Кнопка

Реймерс Георгий

Кнопка

Маленькая шустрая Аня Воробьева была в авиационном отряде общей любимицей. Приветливая и общительная, она с первых же дней работы завоевала расположение товарищей.

В ее синих глазах всегда мелькали искорки веселья, а с пухлых губок почти не сходила улыбка.

В отряде ее ласково называли Кнопкой. Это прозвище пристало к ней с тех пор, как командир звена Саша Черкасов увидел Аню в первый раз. С высоты своего почти двухметрового роста он критически окинул ее взглядом и заметил:

- Мелковата для летной работы, да и силенки не ахти сколько. Полетишь при болтанке - быстро устанешь. - Потом посмотрел на вздернутый носик и с улыбкой добавил: - Кнопка.

Аня обиделась и, недовольно фыркнув, отпарировала:

- Если я кнопка, то ты долговязый невежа, а кто скорее устанет - еще посмотрим!

Воинственно тряхнув золотистыми кудряшками, она с независимым видом отвернулась и застучала каблучками, выходя из комнаты.

Вечером, собираясь в клуб, Аня посмотрела в зеркальце.

- Почему же тебя назвали кнопкой? - спросила она девушку, глядевшую оттуда. - Разве похожа? - продолжала Аня, разглядывая свое отражение так, как будто увидела его впервые, потом потрогала нос, надавила и расхохоталась.

- Ну, конечно, кнопка! Маленькая курносая кнопка! Но все равно ты недурна и определенно мне нравишься, - закончила она, убирая зеркальце в сумочку.

В тот же вечер в клубе аэропорта Саша Черкасов долго смотрел на миниатюрную нарядную девушку. Наконец решился - подошел и пригласил ее на танец.

Аня взглянула снизу вверх на "долговязого невежу", вспыхнула румянцем и... пошла танцевать.

Над бескрайними просторами выжженных летними суховеями Казахстанских степей с журавлиным курлыканьем в сером, набухшем тучами небе, со скачущими мохнатыми ежами перекати-поля и заунывными песнями ветра проплыла осень.

Вырвавшиеся на волю злые метели долго бесновались, крутя в фантастическом хороводе снежные вихри, наметая сугробы. Наконец, в одну из ночей выбились из сил, угомонились и легли на застывшую землю чистым искрящимся покровом.

Утром солнце поднималось в розовой мгле морозного тумана. Еще затемно на аэродроме закипела работа. Яростно шипели подогреватели, разогревая застывшие моторы. Техники возились у самолетов, подготавливая их к вылету. Мотористы сидели на верхних крыльях и обметали снег. Но вот зачихал мотор, за ним другой, третий... Мерный рокот полетел вдаль, разгоняя тишину зимнего утра.

Аня в застегнутом наглухо меховом комбинезоне, зимнем шлеме и мохнатых унтах вразвалку подошла к самолету. У левого крыла она остановилась, ожидая окончания пробы мотора.

С концов лопастей вращающегося на полных оборотах винта сбегали голубые струйки морозного воздуха, Машина лихорадочно тряслась.

Техник в кабине убрал газ, и сразу стало необычно тихо.

- Все в порядке, товарищ пилот, можете вылетать, - с добродушной улыбкой доложил он, выключая зажигание.

Аня попыталась забраться в самолет, но не тут-то было. Обутая в тяжелые унты, стесненная комбинезоном, маленькая девушка никак не могла забросить ногу на ступеньку трапа нижнего крыла. Вдруг чьи-то сильные руки подхватили ее за талию, и Аня, не успев опомниться, очутилась на трапе.

- Ой, кто это?!

Около самолета стоял Саша Черкасов.

- Сашка! Как не стыдно! Так можно заикой вделать!

- Что, Кнопка, испугалась? - улыбнулся Черкасов. - Носи с собой лесенку, пока не подрастешь.

- А ты вытянулся длинный, как верста, и доволен!

Усевшись в кабину, Аня запустила мотор. Саша все еще стоял на прежнем месте.

- Придешь сегодня в клуб? - крикнул он,

- Приду, обязательно! Пока! - Помахав мохнатой рукавицей, она порулила на старт.

Над землей висела легкая пелена морозной дымки. Сверкая искрами под лучами солнца, в воздухе мелькали ледяные иглы. Самолет деловито тарахтел почти всеми лошадиными силами своего мотора.

Аня, поглядывая через лётные очки то на приборы, то на землю, мурлыкала песенку о Харитоше, веселом почтальоне. Она везла почту.

Внизу раскинулась подернутая вуалью дымки, слегка всхолмленная белая пустыня. Кое-где, вдоль русел занесенных снегом речек, темнели заросли кустарника, да телеграфные столбы, размашисто шагая по степи, терялись вдали.

Девушка взглянула на часы. По расчетам уже должен показаться поселок, за ним - аэродром, а его почему-то нет? Заглянув через борт, Аня увидела, что степь внизу помутнела, столбы едва-едва заметны. Вот и они исчезли...

Самолет летел над низкими облаками. Его тень, окруженная радужным ореолом глории, мчалась по ровной поверхности облачной пелены.

Девушка не стала любоваться этим красивым зрелищем. Сейчас было не до него. Уменьшив обороты мотора, она осторожно начала снижаться, надеясь увидеть землю. Стрелка высотомера медленно ползла к нулю. Вот осталось двести метров нет земли, сто метров - нет земли.

- Хватит. Этак дело не пойдет, - решила Аня. - Нет земли, нет земли, а потом трах - полный рот земли!

Развернув самолет на обратный курс, она набрала высоту и вывела свой маленький ПО-2 за пределы непогоды."

Придется, видно, добираться низом, с помощью министерства связи", подумала девушка и, следя за телеграфной линией, нырнула под облачность.

Вскоре она уже подруливала самолет к домику аэропорта.

Моторист, пожилой казах Мукажан Дюсембаев, подкатил бочку с бензином и, пока Аня сдавала почту работнику райсвязи, долил горючее в бак.

- Мукажан, загрузка есть? - закончив свои дела, спросила девушка.

- Есть, кызынка, есть! - отозвался Дюсембзев. - Барашка резаный есть. Сколько берешь?

Аня сморщила покрасневший от мороза нос. Ободранные бараньи туши выглядели непривлекательно.

- Фу, Мукажан! Неужели ничего лучшего не нашел?

- Кого тебе лучше? Барашка жирный, бесбармак ой, какой хороший будет!

- Ну, ладно, грузи килограммов двести. - И девушка принялась помогать мотористу.

Следовало поторапливаться, зимний день короткий.

Но вот поселок остался позади. Снова поплыла однообразная белизна зимней степи.

Слегка придерживая ручку управления, Аня облокотилась на борт кабины и задумалась. Вспомнился домик в предместье большого города, ласково шумящие сосны. Над ними высоко, в бледно-голубом северном небе плыли пышные, похожие на пену сбитых сливок, облака. Маленькая девочка, со светлыми глазками и смешными косичками, как-то раз спросила: