Совет Миров(СИ)

- Я расскажу одну историю, - начал говорить Пий, - и думаю, она поможет понять, почему именно меч, а точнее чем для меня является образ меча. Перед тем, как отправиться на планету Аэйльфа, я занимался изучением третьей эпохи Земли, в том числе периодом мировых войн. Я пытался понять мотивы, побуждающие людей воевать, пытался представить себе, что для них является образ врага, пробуждающего в них чувство ненависти друг к другу. Я просматривал фильмы и фотографии всех чудовищных преступлений, которые они возводили в ранг доблести и отваги. Они чествовали своих героев за победу над врагом и гордились ими. Их самопожертвованию не было границ, они с готовностью отдавали свою жизнь, чтобы спасти жизнь другого человека. Я пытался понять и проникнуть в сущность человека, у которого появился настолько ненавистный враг, что он готов на любые жертвы, чтобы только уничтожить его. Размышления складывались в убеждение в том, что всему виной на самом деле вполне объяснимые с точки зрения логики и психологии развития человечества мотивы: освоение территорий, принципы выживания, сохранение рода - все то, что можно как-то объяснить, даже с позиции принесенной жертвы. И я в принципе составил определенное представление о войне, ее мотивацию, историческое значение, ориентируясь главным образом на исторические факты развития человечества в целом. Но потом произошел со мной один инцидент, который изменил мое мнение, нет, не о войне и не об истории, а о человечестве в целом. А случилось вот что, когда я уже практически закончил свои исследования, мне в руки совершенно случайно попала одна фотография. Маленькая, старая, фотография, черно-белого изображения, по началу, я не обратил на нее особого внимания, таких фотографий я видел уже множество. Но, все-таки, что-то в ней было не так. Я стал внимательно ее рассматривать и, чем больше до меня доходило, что на ней запечатлено, тем более я проникался фактом и значением увиденного. Фотограф просто сфотографировал момент прогулки детей из детского садика. Группа детей, человек десять, трех-четырех лет, взявшись за руки, идет по снежной тропинке между сугробов. Между фотографом и детьми ограждение из колючей проволоки. Тропинка проходит вдоль деревянного барака. За детьми в качестве воспитателя идет человек в военной форме. Это лагерь для осужденных, а эти дети и есть осужденные. Они не являлись детьми врага - это собственные дети собственного народа - народа победителя! Над кем!? Я всматривался в их суровые, не по-детски, лица, их жуткую одежду. Они шли по тропинке, взявшись за руки, глядя себе под ноги - ни тени улыбки или надежды, только страх и подчинение. В этот момент, мир, который я знал, понимал и мог объяснить перестал существовать. Мой разум отказывался понимать. Этому нет объяснений, этому миру для меня в тот момент не было места. Его не должно существовать. Самое дорогое в природе, самое ценное, самое любимое, что существует на свете для всего живого - ребенок - для человека является преступником. После того, как я пришел немного в себя, я шел по улице и, мне представлялось, ну, просто мне очень хотелось оправдаться перед самим собой, что я из рода людей и люди не способны на это, а что есть некий враг рода человеческого и я с ним дерусь волшебным мечом. Я понимаю, что это очень наивно, но что делать? Как с этим жить? - Пий замолчал, стал судорожно пить из кувшина. Потом сел на пол.

- Что бы ты сделал в тот момент, если бы в твоей власти было мощное оружие, способное уничтожить все живое на Земле? - раздался тихий голос.

- Не знаю, в тот миг я был готов на все. Я не могу вынести этого.

- Ты хочешь сказать, что подобное ощущение ты испытал в момент осознания себя, при встрече с сущностью? - задал вопрос громоподобный голос.

Пий, вдруг отчетливо вспомнил, как он стоит на четвереньках, а его захлестывают волны чьих-то неимоверных страданий, боли и одновременно с этим он чувствовал, как кто-то одновременно упивается этим, наслаждается. Его опять захлестнула волна отчаяния и боли. Его всего трясло, слезы потекли по щекам. Он сидел, уткнувшись в колени и плакал.

- А тебе не приходило в голову, что сущность или как ты его назвал - некий враг рода человеческого просто питается подобными эмоциями, чтобы жить? - тихий голос, гнул свое.

- Это идея приходила мне в голову и, пожалуй, единственное оправдание, которое я для себя нашел, чтобы как-то справиться с непониманием, - Пий немного успокоился.

- Так ты скажешь, наконец, каким оружием ты владеешь, что тебе помогает справиться с собой!? - голос этой женщины, буквально пронзил Пия насквозь, в нем было столько власти, ярости, требованию подчиниться и ожидания, что Пий как по приказу начал судорожно искать, искать. Она знает, она ждет, она требует, ей почему-то это необходимо, даже больше, чем Пию. Но что это, чего я упускаю, одним словом - только слово. Он вспомнил, его тогда вдруг неожиданно что-то развеселило, казалось бы - невозможное, но он что-то тогда почувствовал - он почувствовал радость. Этот спокойный голос: и он, вдруг, на мгновение увидел все со стороны одним сознанием, одним единым взглядом, включающим, как единое все до бесконечности - без рассуждений, понимания, веры, а просто потому, что это именно так:

- Сострадание, - еле слышно произнес Пий.

- СКАЗАНО! - раздался оглушительный, прозвучавший, как гром голос.

Мгновенно стекло или экран пропал, Пий стоял, оглушенный, один, все в том же железобетонном зале. Сзади, что-то зашуршало, от неожиданности Пий резко обернулся, в стене была открыта дверь транспортатора, сбоку стоял францисканец. Пий подошел к транспортатору, остановился - странная фигура в хабите, все закрыто, ни рук не видно, ни ног, ни лица: 'Спасибо и... Счастливо', - сказал ему Пий, фигура сделала неуловимое движение головой. Пий вошел в транспортатор, дверь за ним закрылась.

Прошло уже больше года, как вернулся Пий и, за это время, произошло довольно много событий: Ной стал полномочным представителем Сектора, в котором находилась планета Земля, в Совете Миров, Землянам было дано разрешение на космические перелеты на физическом плане, потому работа с различными высшими цивилизациями о передачи технологий шла полным ходом. Единственное настораживало то, что Иерархи не отвечали на запросы стратегов и, вообще, за все это время ни разу не проявили себя.

Пий занимался теорией контактов и адаптацией Землян с различными цивилизациями на физическом плане. Он шел по набережной и размышлял о том, что вот год назад он так же шел по этой самой набережной и тогда совсем другие противоречивые чувства переполняли его. Изменилось ли, что-нибудь с того времени, думал Пий, сейчас у нас много работы, надежд, много нового и неизведанного впереди - надеюсь, да! А там, как говорил Ной, как-то само сложится.

Ной вошел к себе в башню - на столе лежал чистый лист синей бумаги. Пий взял его в руки, разглядывая со всех сторон, а потом со всех ног бросился бегом к транспортатору.

Когда двери транспортатора открылись, и Пий вошел в зал храма, дети, сидевшие на ступеньках, увидев его, вскочили на ноги и с радостными криками бросились гурьбой к нему со всех ног.

- Ну, что же ты так давно не шел, - слышал он их голоса, звучавшие на перебой, - мы тебя все ждем, ждем, а ты не идешь и не идешь, - Пий опустился на колени, подбежав к нему, кто-то из детей забрался к нему на колени и обхватил руками за шею, его гладили по голове, по рукам, целовали в щеки. Пий не мог ни говорить, ни видеть, слезы душили его, глаза были мокрые, бесконечное счастье заполняло его до краев, он не мог совладать с собой и только мог прижимать их к себе гладить, прикасаться, смотреть на них. Потом немного успокоившись, он смог встать на ноги, а его, взяв за руки, повели к ступенькам, где все уселись рядом, и они так сидели и просто смотрели друг на друга.

- Так вы и есть Иерархи? - совсем успокоившись, спросил Пий.

- Это вы так нас называете, а на самом деле мы просто дети, как все, - ответил чистый спокойный детский голос.