Три дня в Сиренополе

Яна Дубинянская

Три дня в Сиренополе

Лина никогда раньше не была в Сиренополе. Но сейчас ей казалось, что она уже бывала здесь, и не раз, и что всю жизнь безотчетно любила этот город.

Сиренополь – самый прекрасный город на земле. Его воздух напоен сложным ароматом моря и экзотических цветов – ароматом юности. Его бело-розовые дома кажутся воздушными и невесомыми. Набережная вымощена мрамором самых нежных оттенков, и изящные лестницы с ажурными решетками спускают последнюю ступеньку в светлую прозрачную воду. И даже море Сиренополя – самое красивое в мире, оно всегда чуть заметно колышется, оно самого чистого, дивного изумрудно-бирюзового цвета. Над ним медленно парят снежно-белые чайки, касаясь кончиком крыла пологой волны.

И Лина, высокая, тонкая, со своими развевающимися длинными волосами и шелковым богемным шарфом, сразу влилась в Сиренополь, стала его частью, и всем существом ощутила это. Она приехала сюда, потому что каждый человек, а тем более каждый художник, непременно должен хоть раз в жизни побывать в Сиренополе, городе волшебной мечты.

А еще Сиренополь – город бесчисленных туристов, а туристы – это люди, помешанные на сувенирах, и особенно произведениях искусства. В дорожном саквояже Лины лежала пачка нежных, лирических акварелей, изображающих виды Сиренополя. И сейчас, стоя на набережной, вдыхая удивительный, пьянящий воздух, она забыла, что писала их с цветных картинок иллюстрированного путеводителя, нет, она уже была здесь, спускалась в бухты, усыпанные белым коралловым песком, встречала рассвет над этим морем…

Путеводитель настойчиво просил гостей Сиренополя соблюдать его законы, а в случае их незнания рекомендовал обращаться к жителям города. Коренные сиренопольцы – добрые, отзывчивые, кристально-чистые люди. А как может быть иначе – ведь они с детства живут в этих домах, дышат этим воздухом и каждый день смотрят на море… Поэтому, прежде, чем разложить свои акварели на нагретом солнцем мраморном парапете, Лина спросила у проходившей мимо пожилой женщины, законно ли это.

Местных жителей в Сиренополе очень легко узнать. Чем-то неуловимым они разительно отличаются ото всех остальных людей.

Женщина приветливо улыбнулась.

– Конечно, госпожа художница. Мы в нашем городе очень ценим и любим людей искусства. Желаю вам удачи.

Лина симметрично разложила акварели и присела рядом на самый краешек парапета. Она не будет сидеть здесь долго. Какой-нибудь час, а потом – свидание с Сиренополем, ведь они успели только бегло познакомиться.

Туристы – даже туристы в Сиренополе притихают, просветленные его красотой

– заинтересовавшись, начали по одному и небольшими группами подходить к

Лине, как вдруг легкий, но неожиданный порыв свежего бриза подхватил несколько акварелей, смахнув их с парапета. Лина встала, но не успела даже нагнуться, как загорелая детская рука протянула ей упавшие картины.

– Возьмите, госпожа художница.

– Спасибо, – Лина с улыбкой посмотрела на ребенка. Смуглый кудрявый мальчик лет десяти, черные яркие глаза и белые зубы в открытой улыбке.

– Ты живешь в Сиренополе? Как тебя зовут?

– Дэви. Я хотел сказать вам, госпожа художница…У вас такие красивые картины, а вы положили их прямо на парапет, ведь тут пыль и может что-нибудь упасть с куста… Мой брат Мик сделает вам специальную подставку из дерева, и тогда картины не будут падать…

– Мне? – удивленно спросила Лина. Хотя да, конечно… Но как объяснить этому мальчику, что у нее совсем нет денег, все сбережения она, не задумываясь, отдала за билет в Сиренополь…

– Не подумайте, что нам нужна какая-то плата, – сказала стройная миниатюрная девушка. – Мик с удовольствием сделает это для вас. Мы, сиренопольцы, всегда рады помочь нашим гостям.

У нее были светло-русые волнистые волосы, но такие же загорелые щеки и черные миндалины глаз, как и у Дэви.

– Это моя сестра Белль, – сказал он. – А где Мик?

– Мик! – хором позвали они. Лина обернулась. Она ожидала увидеть взрослого парня или хотя бы подростка, но к брату и сестре подбежал десятилетний мальчуган – точная копия Дэви. Он поздоровался с Линой и, понимающе кивнув, растопыренными детскими пальцами прикинул размеры акварелей.

– Я сделаю вам подставку на завтра, госпожа художница, – сказал он. А сегодня не успею, потому что хочу половить рыбу.

– Мик! – укоряюще произнесла Белль. – Не сердитесь на него, – попросила сна, обращаясь к Лине. – Приходите завтра с утра к нам, мы живем совсем недалеко отсюда, два квартала по Морской улице, вы легко найдете, да и мальчики будут вас встречать. Приходите, прошу вас!

– Хорошо, – сказала Лина. Ей вдруг стало удивительно легко и весело, она откинула за спину непослушную волну темных волос и добавила:

– Обязательно приду!

Весь этот день она длинными глотками пила несравненную красоту Сиренополя, и временами ей казалось странным и непостижимым. что такой удивительный город существует на земле. Закат окрасил море фантастическими переливами багряного и лилового цветов, и Лина уснула, вдыхая пряный аромат растений южной ночи.

– Здесь мы живем, – сказал Дэви.

Маленький домик тонул в зелени, экзотические лианы обвивали ажурную калитку, а чуть поодаль выступал из зарослей круглый белый балкончик.

Следуя за мальчиком, Лина тихо ступила под прохладную зеленоватую тень этого дома. Здесь пахло цветами, влагой, свежими стружками, морем и еще чем-то очень вкусным. Миниатюрная винтовая лесенка поднималась вверх, в мансарду.

– Там живем мы с Миком, – становясь на ступеньку, сказал Дэви. – Пойдемте к нам, госпожа Лина, а Белль пока приготовит завтрак.

Эта комната была совсем непохожа на обиталище двух юных сорванцов. Повсюду царил идеальный порядок. В полукруглое окно, заплетенное снаружи плющом, пробивались нежные лучи солнца и освещали аккуратно сложенные дощечки и столярные инструменты в одном углу комнаты, мольберт, краски и кисти – в другом.

А на стенах висели картины, и, бросив на них беглый взгляд, Лина уже не смогла оторваться. Потому что это было чудо. Сам Сиренополь светился со стен своей дивной красотой, и акварели Лины – а ведь одну из них она принесла с собой, хотела сделать подарок – ее акварели рядом с этими картинами выглядели бы жалкой, беспомощной безвкусицей.

– Чьи это картины? – полушепотом спросила она.

– Мои, – с доброжелательной беспечностью откликнулся Дэви. – Я тоже немножко рисую. Хотите посмотреть, что я сейчас делаю?

Лина. машинально кивнула и сделала несколько растерянных шагов к мольберту. Дэви веселым движением сдернул покрывало со стоявшей на нем работы.

Ничего подобного – ни по замыслу, ни по технике исполнения – Лина никогда раньше не видела. Резной деревянный планшет был слегка углублен внутрь, и в нем цвел уголок морского дна – такого прекрасного, какое бывает только в море Сиренополя. И все это было сделано из кусочков ткани – воздушной, блестящей и более плотной – подобранных так искусно, что совершенно не было заметно, где и как один из них переходит в другой, а иллюзия реальности была полной, и красота этого незаконченного творения завораживала. Лина зажмурила глаза и встряхнула головой, словно отгоняя навязчивое наваждение. Десятилетний ребенок?

– У Дэви не хватает фантазии, – зазвучал за ее спиной приветливый голос Белль. – Он изображает только то, что видел. Здравствуйте, Лина.

Она обернулась.

– Здравствуйте. Ваш брат… у меня нет слов. Вы помогали ему?

Улыбаясь, Белль помотала русой головкой.

– Нет, что вы! Мальчики сами занимаются своими делами. Кстати, вы уже видели, какую подставку сделал для вас Мик? Нет? Какой же ты все-таки эгоист, Дэви, разве ж можно забывать о брате? Вот она стоит.

Конечно, Лина уже давно заметила это темно-шоколадное деревянное кружево, но что это подставка для ее работ…

– Какая красота! Спасибо… А где Мик, я хочу его поблагодарить…