Потаенные ландшафты разума

Hадо ска­зать, что этот парк по­хож на шка­тул­ку с сек­ре­том, у не­го два ли­ца, с ре­гу­ляр­ной сто­ро­ны де­ре­вья, под­стри­жен­ные по од­ной вы­со­те глад­кой сте­ной, то­же ка­жут­ся ре­гу­ляр­но-пра­виль­ны­ми, но сто­ит вой­ти под их кро­ны, как мир вол­шеб­но из­ме­ня­ет­ся, от пря­мых уг­лов и ров­ных ок­руг­ло­стей к изы­скан­но-из­ло­ман­ной гео­мет­рии хао­тич­но стоя­щих де­ревь­ев, меж ко­то­ры­ми при­хот­ли­во вьет­ся тро­пин­ка, то спус­ка­ясь в ни­зи­ну, то ка­раб­ка­ясь вверх по скло­ну зе­ле­но­го хол­ма. Сол­неч­ные по­ля­ны, как дра­го­цен­ный ка­мень в оп­ра­ве ле­са, пор­хаю­щие, ще­бе­чу­щие пти­цы, пау­тин­ки, све­тя­щие­ся в слу­чай­ных лу­чах солн­ца, строй­ные стеб­ли ка­мы­ша, да­же в без­вет­рии мо­но­тон­но по­ка­чи­ваю­щие­ся над гла­дью пру­да. Так и хо­чет­ся раз­деть­ся и ос­то­рож­но, не под­ни­мая муть со дна, вой­ти в те­п­лую про­зрач­ную во­ду...

Hо я спе­шу, вер­нее, за­став­ляю се­бя спе­шить, мне хо­чет­ся, вос­поль­зо­вав­шись пре­дос­тав­лен­ным мне оди­но­че­ст­вом, обо­зреть этот ра­фи­ни­ро­ван­ный лес­ной мир, но он не раз­де­ля­ет мое­го оп­ти­миз­ма и, ви­ди­мо, уже по­смеи­ва­ет­ся над мо­ей са­мо­уве­рен­но­стью.

Я ос­та­но­вил­ся. Толь­ко что мне ка­за­лось, что пруд с пло­ти­ной и не­боль­шим во­до­па­дом дол­жен от­крыть­ся мо­ему взо­ру, сто­ит ми­но­вать оче­ред­ной холм, но вот я уже на вер­ши­не, а вни­зу толь­ко ров­ная зе­лень де­ревь­ев да взяв­ший­ся не­из­вест­но от­ку­да дуб сто­ит пе­ре­до мной во всем мо­гу­ще­ст­ве при­зе­ми­сто­го уз­ло­ва­то­го ство­ла, по­хо­жий в сво­ей ве­ли­ча­во­сти на не­со­кру­ши­мо­го ви­кин­га.

Я обо­шел его кру­гом и по­вер­нул об­рат­но, то­ро­пясь вый­ти на зна­ко­мую мне тро­пу и усом­нив­шись в ду­ше, что мне уда­ст­ся осу­ще­ст­вить свое же­ла­ние и "объ­ять не­объ­ят­ное". Де­ре­вья, как и пре­ж­де, поч­ти­тель­но, с га­лант­но­стью при­двор­ных рас­сту­па­лись пе­ре­до мной и дис­ци­п­ли­ни­ро­ван­ны­ми сол­да­та­ми смы­ка­лись за мо­ей спи­ной, от­го­ра­жи­вая от ме­ня все, что на­хо­ди­лось за пре­де­ла­ми три­дца­ти-со­ро­ка ша­гов, тро­па ви­лась ужом, но все же вы­ве­ла ме­ня на од­ну из бо­ко­вых ал­лей.

Бре­гет по­ка­зы­вал, что то­ро­п­ли­во­го вре­ме­ни ос­та­лось слиш­ком ма­ло для но­вой по­пыт­ки, и я в ду­ше был рад то­му, что боль­ше не на­до то­ро­пить­ся, а мож­но про­сто по­гу­лять по зна­ко­мым гео­мет­ри­че­ски пра­виль­ным ал­ле­ям, по те­ни­стым ар­ка­дам, по­лю­бо­вать­ся явив­шей­ся вдруг бел­кой или яще­ри­цей и, по­ко­рив­шись раз­ме­рен­но­му рит­му об­сту­паю­щих де­ревь­ев, мер­но об­ду­мы­вать не­то­ро­п­ли­во по­яв­ляю­щие­ся в па­рад­ных оде­ж­дах мыс­ли.

Я при­сел на низ­кое ог­ра­ж­де­ние ма­лень­ко­го фон­та­на, ме­лан­хо­лич­ным взо­ром сколь­зя по до­рож­ке пар­ка до мос­та, пе­ре­се­каю­ще­го ми­ниа­тюр­ный ка­нал, и об­рат­но, мысль, без уси­лия, лег­ко ото­рвав­шись от брен­но­го те­ла, под­ня­лась к са­мым об­ла­кам...

Я су­до­рож­но оч­нул­ся от дре­мы. Все­му ви­ной - му­ха. Она се­ла мне на ли­цо, я мот­нул го­ло­вой, по­те­рял рав­но­ве­сие и чуть бы­ло не сва­лил­ся в фон­тан.

Сна­ча­ла, еще не впол­не со­об­ра­жая, я оки­нул взгля­дом все во­круг, а это был по-преж­не­му пол­но­кров­ный сол­неч­ный день, слепяще-праздничный.

И тут я вспом­нил! Вско­чив, я нерв­но за­ша­гал по скри­пя­щей пес­ча­ной до­рож­ке. С мес­та в карь­ер пу­щен­ная мысль, не ос­та­нав­ли­ва­ясь на стран­ных при­хо­тях па­мя­ти, вле­те­ла в хле­ст­кие за­рос­ли до­га­док и ги­по­тез, но че­рез мгно­ве­ние, ве­до­мая опыт­ной ру­кой, вы­ско­чи­ла на воль­ный про­стор. Сна­ча­ла бег ее был тя­жел, но че­рез не­ко­то­рое вре­мя ей уда­лось дос­тичь при­выч­но­го тем­па.

Hо хва­тит ал­ле­го­рий, а то мож­но увяз­нуть в их слад­ком си­ро­пе. Дол­гие го­ды я учил­ся от­клю­чать­ся на трас­се от се­бя обы­ден­но­го, ис­кус­ст­ву на­прочь за­бы­вать ТУ, дру­гую жизнь. Это бы­ло не­об­хо­ди­мо, это бы­ли азы, ко­то­рые дол­жен был по­стиг­нуть ка­ж­дый трас­сер. Новичка лег­ко вы­би­ва­ет с трас­сы пер­вое же силь­ное вос­по­ми­на­ние, по­это­му у хо­ро­ше­го трас­се­ра от ре­аль­но­го ми­ра ос­та­ют­ся толь­ко смут­ные те­ни, не­яс­ные об­ра­зы, ка­жу­щие­ся да­ле­ким чу­жим про­шлым. И те­перь го­да­ми от­ра­бо­тан­ное уме­ние ме­ша­ло мне со­сре­до­то­чит­ся, то и де­ло за­жи­гая не­нуж­ную, ус­та­рев­шую над­пись: "опас­ность". Hе знаю по­че­му, но я вдруг вспом­нил о по­гиб­шей груп­пе Чер­но­го Ры­ца­ря, вспом­нил, как Ди­ри­жер, то­гдаш­ний ма­гистр, го­во­рил по­сле из­вес­тия об оче­ред­ном тру­пе:

- ...они ду­ма­ли о чем угод­но: о раз­вле­че­ни­ях, сла­ве, пре­вос­ход­ст­ве над дру­ги­ми, сча­стье. Они не ду­ма­ли, что это мо­жет быть и Смерть, они не ду­ма­ли, что это мо­жет быть и уве­чье, и что ос­та­ток жиз­ни придется про­вес­ти в мик­ро­ско­пи­че­ском ог­ра­ни­чен­ном ми­ре стен, за­кры­тых две­рей, окон, ра­дио, таб­ле­ток, по­лу­бре­да и бо­ли.

Эти сло­ва про­зву­ча­ли во мне гул­ко, как в пус­том хра­ме. Стра­ха не бы­ло, но и ощу­ще­ния зве­ня­щей ра­до­сти, как то­гда в ноч­ном го­ро­де, по­сле раз­го­во­ра с По­ве­ли­те­лем Ми­ра, не поя­ви­лось. Стран­ное ис­ку­ше­ние, не ду­мать о вы­хо­де из пет­ли во­все, вдруг под­ня­лось из по­тем­ков ду­ши. Ведь, в са­мом де­ле, ес­ли до сих пор весь мой опыт го­во­рил о том, что са­мый смысл мое су­ще­ст­во­ва­ние име­ет то­гда и толь­ко то­гда, ко­гда я жи­ву для дру­гих, то се­го­дня си­туа­ция кар­ди­наль­но из­ме­ни­лась. Те­перь ок­ру­жаю­щий мир су­ще­ст­ву­ет для ме­ня, и толь­ко по­то­му сам име­ет смысл, це­ло­ст­ность, гар­мо­нию и еще черт да бог зна­ют что, толь­ко по­то­му, что су­ще­ст­вую Я.

Итак, те­перь есть вы­бор, и хоть я по­ро­ж­ден дру­гим ми­ром, и хоть я соз­дал этот по его по­до­бию, и по­се­му он то­же мо­жет по­пы­тать­ся под­чи­нить ме­ня се­бе и для это­го у не­го есть мно­го: сло­ва и их смы­сло­вое по­ле, пред­ме­ты оби­хо­да, об­ще­ст­во лю­дей, ка­ки­ми бы не­за­мы­сло­ва­ты­ми они ни бы­ли, - но те­перь, ес­ли я ре­шу во­прос в свою поль­зу, я мо­гу по­тя­гать­ся с ним, пе­ре­ме­нить его, от са­мых кор­ней до вер­шин, я ведь знаю, что при­да­ет смысл че­ло­ве­че­ско­му су­ще­ст­во­ва­нию, и по­то­му мо­гу пе­ре­вер­нуть все с ног на го­ло­ву и за­ста­вить ре­ку жиз­ни по­течь вспять, пусть в про­ти­во­ес­те­ст­вен­ном ТАМ, но воз­мож­ном ЗДЕСЬ на­прав­ле­нии. От­ны­не все за­ви­сит толь­ко от ме­ня.

Я ос­та­но­вил­ся, на­ткнув­шись на пре­гра­ду на мо­ем пу­ти и, не­воль­но ос­та­вив на вре­мя свои мыс­ли, по­смот­рел впе­ред.

Я сто­ял у фон­та­на, упер­шись в те­п­лый ноз­д­ре­ва­тый ка­мень, а пря­мо пе­ре­до мной мо­гу­чий По­сей­дон пра­вил од­ной ру­кой сво­ей ко­лес­ни­цей из по­лу­ко­ней-по­лу­рыб, дру­гой сжи­мая ог­ром­ный тре­зу­бец. Ми­риа­ды струй ок­ру­жа­ли Вла­ды­ку Вод со всех сто­рон, солн­це на­пол­ня­ло их све­том, пре­тен­дуя на пер­вен­ст­во, и от­то­го эта взле­таю­щая во­да ка­за­лась ис­кра­ми, по­то­ком сгу­щен­но­го све­та, цвет­ком из ты­ся­чи ни­тей, пу­зы­ря­щих­ся, встре­тив­шись с по­верх­но­стью пру­да.

По­сей­дон по­ве­ле­вал, и я по­ве­ле­вал. Он мчал­ся в не­ве­до­мые да­ли и од­но­вре­мен­но сто­ял на мес­те. Как и я. По его ли­цу мож­но бы­ло про­честь, что он мудр, мус­ку­ли­стый торс го­во­рил о его ог­ром­ной си­ле, а тре­зу­бец - о вла­сти, но в го­ло­ве его не бы­ло ни од­ной мыс­ли, ка­мен­ные мыш­цы не мог­ли бы сдви­нуть его хо­тя бы на дюйм, а тре­зу­бец - пус­тая иг­руш­ка.

Итак, я в пет­ле. Я ми­но­вал свой Ру­би­кон, за ко­то­рым кон­ча­ет­ся иг­ра и на­чи­на­ет­ся иная жизнь, по сво­им за­ко­нам с но­вы­ми це­ля­ми и смыс­лом. "Мир, соз­да­вае­мый твор­цом, пет­лей смы­ка­ет­ся во­круг не­го, и то­гда уз­на­ет тво­рец, ЧТО он соз­дал", - так ска­за­но у Экс-Со-Ка­та.

"Что­бы оце­нить му­зы­ку, на­до ее по­слу­шать, что­бы оце­нить мир - нуж­но в нем по­жить", - ска­за­но у не­го же, но толь­ко сей­час до ме­ня до­шел ис­тин­ный смысл это­го ба­наль­но­го, на пер­вый взгляд, вы­ска­зы­ва­ния. Од­но де­ло, ко­гда ты при­хо­дишь на трас­су, как в лу­на-парк, дру­гое - ко­гда ты ос­та­ешь­ся в ней жить...