Посадки нет

Игорь Ревва

Посадки нет

Игорь Ревва

Посадки нет

(Рассказ)

Какой вид транспорта вы предпочитаете? Какой вам больше всего по душе? Мне, например, такси… А какой транспорт вы любите МЕНЬШЕ всего? Правильно! И я тоже! А почему? Абсолютно с вами согласен! Метро на меня тоже действует угнетающе. Словно некое мрачное подземелье (по сути, так оно и есть на самом деле), от которого всё время ждёшь какого-то подвоха (если вы вдруг оказались обожателем метро, страстным его поклонником, фанатиком его мрачных туннелей — вам лучше не читать дальше. Займитесь чем-нибудь другим. Например, прокатитесь в метро!..) И, тем не менее, несмотря на моё отношение (отвращение) к этому виду транспорта, мне иногда приходится пользоваться его услугами. Но каждый раз, когда я спускаюсь под землю, меня охватывает какой-то ужас. Мне кажется, что обратно я уже не вернусь. Что солнечного света я не увижу больше никогда, его навсегда заменит тусклый гной нарывов под сводами пещеры, которые так неудачно прикидываются лампочками. Лгут, лгут люди, заявляющие, что можно побороть свой страх, сделать так, что страха уже не испытываешь. Нет! Страх побороть нельзя! Особенно, необъяснимый страх. Страх перед… неизвестно чем… перед НИЧЕМ!.. Этот страх можно загнать в самый дальний уголок своего сознания; можно СДЕЛАТЬ ВИД, что не замечаешь его, но ПОБЕДИТЬ его нельзя! Он всегда будет одерживать над вами верх, он всегда будет жить. Можно, конечно, действовать вопреки своему страху. И тогда уже гордо заявлять: «Я нисколько не испугался!» Но и это заявление будет ложью. Страх всё равно терзал душу своими мерзкими лапами до самой последней секунды. А потом он не умер и не был побеждён, он просто затаился на время. И только ждёт подходящего случая, удобного момента, чтобы снова открыть свои мерзкие глазки и прошипеть злорадно: «Ага!» Я хорошо понимаю это и никогда не пытаюсь бороться со своим страхом. Я знаю, что когда (если) я выйду из метро, поднимусь из-под земли на волю он затихнет и оставит меня в покое. Хотя бы на время. И это придаёт мне силы в те дни, когда я бываю вынужден ездить в метро. Сегодня как раз один из таких тяжёлых дней. Слишком уж я задержался в гостях, и ждать автобуса уже не имело смысла. А такси мне было не по карману. Правда, для очистки совести я всё же остановил одно из них. Но, видимо, водитель решил, что я собираюсь купить его машину. Судя по названной им цене, так оно и было. И мне оставалось только нырнуть под землю. Что я, скрепя сердце, и сделал. Спустившись вниз и оказавшись на платформе, я порадовался тому, что стою здесь один, что кроме меня в метро никого нет. Толпы народа на эскалаторах, давка в вагонах, злобная толкотня и полные ненависти взгляды — всё это ещё более угнетало мой рассудок. И если уж мне так не повезло, что приходится возвращаться домой на метро, то хорошо хоть, что я был избавлен от прелестей путешествия в толпе. Возможно, что кое-кто из вас (очень многие) назовут меня сумасшедшим. Хотелось бы спросить этих людей, считают ли они сами себя нормальными или нет? Может ли нормальный человек с удовольствием спускаться под землю и набиваться в вагоны поезда, рискуя стать жертвой случайного маньяка с ножом в кармане или с бутылкой бензина в портфеле. Да, конечно… С маньяком можно встретиться и в автобусе. Но из горящего автобуса можно выскочить, убежать. А куда, скажите мне, можно выскочить из горящего в тоннеле вагона метро? Куда, я вас спрашиваю? На рельсы? На провода высокого напряжения? Чтобы превратиться в извивающуюся, брызжущую искрами марионетку, исполняющую жуткий танец смерти? Так, что ли?.. Эти, и ещё очень многие, неприятный мысли одолевали меня, пока я торчал на перроне. Их отцом был страх, и бороться со всей этой семейкой у меня не было ни сил, ни желания. Лязг и грохот приближающегося поезда прервал мои размышления. Сверкающий фарой состав вынырнул из туннеля и замедлил ход. Я стоял в самом конце перрона, и поезд проехал мимо меня ещё довольно быстро. Но всё же я успел заметить какую-то лёгкую странность в этом поезде. Что-то неуловимо волнующее и загадочное; что-то такое, чего я пока ещё не понял. И только когда с шипением распахнулись двери вагона, до меня дошло, в чём же эта странность заключалась. А заключалась она в табличке, расположенной за стеклом кабины машиниста. То есть, конечно же, не в самой табличке, а в надписи на ней. А надпись эта состояла всего из двух слов, сочетание которых в данной ситуации показалось мне несколько неуместным. Всего два слова, написанные крупными красными буквами на куске белого картона или ватмана. Всего два слова: «ПОСАДКИ НЕТ». Я не успел полностью прочувствовать всю нелепость этой надписи на головном вагоне метро (в самом деле, как это так — нет посадки?! Зачем же он тогда остановился и открыл двери?..), как из самого дальнего от меня вагона выскочил на перрон взъерошенный человек и что-то мне прокричал, размахивая руками наподобие ветряной мельницы. Я попытался понять, что же он мне кричит, но в это время двери вагона вновь зашипели и начали закрываться. Не желая оставаться на перроне и ждать следующего поезда в компании с этим странным человеком, я проскользнул в сужающуюся щель между дверьми и оказался в вагоне. Поезд тут же тронулся и мимо меня промелькнуло испуганное лицо этого человека, продолжавшего махать руками, стучать себя по лбу и что-то кричать. Я так и не понял, что же ему от меня было нужно, а поезд тем временем въехал в туннель, скрыв от меня этого возбуждённого придурка. И, слава Богу… В вагоне поезда тоже никого, кроме меня, не было, так что место я себе мог выбрать по своему собственному усмотрению. Я примостился в самом углу вагона, привалился плечом к стене и закрыл глаза. Усталость и тепло окружающего воздуха действовали на меня убаюкивающе, и я сам не заметил, как задремал под мерный стук вагонных колёс. Спал я, как мне показалось, минут пять, не больше, но, когда я открыл глаза и посмотрел на часы, то обнаружил, что прошло уже двадцать минут. Я потёр ладонью лицо. Чёрт побери, кажется я проспал свою остановку! Или нет?.. Поезд замедлил ход, видимо приближаясь к станции. Я приготовился услышать объявление и понять наконец, проехал я свою остановку или нет? Но поезд снова набрал ход и понёсся по туннелю, мимо пляшущих за окнами проводов. Станции я так и не увидел. Наверное, мы просто пропускали другой состав или ещё что-нибудь в этом роде (я слышал около десяти различных версий, объясняющих подобные внезапные остановки в метро, но ни одна из них мне не кажется достаточно убедительной). Я поёрзал на сиденье, устраиваясь поудобнее (насколько вообще можно удобно устроиться на жёстких лавках вагонов метро) и подумал, что рано или поздно, а к станции мы подъедем, и название её объявят по радио. Ну, или я сам увижу её и пойму, прозевал я свою остановку или нет. Рано или поздно. Но, наверное, минуты через две — три, не больше. Если, конечно, не будет этих непонятных остановок в туннеле… И, словно в ответ на мои мысли, поезд начал замедлять свой ход, а потом и вовсе остановился. Гнетущая тишина наполнила вагон. Я кашлянул и звук этот показался мне неуместно громким и резким в замершем воздухе. А тут еще в вагоне погас свет и я погрузился в темноту. Мне стало очень неуютно. Услужливый страх сразу же обострил мой слух. Мне показалось, что в вагоне раздаётся какой-то шелест или шорох. Словно огромная змея, невидимая в темноте, подползала ко мне, царапая своим чешуйчатым телом по металлическим деталям пола. Или, может быть, вовсе не змея. Может быть крысы. Громадные отвратительные крысы, которые только и ждали, когда погаснет свет, чтобы выползти из щелей и наброситься, впиться острыми зубами в беззащитную жертву. Я слышал достаточно много россказней о крысах, обитающих в метро, чтобы живо вообразить себе всю эту картину. Всю последовательность их действий, все звуки и ощущения. Во рту у меня пересохло и холодные мурашки вереницей пробежали по спине. Я осознавал, что все эти страхи мною же самим и придуманы; что не только крыс или там змей нет в вагоне, но и самого звука, послужившего толчком для всех этих фантазий, — самого звука тоже нет. Тишина. Абсолютная тишина стояла вокруг. Но всё же я вздохнул с невыразимым облегчением, когда свет снова зажёгся. И, против своей воли, подчиняясь исключительно остаткам своего страха, я испуганно огляделся (даже вернее будет сказать «затравленно огляделся»). Естественно, что все эти ужасы существовали только в моём разыгравшемся воображении. Я был в вагоне один. Один, как перст. Я встал и прошёлся было по вагону, чтобы слегка размяться и немного успокоить нервы, но звук моих шагов слишком уж резко дробил окружающую тишину, и я тут же вернулся на место. Неожиданно состав дёрнулся и начал медленно двигаться. Я испытал ещё большее облегчение. Нет, всё-таки, всё было в порядке. Наверное… Поезд всё больше и больше увеличивал скорость, набирал ход и перестук колёс меня несколько успокоил. Что ни говори, подумал я, а домой я, всё-таки, доберусь. Я снова привалился плечом к стене и закрыл глаза. Дремота вновь начала окатывать меня своими мягкими волнами. Я не думал, что смогу уснуть, но, неожиданно для себя самого, словно бы провалился куда-то. И опять показалось мне, что спал я не больше трёх — пяти минут. Но, взглянув на часы, я испытал, мягко говоря, недоумение. Они показывали половину третьего ночи. У меня были дешёвые китайские часы, со множеством торчащих в разные стороны кнопок. Очень неудобная штука. Достаточно было случайно нажать на одну из них, и мог включиться (или отключиться) будильник или показания часов вообще могли перевестись на произвольное, судьбе угодное время. Может быть, так оно и было? Может, я во сне случайно нажал на эти проклятые кнопки? И случайно перевёл часы вперёд?.. Если это действительно так, то выяснить, сколько сейчас времени просто не представляется возможным. Тогда я попытался определить время по своим ощущениям. Я прислушался к себе, но ничего особенного не «услышал». Чувствовал я себя отдохнувшим, но это не обязательно означало, что я проспал больше двух часов. Есть мне не хотелось и пить тоже, но ведь я только что был в гостях, так что и это мне тоже ни о чём не говорило. Курить мне также не хотелось, но перед тем, как спуститься в метро, я как раз выкурил сигарету, так что часа полтора я вполне мог обойтись и без курева, ибо курил вообще очень мало — сигарет пять или шесть в день. И тут меня словно бы обдало холодной волной. Да какие там полтора часа?! От станции, где я сел в поезд, до конечной остановки ехать не больше сорока минут! А я, даже по самым оптимистичным подсчётам, провёл в пути никак не меньше часа. То есть, поезд давно уже должен был приехать на конечную остановку и, даже если бы я в это время спал, меня бы обязательно разбудила дежурная по станции. Они всегда проверяют на конечной, не остался ли в вагоне какой-нибудь бедолага, потерпевший поражение в поединке с водкой. Значит… Что всё это значит, я так и не понял, но задремавший было страх тут же распахнул свои глазищи и гадко ухмыльнулся. Вступив с ним в неравную и заранее обречённую на поражение схватку, я уставился на часы и засёк время. Я смотрел, как монотонно меняются чёрные циферки на сером фоне, отсчитывая время моего путешествия и подписывая мой страх, увеличивая его на секунды и минуты… Я ждал, что вот-вот темнота за окнами сгинет и я увижу огни платформы. И будет, наконец-то, остановка, где я смогу покинуть этот поезд. Меня уже мало интересовало, что это будет за станция и далеко ли она находится от моего дома. Я готов был идти пешком через весь город, только бы поезд остановился и выпустил меня из своего металлического чрева на волю. В три часа ночи часы пикнули и принялись отсчитывать секунды нового часа. Поезд продолжал нестись мимо тёмных серых стен туннеля, не замедляя ход. Станции не было и в помине. Я не знал, что и думать. Нелепые предположения, одно жутче другого, роем носились в голове. Любое из них могло оказаться справедливым, но проверить это у меня не было возможности. И тут!.. Что-то произошло!… Неожиданно, вдруг!.. Я не мог понять, что случилось, но что-то определённо случилось. Нечто вызвавшее у меня столь сильный ужас, что я весь взмок. Я не мог объяснить себе, что же произошло, Мой разум лихорадочно искал разницу между тем, что БЫЛО и тем, что СТАЛО. И вдруг, я понял… Звук! Стук колёс изменился! Нет, не совсем так… Он не изменился, он стал как-то слабее, что ли?.. Словно стены туннеля разошлись и эхо, отбрасываемое ими, исчезло. Я подскочил к окну и прижался лицом к стеклу, отгородившись ладонями от света вагонных плафонов. Поезд продолжал нестись вперёд, но сырых стен я уже не увидел. Мимо мелькали огромные, почти чёрные в ночи, деревья, раскачивающиеся под порывами ветра. Над темнеющими вдали холмами в чёрном небе горели россыпи звёзд. А вдалеке слабо серебрилась под лунным светом узенькая полоска реки. Короче говоря, мы выехали из туннеля. И это было более чем странно. Дело в том, что на этой ветке весь путь поезда пролегал под землёй, а тут… Состав замедлил ход и остановился. Двери разошлись, и в лицо мне пахнуло свежей прохладой ночного воздуха. В наступившей тишине отчётливо стали слышны шелест древесной листвы и хлопанье крыльев какой-то птицы, скрытой тьмой. Раздался хруст гравия под чьими-то шагами и в дверь вагона влетел объёмистый и, судя по виду, очень тяжёлый мешок. На уровне пола возникло бородатое лицо, и мозолистая рука протянулась ко мне из темноты. — Помоги! Чего встал-то?.. — раздался хриплый голос. Я подскочил к дверям и ухватился за холодную влажную ладонь. Человек с трудом забрался в вагон и перевёл дух. Тут только я заметил, что в левой руке он сжимает охотничье двуствольное ружьё. — Вот ведь, как! — проворчал он, тяжело отдуваясь. — Хоть бы лестницу придумали или что… Не залезешь ведь!.. Появление вооружённого попутчика не вызвало во мне тревоги или недоумения, хотя выглядел он довольно необычно для вагона метрополитена. Старый заляпанный бурыми пятнами ватник был туго стянут в поясе патронташем. Видавшие виды джинсы заправлены в кирзовые сапоги. И ружьё… Да ещё мешок! Здоровенный джутовый мешок. Словом, весь его вид говорил о том, что он возвращается с удачной охоты, что было полнейшим бредом. Какая охота может быть в городе, возле линии метрополитена? Тем более — удачная охота?.. — Далеко едешь-то? — спросил мужик, оттаскивая мешок в угол вагона. — Домой, — коротко ответил я. Мне почему-то не захотелось объяснять ему, что я и сам уже не знаю не только, куда я еду, но и куда я УЖЕ приехал. Двери закрылись и поезд снова набрал ход. Мужик достал из кармана пачку сигарет, закурил сам и предложил мне. Я отказался, но вид сигаретной пачки меня, почему-то, успокоил, и я решил попытаться разузнать, что же происходит. Со мной и вокруг. — А что это за станция была? — беспечно спросил я попутчика. Во всяком случае, я очень старался, чтобы мой вопрос прозвучал беспечно. На мужика, однако, он произвёл совсем неожиданное впечатление. Он как-то оторопело уставился на меня и даже забыл про свою сигарету. — Чего говоришь? — переспросил он. — Станция сейчас… остановка… какая была?… — непонятно от чего смутился я. Ведь, казалось бы, простой вопрос я ему задал, а он отреагировал так, словно я спросил его на какой планете мы находимся. — Какая станция?! — спросил мужик, недоумённо сдвигая брови. — Ну… где вы сели… на остановке… — Ты чего? Пьяный, что ли?! — удивился мужик. — Какая же здесь станция?! — Ну… вы же сели… в поезд… — совсем растерялся я. Мне стало не по себе оттого, что этот человек меня, казалось, совсем не понимает. — Ну, сел! Ну, в поезд! — начал уже сердиться мужик. — А что, нельзя, что ли? Твой, что ли, поезд-то? А? — Да нет… Что вы… — Что же мне, пешком идти-то, а? — продолжал ворчать мужик. — А сам-то чего же не идёшь? Да и без ружья-то ещё! На прогулку, небось? А? А мне, значит, пешкодралить до самого Большого Седла? Так, что ли? — Ну, почему же… Езжайте, пожалуйста… Что вы, в самом деле… — То-то! — удовлетворённо улыбнулся мужик и, привстав, похлопал меня по плечу. — Сам же понимаешь, — доверительно продолжал он, — что ночью, да ещё одному — нельзя пешком-то! Не дойдёшь ведь! Пропадёшь, как и не было тебя! Вот, смотри!.. Он неожиданно подскочил к мешку, развязал его и вытащил оттуда… Не знаю, что это было, но мне сразу стало тошно от одного только вида громадной шипастой головы, покрытой ярко-зелёной чешуёй. Широкая пасть была усажена двумя рядами острых, хищно изгибающихся зубов. Больше всего это было похоже на голову какого-нибудь доисторического ящера. — Манюк! — гордо заявил мужик, засовывая страшную морду обратно в мешок. На манюка надо ночью ходить! Они в темноте, как котята слепые, ей-Богу! Но, тут уж следи, чтобы хряпней поблизости не было. А то — и костей-то не соберёшь… В голове у меня всё мутилось от происходящего. Манюк… Хряпни… Мужик с ружьём… Ужасная морда рептилии… Господи! Куда же я попал? Что происходит? Ведь это же метро! Просто метро! В нём каждый день ездят сотни тысяч пассажиров. Как же случилось, что именно я оказался в этом… В чём — в ЭТОМ? В ином измерении? В параллельном мире? (в дерьме, вот где! Причём — в полнейшем!..) И, самое главное — можно ли отсюда выбраться? И если можно, то как? Может быть, если ехать и ехать всё дальше и дальше, то поезд, в конце концов, вернёт меня обратно?.. Я часто сталкивался с подобными ситуациями в кино и литературе. Когда человек оказывался в неожиданной, дикой, необъяснимой обстановке. Но, я никогда не думал, что сам могу попасть в подобный (поганый!) переплёт. Весь мой разум, всё моё сознание восставало против этого. Я не мог поверить, что это происходит именно со мной. Да, я не любил метро! Я него ненавидел! (И продолжаю ненавидеть!) Я ждал от него какого-нибудь подвоха, ждал всегда, всю жизнь. Но — подобной пакости?! Такого даже я, с моей богатой фантазией, не мог себе представить. А, может быть, всё это просто дурацкий розыгрыш? То, что это не розыгрыш, я понял через несколько минут. Поезд снова затормозил и раскрыл двери. Я увидел вдалеке слабый отблеск костра. А рядом с вагоном, с ветви дерева, покачиваясь на легком ветерке, свисали два человеческих тела. Двое повешенных людей. Их лиц мне не забыть никогда. До самой смерти они будут стоять у меня перед глазами. Эти закатившиеся глаза, посиневшие лица, свёрнутые набок головы… Попутчик мой, нисколько не смущаясь видом повешенных, высунулся в открытую дверь и заорал в темноту: — Мишка! Витька! Давайте быстрее! Шевелитесь, мать вашу!!! Тут же из темноты выбежали двое парней, забросили в вагон три мешка и два автомата и запрыгнули сами. Двери закрылись и поезд снова рванулся вперёд. Новые мои попутчики были одеты совершенно по-городскому — в костюмах и при галстуках, в модных плащах. Какое-то дикое несоответствие, подумал я костюм, модные туфли, ночной лес, автомат и страшная морда в джутовом мешке. Но парней это несоответствие нисколько не смущало. Не удивило их и моё присутствие в вагоне, хотя, судя по всему, быть мне здесь совершенно не полагалось. — Михаил, — представился один из них, тот, что был в синем костюме. — А это — Витёк. Мы здесь… — Гляди-ка! — радостно перебил его Витёк. — Дядя Гриша опять манюка завалил! Здорового! — Молодец, дядя Гриша! — отозвался Михаил, подходя к торчащей из мешка злобной морде. — Поздравляю! И как ты только их находишь? Ночью-то… По запаху, что ли?.. Все трое рассмеялись. — А мы сегодня тоже неплохо поохотились! — гордо похвастался Витёк. Двоих этих видел? На сосне висят… — Да видел, видел я, — отозвался дядя Гриша. — Браконьеры, что ли? — Ну да, — нахмурился Михаил. — Повадились, понимаешь, в нашу зону… Вот, брынчей набили, восемь штук… — он кивком указал на мешки. — Сволочи… — Ага! — с жаром подхватил Витёк. — Идём это мы по лесу, и вдруг — костёр! А этот гад брынчей в мешки запихивает! И ружьишко его рядом… Лежит дожидается… Так и не дождалось!.. — А второй-то? — спросил дядя Гриша. — Тоже браконьер? — Да нет, — отмахнулся Михаил. — Это мы так, для компании… Под руку подвернулся… — А чё! — расхохотался Витёк. — Веревка была, время до поезда — тоже! Ничего, пускай повисит пока… Я сидел ни жив, ни мёртв, слушая эти разговоры. Страх захлестнул меня холодной волной. Я боялся, что люди, так спокойно ведущие эту дикую беседу, вдруг вспомнят обо мне. Вспомнят, и тогда будет что-то страшное, что-то такое, чего я даже не могу себе представить. Попутчики заметили моё состояние и замолчали, с интересом уставившись на меня. — Ты чего? — спросил Витёк. — Чего-чего! — передразнил его дядя Гриша. — Нагнали страху на городского человека своими разговорами, а теперь ещё и спрашивает — «чего»! Не видишь, что ли? — Да вы не волнуйтесь, — успокаивающе произнёс Михаил. — Ну что вы, в самом-то деле… Они же ещё денька три там висеть будут, не меньше… Да и слезут-то только в том случае, если их никто не сожрёт… Так что они нам не опасны, покойники эти… — Гляди-ка, — прервал его монолог Витёк. — Светает уже. Надо же, как мы с тобой сегодня припозднились… Я посмотрел на часы. Было ровно пять. — Сколько там? — спросил дядя Гриша, кивая на моё запястье. — Пять, — ответил я. — Ну, тогда ещё ничего, — заключил он. — Часа два у нас ещё есть. Можно и отдохнуть немного… Он тут же растянулся на лавке и вскоре уже вовсю захрапел. Его спутники примостились на полу и тоже задремали. Один я остался бодрствовать. Мне было настолько неуютно, что заснуть я всё равно бы не смог. Я уже свыкся (смирился) с происходящими событиями. Не то, чтобы я их воспринимал, как должное, но я начинал реагировать на все эти события как на ВОЗМОЖНЫЕ. Как на вполне допустимые в этом странном, бредовом мире, где я (непонятно как) оказался. Тьма за окнами вагона становилась всё менее плотной. Краешек неба посветлел и мелькающие в ночи пейзажи приобретали всё более чёткие очертания. Я с интересом разглядывал ландшафт, хотя, по правде сказать, ничего особенно интересного в нём не было. Обычная сельская местность. Деревья, рощи, холмы, поля… Едва только я так подумал, как это самое «интересное» не заставило себя ждать. Поезд как раз проезжал мимо небольшой группы деревьев и они, отступив, открыли моему взору потрясающее в своей отталкивающей отвратительности зрелище. Если вы смотрели фильм Стивена Спилберга «Парк юрского периода», то вы получите достаточное представление о том, что же я увидел. Здоровенная двухметровая тварь, стоящая на крепких мускулистых задних ногах опершись на толстый хвост, рвала зубами какую-то добычу, какое-то не менее мерзкого вида животное. Небольшие передние лапки этой твари, оканчивающиеся тремя когтистыми пальцами, были прижаты к чешуйчатой груди. Восходящее солнце играло на изумрудной чешуе, покрывавшей тело этого чудовища. Приглядевшись повнимательнее, я понял, что подобное же создание и было ночной добычей дяди Гриши. Манюк, кажется… Так он её называл. Словно бы почувствовав мой взгляд, тварь подняла голову и блеснула жёлтыми, с узкими кошачьими зрачками, глазами в мою сторону. Она оторвалась от своей трапезы и сделал два шага по направлению к поезду. Но, видимо поняв, что догнать его не сможет, остановилась, вытянула шею и широко раскрыла мерзкую хищную пасть. Мне даже почудилось, что она, может быть, зарычала, но я ничего не услышал — поезд уже пронёсся мимо, оставив эту гадость далеко позади. Я вздохнул с облегчением. Догнать нас она, пожалуй, не смогла бы, но, к счастью, мне не подвернулся случай проверить это на собственном опыте. С меня достаточно было выражения её глаз. Этого злобного золотистого блеска, этой победной ярости в зрачках. Попадись я ей не в проезжающем мимо поезде, а где-нибудь на лесной тропе, и меня ждала бы очень незавидная участь. Я присел на скамейку и закрыл глаза. Мне подумалось, что если мои спутники так беспечно спят, то, значит, опасность нам пока не грозит. Я вытянул ноги, устраиваясь поудобнее, и уткнулся ими в один из мешков, принесённых Михаилом и Витьком. Мешок мне мешал, и я осторожно стал его отодвигать ногой. И вдруг в мешке что-то забилось, задёргалось, зашевелилось! Я отдёрнул ноги, вскочил и заорал. А вы бы что сделали на моём месте? То-то!.. Вся вооружённая компания подскочила, словно шилом ткнутая. Секунды им хватило, чтобы разобраться в чём дело. Михаил мгновенно выпустил по извивающемуся мешку автоматную очередь. Раздался громкий визг, очень похожий на поросячий. Михаил выстрелил ещё раз и визг оборвался. Мешок совершил несколько судорожных движений и замер. По его поверхности медленно расплывались, сливаясь в одно, ярко-красные кровавые пятна. Витёк присел на корточки, развязал мешок и вывалил на пол его содержимое. Больше всего это походило на осьминога, покрытого длинной, розовой шерстью. В мешке было две таких зверюги. Витёк покачал головой и упрятал их обратно. — Жалко, — сказал он, — хорошие были шкурки… Жалко… — А что мне было делать? — возразил Михаил, меняя обойму в автомате. Ждать, пока он выберется? — Да нет, всё верно, — согласился Витёк. — С брынчами шутки плохи… В лесу-то ещё — ладно, а тут… — Сколько время-то сейчас? — подал голос дядя Гриша. Я посмотрел на часы. Было начало седьмого. — Ну, тогда пора готовиться, — заключил дядя Гриша и принялся доставать из карманов ватника патроны и раскладывать их на скамейке. Михаил открыл форточки, шедшие по верхней части окон, и присел на лавку. Витёк и дядя Гриша затихли, напряжённо всматриваясь в пейзаж за окном. Я почувствовал их напряжение и готовность к чему-то не очень приятному. Но за окнами пока всё было спокойно. Мы выехали на открытое, просматриваемое до самого горизонта пространство. Вокруг нас лежала голая каменистая степь. Ни травинки, ни кустика, ни деревца. Только россыпи камней. В таком напряжённом ожидании прошло около часа. Выматывающее душу гнетущее молчание сильно действовало мне на нервы. Я попытался выяснить, чего же ждут мои спутники, чего они опасаются? — Хряпней, — коротко ответил мне Витёк. — Это такие сволочи… Не дай Бог, учуют… Я замолчал, но ощутил горячее желание забиться подальше в угол. Ничего из его объяснений я не понял. Хряпни, так хряпни… Плевать… — Идут! — звонко крикнул Витёк, высунул ствол своего автомата в окно и во что-то прицелился. Я тоже приник к стеклу, но в первый момент ничего особенного не увидел. И только присмотревшись, заметил какие-то фигурки, совершающие замысловатые прыжки на фоне утреннего неба. Видимо, это и были те самые хряпни… или как их там?.. Позы моих спутников выражали крайнее напряжение. Они словно бы превратились в изваяния, в механизмы, в придатки своего оружия. Они готовы были сражаться, вести бой с опасностью, мне пока ещё неведомой. Видимо, они, в отличие от меня, хорошо себе представляли, что это за опасность и чем она им (нам!) грозит. Я же пока видел только смутные силуэты, и то лишь в те моменты, когда они взлетали и становились более заметными на фоне светлеющего неба. На каменистой же россыпи они полностью сливались с серыми обломками и были абсолютно неразличимы. Постепенно эти скачущие фигурки приближались и вскоре я уже смог их разглядеть довольно отчётливо. Лучше бы мне их, конечно, не видеть. Нельзя сказать, что их внешний вид прибавил мне спокойствия и уверенности в себе. Ибо выглядели они не просто странно или фантастично, а как-то бредово (другого слова просто не могу подобрать)… Не знаю, как выглядят герои белой горячки или наркотического бреда, но, думаю, точно также. Ростом эти существа не превышали среднего человека, хвостом же и костяным панцирем напоминали крокодила или какую-то древнюю рептилию. У них были сильные, мускулистые ноги, а вместо рук (или, например, передних лап) пара перепончатых крыльев, как у летучих мышей или, скажем, у птеродактилей. Морды их по форме напоминали собачьи, но с гораздо большим количеством зубов и шишковатыми костяными пластинами над глазами. Весь вид этих существ наводил на мысль, что передо мной явные родственники ужасных тварей, обитавших на земле много миллионов лет назад. То, что я вначале принял за странные прыжки, назвать таковыми было, собственно говоря, нельзя. Существо наклонялось вперёд, расправляло свои кожистые крылья, пригибало вниз хищно оскаленную морду и, с силой отталкиваясь ногами, прыгало. В результате его гибкое тело взлетало над землёй и планировало вперёд. Опустившись на камни оно делало следующий прыжок, потом ещё… Я не видел, чтобы они совершали крыльями машущие движения, подобно птицам, но каждый их прыжок достигал метров двадцати, не меньше. И скакали они по направлению к нам. Именно к нашему вагону… Нереальность всего происходящего вызвала во мне странные чувства. Я, словно бы, сидел в зале кинотеатра и со стороны наблюдал за разворачивающимися на экране событиями. Будто бы через час — полтора, после того, как закончится этот непонятный фильм, я спокойненько встану и отправлюсь домой (не на метро!!!). Я почему-то просто не верил, что со мной может произойти что-то нехорошее. Дядя Гриша шёпотом матюкнулся и выстрелил. Грохот его двустволки заложил мне уши, но даже сквозь ватную завесу до моего слуха долетел ужасный булькающий визг. Одно из нападавших на нас чудовищ словно переломилось в воздухе и рухнуло на землю. Поезд быстро пронёсся мимо, но я успел разглядеть судорожно бьющие по камням крылья и извивающееся в предсмертной агонии серое тело. Дядя Гриша выстрелил ещё раз. Тут же загрохотал автомат Витька и отвратительный визг уже не смолкал ни на секунду. Они стреляли с каким-то садистским наслаждением, с остервенением мстящего за своих близких… Внезапно одно из окон в противоположном конце вагона разлетелось вдребезги и внутрь протиснулось настигшее наш вагон гнусное создание. Михаил тут же повернулся и, не поднимая автомат, от живота, послал две короткие очереди. Чудище грохнулось на пол и завизжало, завыло, захлопало крыльями, забило хвостом. Михаил легко подбежал к мечущейся мешанине крыльев и выстрелил ещё раз, в упор. Визг захлебнулся и тело обмякло. Из-за нелепо вывернутых крыльев оно стало похоже на плохо поставленную туристическую палатку. И только широкая полоса тёмно-красной крови, выползавшая из-под неё, напоминала о том, что совсем недавно это было живое существо. Живое и смертельно опасное… Вторая тварь, вслед за первой, попыталась влезть в то же окно, но Михаил выстрелил прямо в оскаленную морду и она пропала. И тут же раскололось стекло в окне с противоположной стороны. Михаил не успел обернуться, как острые зубы впились ему в шею мёртвой хваткой. Он даже не вскрикнул, только судорожно дёрнувшийся палец выпустил в пол вагона остатки обоймы. Тварь сжала челюсти и мне показалось, что даже сквозь грохот выстрелов и визг я услышал хруст позвонков Михаила. Чудовище же тем временем вывалилось в окно, утащив за собой безвольно обмякшее тело. Едва оно скрылось с глаз, как к окну подскочил Витёк. Разинув в беззвучном крике рот, он высунулся по пояс в окно и открыл беспорядочный огонь. Всё это напоминало фрагмент из фильма ужасов и выглядело бы, возможно, довольно интересно, не окажись я одним из его персонажей. Я сидел, словно окаменев, и только тупо смотрел на широкий кровавый ручей, вытекающий из-под убитой Михаилом твари. А потом всё как-то вдруг закончилось. И не было уже выстрелов и отвратительного визга. И дядя Гриша с Витьком сидели на лавке и курили, сокрушенно покачивая головами. И вспоминали Михаила. И хмуро хвастались, кто из них сколько тварей подстрелил. А у меня перед глазами всё ещё стояла звериная морда и сильные челюсти, сжимающие слабую человеческую шею. И хруст. Хруст позвонков… Дядя Гриша поинтересовался, который час, Оказалось, что всего семь часов. А мне-то казалось, что весь этот кошмар длился гораздо дольше. — Скоро приедем, — заявил мне Витёк. Я тупо кивнул. Мне не хотелось говорить. — Не трожь человека, — сказал дядя Гриша. — Видишь — не в себе он. Да и то сказать — городской… Не привыкший… Опять же — без оружия… Примерно через полчаса поезд замедлил ход и остановился. Двери раскрылись. Мои спутники засуетились, подхватили свои мешки и оружие. Они выпрыгнули из вагона и с удивлением посмотрели на меня. — А ты чего же? — спросил Витёк. — Давай быстрее! Я покачал головой. Я всё еще верил, что мне нельзя выходить из вагона. Я чувствовал, что если я буду в нём сидеть, то поезд, может быть, привезёт меня обратно, домой, туда, откуда я сюда попал. — Ну, чего расселся-то? — продолжал Витёк. — Дальше — всё уже! Туннель! Куда едешь-то? Дядя Гриша молчал. — Слезай быстрее, дурень! — заорал Витёк. — Погоди-ка, — процедил дядя Гриша. — А ты, часом, не из туннеля ли? А? Витёк замолчал и уставился на меня так, словно только что увидел. В глазах обоих людей явственно проступила необъяснимая злость. — То-то я смотрю… — протянул Витёк. — И одет не так, и без оружия… А я-то думал — городской он… Дядя Гриша медленно стянул с плеча своё ружьё. И тут двери вагона закрылись и поезд тронулся. Загрохотали выстрелы и вокруг меня посыпались стёкла. Я упал ничком на пол и закрыл глаза. Я ожидал болезненного удара пули в своё тело, но мне повезло (настолько, насколько вообще можно говорить о везении в моём положении). Поезд набрал ход и унёс меня от недавних попутчиков. Через некоторое время я нашёл в себе силы подняться. Я сел на скамью и закурил. Ветер, пролезая в разбитые окна, пронизывал меня насквозь. Недалеко от меня, на полу нелепо громоздилась туша подстреленного ящера. Весь пол вагона был заляпан кровью. А за окном в это время мелькали живописные рощи и пастбища со стадами коров. И за далёким лесом возвышались диковинные башни какого-то старинного замка, очень похожие на те, что показывают в исторических фильмах о средневековье. И вдруг всё это исчезло и в уши мне ударил нестерпимо громкий грохот. Я вскочил с места и выронил сигарету. Сердце моё подпрыгнуло куда-то к горлу и рухнуло обратно. Что же ещё случилось-то? Что?.. Но оказалось, что мы просто въехали в туннель. Хотя… От этой «Страны злых чудес» можно было ждать всякой гадости. В этом я уже успел убедиться. Были прецеденты… Я присмотрелся повнимательнее и разглядел, что стены за окнами вагона очень напоминают стены туннеля обычного метрополитена. Это ещё ни о чём не говорило, но сердце моё забилось в радостном предчувствии. Я словно бы вернулся домой (а может, так оно и есть?..) Даже когда поезд затормозил, а потом и вовсе остановился, и вагоне погас свет, я не испытал особенного страха. Такое я уже видел, и не раз. Это событие было мне знакомо и оно было гораздо приятнее, чем нападение на поезд каких-то необъяснимых «хряпней». Минут через пять свет вновь зажёгся и я испытал лёгкий шок. Вагон выглядел так, словно всё происшедшее за последние семь — восемь часов являлось плодом моего сна. Исчезли кровавые пятна на полу и само тело убитого чудовища. Стёкла в окнах вагона вновь стали целыми. Пропали и отверстия от пуль, которыми поливали вагон мои попутчики, когда догадались, что я не из какого-то там «города». Даже свет в вагоне стал, как будто, поярче. Словом, всё выглядело так, словно ничего из того, что я видел, не происходило. Я даже подумал, а не приснилось ли мне всё это? Но потом отбросил эту мысль — слишком уж ярки были мои воспоминания о недавних событиях. Первое, что я сделал, когда приступ изумления несколько пошёл на убыль посмотрел на часы. И испытал ещё один шок. Гораздо более сильный, нежели предыдущий. На часах было пять минут первого. Пока я сидел в полном недоумении, поезд вновь тронулся и поехал. Я сидел и ждал, что же будет дальше. Что-то говорило мне, что всё будет в порядке, но я суеверно старался отогнать от себя эти мысли. Через несколько минут состав подъехал к станции (обычной станции метро, всего за одну остановку до моего дома!), остановился и раскрыл двери. Я пулей выскочил на перрон и даже задохнулся от радости. Всё вокруг было знакомо и так до боли мило, что я чуть было не заплакал. И в этот момент я заметил человека. Единственного человека на перроне, который собирался садиться в этот поезд. — Подождите! — закричал я ему. — Не надо! Стойте!!! Но он меня, видимо, не расслышал. А может быть, он, как и я, спешил домой. Интересно, когда же он туда попадёт? Если вообще попадёт, конечно… Двери с мягким шипением закрылись и состав, всё убыстряя свой ход, скрылся в туннеле. Последнее, что я запомнил — надпись на табличке за стеклом уходящего поезда: «ПОСАДКИ НЕТ». У меня мелькнула было мысль — дождаться следующего состава и на нём доехать до дома. Оставалась ведь всего одна остановка. Но я тут же сч