Болото (СИ)

Играла странная девушка, рокерша или готка - Лиза точно не знала, - которая любит классическую музыку. Сколько раз Лиза думала над этим странным смешением противоположностей в соседке, и каждый раз мысли приводили её к тому, что здесь, пожалуй, нет ничего необычного: это ведь то же самое, что восхищаться портретами, созданными классиками, и рисунками в японских комиксах. Поэтому, пожалуй, девушка выглядела странной лишь на первый взгляд, но Лизе хотелось считать её таковой. Пожалуй, если присмотреться, то её внутренний мир мог оказаться куда интереснее, чем у той же мнящей себя невесть кем Джули или Айши... Хотя - нет, Айша - это отдельный разговор.

О девушке Лиза знала лишь то, что её зовут Катрин, и она работает кассиром в ближайшем к их дому супермаркете. Она жила на соседней улице, их ограды примыкали, но виделись они крайне редко. Всё их общение сводилось к приветствию, и у Лизы создавалась впечатление, что Катрин избегает общения - не только с ней, а с кем бы то ни было вообще.

Почему она работает кассиром, если может так виртуозно исполнять музыку?! Лиза давно поняла, что Катрин владеет игрой на нескольких инструментах. Вот сейчас, например, она играла на фортепиано. Она долго перебирала мелодии, отрывки произведений, словно подбирала то, что будет лучше соответствовать её настроению. А вместе с ней и Лиза думала о том, что чувствует она при звуках каждой мелодии.

Затем звуки стихли, словно замерли в ожидании верного решения, и вдруг полились - плавно, размерено. Катрин играла "Лунную сонату".

Уголки губ спящего Майкла взметнулись вверх. Какая чудесная, восхитительная музыка! Тем более, что играла Катрин потрясающе, делая акценты и замирая там, где нужно.

"Лунная соната" закружила Лизу в вихре воспоминаний. Нет, осень никогда не бывает одинаковой. Она каждый раз - другая, и при кажущейся схожести она не могла припомнить двух одинаковых осеней в своей жизни.

Восемь лет назад, в тёмную и холодную осень, родился Майкл. День его рождения, семнадцатое октября, изменил многое в жизни Лизы. Она до сих пор вспоминала события той осень как страшный сон. Как, вначале, все - родственники мужа, медперсонал больницы, уговаривали её отказаться от ребёнка. Как расписывали ей в подробностях жизнь с полупарализованным малышом, доказывали, что с ребёнком-инвалидом они никогда не смогут вести нормальную жизнь. Муж кричал, угрожал, что бросит их, ставил перед выбором: или он, или Майкл. А за окном шёл непрерывающийся поток дождя, бросая капли на залитый водой асфальт, оставляя отпечатки в серой водной глади. Сырело небо, сырели потолок и стены больничной палаты, мокли беззащитные автомобили и деревья за окном. Мокло от слёз лицо Лизы, чернело от гнева на судьбу и отчаяния лицо её мужа, и было в той мрачной, угрюмо-безнадёжной осени лишь одно светлое пятно - маленький мальчик, сын Лизы, который на третий день уже начал улыбаться, едва-едва и - безотчётно, но эта улыбка дала тогда Лизе ответы на все вопросы.

Как, ну как она могла от него отказаться?! Бросить родного сына, жить с той мыслью, что он где-то далеко, что он - есть, но без неё. Будет ли ему хорошо, там, где он окажется, позаботятся ли о нём, или же он будет жить, никому не нужный, убогий и позабытый всеми, голодный, продрогший от чужого бессердечия?! Да кто, кто позаботится о нем лучше, чем родная мать?! Как можно оставить любимого ещё до рождения кроху, пусть и больного?!

Да что там! ДЦП - не приговор, решила Лиза. Это - не конец, с таким заболеванием можно жить, и жить вполне нормально. Она оставила ребёнка. Её поддержала лишь мама.

Муж пытался смириться с болезнью сына, но не вынес её, и вскоре ушёл. О карьере художницы пришлось забыть: Лиза вернулась в Вэллпорт, в родительский дом, и всю себя отдала ребёнку.

Она лечила его, как могла. Массажи, тренировки с рождения, плавание и водное закаливание, нескончаемые лекарства. Когда Майкл подрос - занятия с логопедом и даже иппотерапия. Благо, в Вэллпорте имелась небольшая частная конюшня, принадлежавшая владельцу Пищевого Комбината мистеру Спэллнеру.

Благо, в материальном плане Лиза обижена не была: отец Майкла платил им хорошие алименты. Этого хватало и на жизнь, и на необходимое лечение. Но Лиза считала, что того, что она может дать Майклу сейчас - мало. Она прошла переобучение и получила диплом учителя начальных классов. При Вэллпортской начальной школе был открыт небольшой детский сад, и Майкл смог его посещать, а Лиза - контролировать сына, постоянно находиться рядом с ним, одёргивать тех, кто смеялся над его хромающей походкой или слабыми, порой сводимыми судорогой руками. К слову, Майкл был не погодам развит и умён, и это позволило ему пойти в школу наравне с обычными детьми, и учился он не в пример многим.

Так и шла жизнь. Всё вроде наладилось. Но два года назад, снежной зимой, умерла мама Лизы, единственный её близкий старший человек, её поддержка. И дело тут даже не в том, что у Майкла не стало бабушки, помогавшей с ним, дарившей ему заботу. Не стало части Лизы - потаённой, спрятанной так глубоко, что и не отыскать вовсе. Эта часть её - связь с прошлым, с трудной историей её семьи. Эта часть - незримый ангел-хранитель, оберегавший от ещё более страшного и помогавший в трудные времена.

Той зимой Лизе было очень тяжело. Она постоянно прятала от Майкла слёзы, зарывалась лицом в подушку, чтобы она впитала солёные ручьи и до утра они успели испариться.

Но - нет, стоп! Лиза замотала головой и прогнала мысли о зиме. Шла к финалу "Лунная соната". Память Лизы вновь вернулась к осени семилетней давности. Однажды и той осени пришёл конец, но всё же она была, и была она величественной и страшной. До сих пор в сознании Лизы то время представлялось подёрнутым тёмной пеленой. События той поры она путала местами, они сливались в один беспрестанный, мрачный поток безысходности.

Да, та далёкая осень оказалась беспощадной ко многим. Грета Бикс пыталась покончить собой. Об этом почти никому не было известно, в том числе и Лизе, да и сама Грета старалась вытравить скорую, промывание желудка зондом и последовавшую за ними больничную неизбежность из своей памяти.

В ту осень Алекс впервые ушёл в запой. Он потреблял алкоголь жадно, словно кислород после удушья. Он пил долго, беспробудно. За это его едва не уволили со службы, но, вспомнив былые заслуги, отправили в административный отпуск, настоятельно рекомендовав лечение.

Когда Алекс узнал, что Лиза осталась одна с больным ребёнком на руках, это отрезвило его, правда, не навсегда. Он старался помочь маленькой семье, и делал это от чистого сердца, ни Лиза неохотно принимала его помощь, почему - Алекс не понимал. А Лиза ничего не желала объяснять.

"Лунная соната" смолкла, и звуковой вакуум вернул Лизу в настоящее. Она посмотрела на картину, что нарисовала в момент задумчивости. Нет, не такую осень ей хотелось воссоздать. Рисунок был слишком мрачен. Она рассержено скомкала его и бросила, вслед за двумя предыдущими, в угол террасы.

Пожалуй, всему виной - музыка. "Лунная соната" не совсем соответствовала тому настроению, которое Лиза хотела вложить в картину. В этой музыки было предчувствие. В её звуках слышалась тревожная неотвратимость, которую неизбежно принимаешь, отступая и преклоняясь перед грядущим. У Лизы же сейчас предчувствия не было.

Тишина вокруг внезапно всколыхнула её память и унесла в ещё одну осень. Она явила себя Лизе совершенно иной и была в её жизни гораздо ближе: четыре года назад. Лиза с трепетом вспоминала о ней.

Та далёкая осень цвела. Она благоухала и распускала прощальные радужные бутоны на деревьях, словно жизнь только пробуждалась, а не готовилась отходить ко сну.

Лиза помнила картину той осени так отчётливо, словно это было вчера. Коричневые, сочные и полные орехов шишки на самых верхушках елей из тёмно-зелёной гуаши манили недоступностью и желанием их заполучить. Казалось, стоит лишь, протянуть руку - и вот они, сорваны, но то был обман. Усыпанные позолотой и щедро политые багрянцем листья, которые почти не колыхал ветерок, словно написанные маслом на холсте. А над ними - такое близкое, яркое до голубых бликов в глазах и бесконечно-счастливое небо. Такого чистого неба Лиза прежде не видела никогда. Может, потому, что раньше она не особо-то на него и смотрела?..