Когда вам грустно

Комацу Саке

Когда вам грустно

Саке Комацу

Когда вам грустно...

В комнате звучал вкрадчивый, но настойчивый голос:

"...сорвалась интересная поездка, или не пришли гости, которых вы с нетерпением ждали, или все ваши домашние спозаранку легли спать, одним словом, если вам грустно и одиноко, включите стереотелевизор. Стереотелевизор - ваш лучший друг!"

Мужчина, который валялся на диване и рассеянно смотрел в потолок, окинул взглядом уютную, сверкавшую чистотой, комфортабельно обставленную комнату, и встал. На полу, метрах в полутора от дивана, лежала плоская блестящая коробка размером с коврик для ног. Это и был стереотелевизор, который голос назвал его "лучшим другом".

Мужчина прошелся по комнате, налил бокал вина, снова лег. Потом лениво нажал кнопку, скрытую в обивке дивана.

Полилась медленная музыка. Плоский, отливавший серебром экран приемника затуманился. Туман густел, клубился, мерцал, в нем вспыхивали опаловые искорки, возникали какие-то смутные силуэты.

Секунды через две-три смутные силуэты обрели четкие контуры. Посреди комнаты стояли мужчина и женщина. Женщина была очень хороша. Мужчина типичный герой-любовник.

- Разве ты можешь понять, как я тебя люблю... - сказала она.

Мужчина и женщина были здесь, в полутора метрах от дивана. Он ощутил тонкий аромат духов и ее горячее дыхание. Он мог протянуть руку и коснуться со платья. Нет, пальцы бы не застыли в пустоте, они легли бы на мягкий шелк. Так уж устроены эти стереотелевизоры: оказывают действие на все пять человеческих чувств. Наверно, если лизнуть щеку красавицы, почувствуешь вкус пудры...

Герой-любовник шагнул к женщине, резко притянул ее к себе и поцеловал долгим поцелуем.

Голос сказал:

"Современная мелодрама с элементами..."

- С элементами пошлости! - он повернул переключатель, не досмотрев поцелуя.

Мужчина и женщина, колыхнувшись, растаяли.

Теперь посреди комнаты стоял дикарь. Самый настоящий, нагишом, с головы до ног покрытый татуировкой. В одной руке у него было копье, в другой щит из крокодильей кожи. На пороге хижины такой же голый ребенок. Джунгли подступали к самой ограде.

Вдруг где-то в глубине зеленых зарослей прозвучал жуткий звериный рык. Дикарь насторожился, поднял копье. В следующую секунду зелень раздвинулась, и из нее выскочил огромный лов. Одним мощным прыжком он перемахнул через ограду, но дикарь присел на корточки, и зверь врезался в стену хижины. Ребенок с душераздирающим воплем пополз прочь...

Лежа на диване, он видел кончик хвоста с кисточкой, застрявший между плотно пригнанными друг к другу прутьями изгороди. Кисточка дергалась и дрожала. Потом лев рванулся, хвост со свистом рассек воздух и смол со стола бутылку с вином. На полу растеклась красноватая лужица.

Голос говорил:

"Захватывающие, полные напряжения документальные кадры... Дорогие телезрители, предупреждаем: во время демонстрации нашего фильма следует находиться подальше от телевизора. Никогда не известно, как поведет себя зверь..."

- Африканские страсти... Дикарь и лев - дети природы, таланты, самородки... - пробормотал он и повернул переключатель.

...На полу, сжавшись в комок, сидел самурай с прической тенмагэ. Собственно, пола уже не было - была поляна, поросшая сочной зеленой травой. Комната наполнилась свежим ветром и пением цикад.

Вдруг самурай распрямился как сжатая пружина. "Ки-и-иц!" - вырвался из его горла хриплый крик. Сверкнул меч, скашивая зеленые стебли.

Тяжелые капли росы упали на диван. Самурай поежился, втянул голову в плечи.

Из травы поднялся человек в черном, пошатнулся и рухнул наземь. Заросли кустарника на краю поляны ожили. Засвистели метательные ножи. Один нож с противным визжащим звуком вонзился в стену над диваном. Рукоятка подрагивала над самой его головой...

Голос, с приличествующими случаю патетическими интонациями, изрек:

"Дорогие зрители, мы чувствуем, как учащенно бьются ваши сердца, когда вы смотрите эти кадры, повествующие о героическом прошлом нашей дорогой Японии..."

- Чушь! - громко сказал он, переключая программу.

...Оранжево-красный свет. В углу комнаты кто-то беспорядочно палил из лучевого пистолета. Все сотрясалось от ужасного грохота. Казалось, дом вот-вот развалится на части.

Потом вдруг выплыл какой-то купол. Вдали, в красноватом тумане, вырисовывалась сеть каналов.

- Ага, мы, кажется, на Марсе... - вслух подумал он.

Из-за скалы осторожно высунулся крупный мужчина в космическом скафандре. Навстречу ему с тяжелым металлическим скрежетом двигался огромный робот.

И вдруг все погрузилось во мрак. Диван словно повис в воздухе, отделенный от окружающей ледяной черноты прозрачной защитной пленкой атмосферы. Ну, конечно же, это - космос... Должно быть, они ведут передачу прямо оттуда... Во тьме стыли бесчисленные вечные звезды, клубясь, проплывали острова туманностей.

- Это хотя бы эффектно, - прошептал он, невольно вздрагивая от леденящего сердце мрака. - Эффектно, но слишком уж тоскливо...

"Вы стали свидетелями необычных приключений, арена которых - вся Вселенная..." - шелестел голос.

Он опять переключил программу.

Комната наполнилась говором, смехом, звоном бокалов, веселой музыкой. В воздухе плавали ароматные волны табачного дыма. За столиками сидели ярко одетые люди. Под потолком медленно вращались разноцветные люстры. На гранях хрусталя вспыхивали переливчатые радуги.

На этот раз передачу вели из развеселого ночного кабаре.

"Не двигайтесь, не шевелитесь, - произнес голос, - и вы испытаете глубокое наслаждение. Вы - в Стране наслаждений Земли... Когда вам грустно и одиноко, включите стереотелевизор и смотрите передачи студии СНЗ..."

На эстраде появилась девушка. Юная и обаятельная. Она пела. Голосок у нее был приятный, но девушка, должно быть, очень волновалась, и песенка порой звучала так тихо, что ее совсем не было слышно. Начинающая певица.

Это была его возлюбленная. Он повернулся на бок и пристально смотрел на нее.

Люди в кабаре не слушали песни, переговаривались, смеялись. Девушка спустилась с эстрады, пошла по залу. Остановилась у самого дивана, касаясь его края коленями. Она мило улыбалась - ему и миллионам телезрителей...

Он привстал, протянул руку и погладил ее обнаженное плечо. Ощутил живое тепло, бархатистость кожи. Рука скользнула вниз, сжала ее локоть. Локоть слегка вздрогнул.

- Как хорошо и как грустно, - сказал он. - Ведь ты моя, и я тебя люблю. И я сейчас глажу твою руку, но ее может погладить каждый, кто смотрит эту программу... Это ужасно... Ужасно для нас обоих...

"На этом, - сказал голос, - мы заканчиваем сегодняшние передачи. Программа рекламных и коммерческих передач тоже окончена. Спокойной ночи, дорогие телезрители!"

Кто-то где-то в какой-то комнате бросил прощальный взгляд на голубой экран. И увидел последний кадр: его комнату, его самого на диване и девушку, локоть которой он гладил...

Он был непревзойденным талантом, гением, звездой телерекламы.