Наследство Империи

«Куда это годится?», и «Жертвы преступной некомпетентности!», и даже «Исполнительные комитеты Нереиды должны быть преданы независимому суду!» Он даже в кресле подпрыгивал, жаждая быть услышанным, и только досадовал на двух или трех младенцев, разовравшихся во всеобщем гвалте и грозивших унести его лавры.

– ...вы ведь согласны?

– Совершенно, – согласилась Натали. – О боже, у них еще и муха тут!

Ничего умнее ей в этот момент не придумалось. Сосед вытаращился на нее непонимающе, а она, протянув руку к его шее, придавила «муху» пальцем.

Абсолютно запрещенный прием, который отрабатывают на Зиглинде все без исключения стюардессы на случай вроде этого. Тонны объяснительных по каждому факту применения. Натали только оглянулась пугливо: не видел ли кто? Ничего ему не сделается, часок поспит, но тут, на Архипелаге, все повернуты на правах и свободах.

И, к ужасу своему, встретилась глазами с соседом сзади.

– Я и сам хотел, – вполголоса сказал он. – Только вы успели раньше. Вы очень терпеливы мадам.

И снова откинулся в своем кресле, будто ничего не произошло. И не произойдет.

Не старше сорока, не моложе тридцати пяти, лучики морщин у глаз подчеркнуты загаром. Натали, по привычке старавшейся избегать излучений любого рода, всегда казалось странным дикарское пристрастие к ультрафиолету. И все же как-то уверенней себя чувствуешь, когда рядом мужик «при исполнении». Будто бы щит, который он держит и тебя прикрывает. Будто можешь на это рассчитывать.

Все возмущение стихло, словно его выключили с пульта, когда Айрин вместе со стюардом-мужчиной приняли у входного люка мужчину, наспех замотанного в окровавленные бинты. Не говоря ни слова, молодая мамаша слева от входа взяла на руки своего младенца. В гробовой тишине стюарды свалили ношу на свободное место и вновь направились клюку – принимать еще. Все уши развернулись в ту сторону и все шеи вытянулись туда же:

– Что там происходит?

И из уст в уста, словно круги по воде:

– Обстреляли... Обстреляли? Обстреляли!!!

С Брюски можно было гусенка рисовать. Ну, или аллегорию любопытства, в зависимости от того, как на жизнь смотреть. Норм приподнял брови.

Сумки из прохода, казалось, растворялись в воздухе. Вместо них подходили, садились и ложились на пол люди с пострадавшего, потерявшего управление и, как уже говорили, горящего «Лейбовица». Норм поднялся со своего места, уступая его расхристанной, мелко дрожащей женщине с сумкой-колыбелыо, а сам небрежно и очень естественно устроился на ковровой дорожке, словно в том не было для него ничего особенного. Набежавшая Айрин тут же вколола новенькой аж четыре кубика фастрелакса, и та немедленно отрубилась, уронив голову на плечо и некрасиво раскрыв рот.

Рядовой, сложив два и два, вывел из результата формулу поведения «мужика в экстремале» и вскочил, уступая место старушке с саквояжем. Он даже поднял для нее кресло, дабы та могла убрать туда свое драгоценное имущество, благо у них с матерью сумка была одна на двоих, но бабушка посмотрела на мальчишку с испугом и прижала саквояж к груди. Брюс сделал независимое лицо и отступился. Сделал-де все, что мог. Теперь пусть Айрин разбирается.

Айрин разобралась. Стюардесса обладала решительным характером и ничуть не усомнилась в своем праве погрузить в сон очередную жертву, на этот раз – с помощью кислородной подушки, посчитав, видимо, что пассажирам «Лейбовица», наглотавшимся ядовитого дыма, не будет лишним провентилировать легкие. Вот, правда, лицо ее при этом выглядело несколько... эээ... зверски. Дорвалась, подумала Натали. Можно представить, как осточертел ей за неделю плаксивый и недовольный салон.

– Что у нее там? – шепотом предположил Брюс. – Бомба?

– Деньги? – поделилась версией Мари. – Огромные? Жемчуга и бриллианты?

– Совершенно секретные данные промышленного шпионажа? – это Игрейна. – Или генетические образцы. Зародыши монстров!

– Двенадцать пинт рома в маленьких бутылочках, – как бы в сторону заметил Норм. – Больше не влезет.

Брюс поджал губы, как делал всегда, когда бывал сосредоточен,

– Экстремальная ситуация, мам, – прошептал он, поддевая пальцем замочек-«молнию». – А вдруг там?..

– Тяфф, – шепотом сказала из сумки маленькая собачка с большими грустными глазами.

Рядовой в ужасе отскочил, и Натали пришлось придержать сумку, чтобы та не упала. Только собаки, мечущейся но салону с истошным лаем, им тут не хватало. Впрочем, воспитанное животное, ошеломленное ярким светом, с большим облегчением вновь очутилось в темноте. Задергивая обратно архаичную «молнию», Натали успела заметить, что задняя часть псины заботливо упакована в детский впитывающий вкладыш.

Господи, ей можно позавидовать! Своя отдельная сумка!

Зато уж стало не скучно. Норм с Брюсом, минуту повозившись, переключили Брюсов экранчик на камеру внешнего обзора и вперились в него, как понимающие. Бодигард стоял скрестив руки на груди и только изредка потирал подбородок. Только сейчас заметила, что подбородок у него чуть скошенный, узкий. Интеллигентный такой, вовсе не характерный для профессионального брави подбородок. И чуть заметный шрам под правой скулой. Такие от подростковых прыщей остаются. Сегодня не побрился, но это его не портит. Встретишь в толпе и не скажешь ведь, что живой щит. Спокойный парень, погруженный в себя.

Никто не запрещает пассажирам смотреть друг на друга. Больше-то все равно не на что. Не Тюну же разглядывать.

– ...и это они называют Вооруженными Силами? Пять истребителей, которые и движутся-то кое-как?

Здравствуйте. Очнулся. Не очень-то ловкое положение, когда все вокруг тебя превратились в заинтересованных зрителей, тянутся и тычут пальцами в один монитор. Ладно бы Брюска, где-то понимает, где-то делает вид, и не надо забывать про впечатление, которое он жаждет произвести на прекрасных дам, но этот-то куда лезет?..

– Да я бы не сказал, что кое-как, – задумчиво заметил Норм. – Делают что могут... и кое-что такое, что, я думал, сделать нельзя.

– Их не может быть пять! – вскинулся Брюс. – Боевые машины нечетным числом не летают.

– Их пять, – возразил Норм особенно невыразительным голосом, на который Натали вновь подняла голову и посмотрела на него в упор. Так говорят о потерях. – Они, обрати внимание, вынуждены сражаться в малом объеме, маневрируя между пассажирскими судами.

– Их мой дед тренирует, – не выдержал и продал страшную тайну Брюс.

Норм кивнул:

– Дед дело знает.

– ...а покрупнее у них просто нет ничего, для более эффективной тактики? Что им ваши блошиные укусы? Вывести крейсер, да и махануть всем бортом...

– Все, что покрупнее, под завязку набито гражданским населением. Да и негде тут развернуть что покрупнее. Что же до эффективности... – Норм сделал паузу, с искоркой интереса глянув на оппонента. – В нашем с вами положении стоит быть благодарными его деду за то, что он придерживается этой тактики.

– Ох, парень, ну и зануда ты. С этой падалью надо жестко, чтоб неповадно было!

Норм пожал плечами и вернулся к картинке, которую транслировала камера с борта.

– Кто-нибудь скажет мне, кто и в кого тут стреляет? – спросила Натали, адресуясь главным образом к сыну, но ответил сосед справа:

– Кому-то приглянулся караван с гуманитарной помощью. Добыча-то легкая: кластерное соединение из десятка барж, управляемых с одного пульта. Приходи и бери. Мы ж почти не сопротивляемся.

Как завороженная, Натали следила за картинкой на экране. Бортовая камера давала прекрасный вид на караван барж Архипелага, следующих гуськом, словно нанизанные на бечевку консервные банки. Вереница плоских цилиндров, грузовые трюмы которых, расположенные посегментно, заполнялись последовательно, путем перемещения по кругу соответствующей крышки с прорезью. Для путешествий в вакууме обтекаемая форма ни к чему. И сейчас эти цилиндры были облеплены капсулами десантных шлюпов, будто бородавками.