Кот в муравейнике (СИ)

Автопилот помогает вывести байк к пещере. Сажаю машину и предлагаю экипажу сделать пи-пи. Лапочка взахлеб повествует, как мы прятались от загонщиков в темной глубине. Я тем временем снимаю с дерева видеокамеру. Лапочка просит показать то место, где она охотилась на бурргуну, а попала в меня. По дороге я выслушиваю, как, получив стрелу, я сорвался со скалы, но ухватился за бурргуну, и мы оба упали со страшной высоты. Бурргуна насмерть, а я вскочил, догнал и связал ее. Но когда понял, что она ни в чем не виновата, простил и развязал. И с тех пор я ее мужчина.

Рассказано так занимательно, с такими подробностями, что возражать просто не хочется. Осмотрев место, летим на берег моря. Тем более, отсюда до него рукой подать. Вскоре я нахожу удобную бухточку, отгороженную от океана камнями с ревущей полосой прибоя. Несколько раз пролетаем над бухтой, но не видим в прозрачной воде никаких крупных рыб. Мелких - полно. О чем это говорит? Правильно, можно купаться!

Сажаю байк на берегу, скидываю одежду и с воплем кидаюсь в воду. Здорово! Вода чистая, теплая и прозрачная. Для полного счастья не хватает только маски, ласт и кислородного генератора. Но - сам виноват! Держал свой отлет в тайне, вот и не взял. А надо было сказать, что полечу на рыбалку. Получил бы от Татаки категорический приказ не есть сырую рыбу, дал бы клятвенное обещание не подходить к ней ближе, чем на два метра - и все. Ошибка стратегического планирования, сказал бы Тарр.

А муррены здесь, в бухточке есть. Аж метровой длины! Но я для них слишком крупная добыча. Сохраняем нейтралитет - они не кусают меня, я не трогаю их.

Вылезаю на берег со здоровой рыбиной в когтях, похожей на морскую плотвичку. Лапочка смотрит на меня с восхищением и ужасом, Тамарр - с недоверчивым интересом.

- Я же говорила, что наш мужчина - могучий, но на голову отмороженный, - тихонько говорит Лапочка на местном языке, пока я вытрясаю воду из ушей. Но ошейник слышит и переводит.

Что сказать? Где-то справедливо. Я - единственный прратт из известных мне, который любит купаться. Сестренка тоже притворяется, что любит. Но только для того, чтоб от меня не отстать. Она же старшая! На полторы минуты раньше меня вылупилась из инкубатора. Но сейчас на полголовы ниже и на двенадцать килограммов легче. Линда говорила, мама умеет плавать. В Корпусе обучают плаванию в обязательном порядке. Но никто не лезет в воду по своей воле. Только я! Дядя Шурр рассказывал, раньше было даже такое наказание - сунуть провинившуюся рабыню в холодную воду.

- Девочки, собираем дрова. Будем жарить обед! - даю команду и первый подаю пример. Леса поблизости не видно, но в полосе прибоя много тростника, и попадаются сучья. Лапочка достает из багажника байка кухонные принадлежности и умело разделывает рыбину. Интересно, я же не показывал ей, как открывать багажник. Тамарр складывает костер. Мне остается лишь поднести зажигалку.

Как только кладу нехитрый предмет на камень, зажигалка оказывается в руках Тамарр. Девушка осматривает и обнюхивает ее. Показываю, куда нажать, чтоб появился огонек.

- Хозяин, почему ты привязываешь меня ремнями к байку, а Лапарр - нет? - интересуется Тамарр, пока куски рыбы шипят на сковороде. Лапочка переводит и сама же отвечает:

- Ты еще новенькая. Хозяин проверяет, не боишься ли ты высоты, не свалишься ли с байка. Меня хозяин сначала тоже привязывал. Но как убедился, что я крепко держусь в седле, разрешил не привязываться.

- По закону привязываться нужно всегда. Но опытные седоки никогда так не делают, - вношу поправку я. - Это нарушение, но маленькое. За него никто никого не наказывает. Если всегда привязываться, под ремнями появляются проплешины, а это некрасиво.

Обнаружил интересное свойство ошейника. Мой голос он тоже переводит. Причем, на язык дикарей. Остается только повторить за ним фразу.

- Хозяин, почему ты говоришь со мной на двух языках? - тут же заинтересовалась Тамарр.

- Чтоб ты скорее выучила мой язык, - тут же изобретаю отмазку я.

- А ты научишь меня летать по небу?

- Обязательно! Как только выучишь мой язык. Раньше не смогу. Трудно учить на языке, в котором нужных слов нет.

- Хозяин, а меня?

- И тебя, Лапочка, научу. Но учить вас буду вместе, чтоб быстрее и веселее.

- Я очень быстро выучу твой язык. Говори со мной больше, хозяин.

Лапочка на самом деле великолепно готовит. Огромные сочные, свежеподжаренные куски исчезают со сковородки с удивительной скоростью. Так же быстро мы очистили и вторую сковородку. А вот третью осилить не смогли. Поделились с птичками. Если б птички не подрались из-за кусков рыбы, я бы подумал, что это глаза наблюдателей из аналитического центра Стаса. Такие же крупные и белые. Совсем как те, что кружат в высоте над Оазисом.

Что интересно, мы с Лапочкой поделили по-братски ложку и вилку, а Тамарр ест двумя палочками, изредка помогая себе ножом. Мы с Лапочкой тоже попробовали есть палочками. Тамарр показала, как их надо уложить на ладони. С непривычки сложно. И большой палец быстро устает от непривычного положения.

После обеда я снова лезу в воду. Не поплавать, а просто отдохнуть в гидроневесомости. Тамарр тоже заходит в воду и ложится на плоский камень, полностью скрытый водой. Как бы, и в воде, и не совсем. С берега кажется, что плавает рядом со мной. Осмелев, опускает голову под воду и любуется рыбками. Шумно фыркает и отплевывается. Лапочка бегает по кромке берега, обзывает нас психами и самоубийцами.

Вылезаем из воды и ложимся на плоском камне, чтоб солнце высушило шерстку. Тамарр и так голышом, а Лапочка заявляет, что муж уже видел ее без одежды, и ей стесняться нечего. После чего скидывает шортики.

Под двумя ждущими, заинтересованными взглядами я, стыдливо поджав уши, снимаю плавки. Теперь очередь девушек смущенно фыркать и поджимать ушки.

- Ну и что? Я уже спала с хозяином под одним одеялом! - заявляет Лапочка. Подумал, не намекнуть ли ей, сколько раз я был в доме радости, чтоб не зазнавалась, но решил, может не так понять. Дом радости в Оазисе - это вам не в Столице! В Оазисе свои законы.

Возник он давно. И поначалу был самым обычным домом радости. Там, где постоянно несет службу много солдат, очень быстро появляется дом радости. Разве что девушек в ошейниках там не было. На этот счет у нас строго! Три дня - и чтоб никаких ошейников! Исключений не больше десятка, и каждый случай рассматривается на самом высоком уровне. То есть, моим папой.

В общем, в нашем доме радости работают свободные девушки, и работают за деньги. Сначала была большая текучка кадров, потом как-то устаканилось. И тут до дома радости дошла очередь получать образование. Это тоже закон Оазиса. Каждый должен получить минимальное образование. Кто желает - может получить высшее, причем - бесплатно. Простые селяне не особенно тянутся за образованием - головной боли много. Причем, в буквальном смысле. После получаса под нейрошлемом голова всю ночь болит, новые знания со старыми согласует. Но знать письменность, арифметику, алгебру, геометрию, историю, географию, зачатки литературы, законоведения, делопроизводства и два языка обязан каждый.

Первыми получали образование самые старые, можно сказать, коренные жители оазиса. Те, которые поселились в нем еще до бунта девятого легиона. Затем - семьи селян, приглашенные сразу после бунта. Но постепенно очередь дошла и до девушек дома радости. Некоторые после этого сменили профессию, но большинство осталось.

А потом как-то девушка из дома радости помогла старшекурснику с курсовой работой! Ну да, ночь любви не состоялась, но парень остался очень доволен. И на следующее увольнение пришел именно к этой девушке. Потом поделился секретом с друзьями. А девушки из дома радости записались в очередь на дополнительное обучение.

Начальство дома радости не возражало. Ночь любви и ночь репетиторства стоили одинаково. Бизнесу это не мешало, а поток постоянных посетителей даже возрос. Малышня с младших курсов - три, четыре, пять пацанов - сбрасывались на "ночь любви", проникали в дом радости с черного входа - и до утра повышали уровень образования. Дом радости как бы стал платным филиалом универа и Гвардейского Корпуса.