Кобра

В течение всего утра того дня музыка в эфире имела отчетливый военный оттенок, который доминировал несколько недель. Опытное ухо могло теперь уловить более суровый тон ее, который отсутствовал раньше, когда вторжение инопланетян только началось. Когда музыка внезапно прекратилась и на видеопластине вместо световых пятен появилось лицо диктора, сообщающего обычно о наиболее важных событиях, Джонни отключил свой лазерный сварочный аппарат и со страхом подался вперед, чтобы послушать.

Бюллетень был кратким и, как опасался Джонни, тревожным.

«Объединенное военное командование Доминиона на Эсгарде заявило, что вторгшиеся четыре дня назад силы Трофтов заняли Адирондак». Над правым плечом репортера появилась голографическая карта с изображением семидесяти белых точек Доминиона Человека, граничащего слева с красной дымкой Империи Трофтов и с зеленым туманом Минтисти вверху и справа. Две самые крайние точки слева теперь мерцали красным цветом. «Сообщается, что Звездные Силы Доминиона укрепляют свои новые позиции в районе Палма и Айберенда. Предполагается, что наземные войска, остающиеся на Адирондаке, продолжают вести партизанскую войну против оккупационных сил противника. Более полное сообщение, включающее официальные заявления Центрального комитета и Военного командования, будет передано сегодня в шесть часов вечера в очередной сводке новостей».

Музыка и цветовая игра на экране возобновились. Джонни медленно распрямился. На его плечо легла рука.

— Они взяли Адирондак, папа, — сказал он, не оборачиваясь.

— Я слышал, — спокойно отозвался Перс Моро.

— И для этого им понадобилось всего три недели. — Джонни с силой сжал лазер, который все еще держал в руках. — Три недели.

— Нельзя судить о войне по ее первым дням, — сказал Перс и протянул руку, чтобы забрать лазер из рук сына.

— Трофты поймут, что удержать мир и управлять им гораздо сложнее, чем его захватить. Еще не забывай, что нас застали врасплох. Как только Звездные Силы мобилизуют резерв и начнут настоящие военные действия, Трофтам придется попотеть, чтобы отбросить их назад. Похоже, что нам суждено потерять Палм или Айберенд, но думаю, что там они и остановятся.

Джонни покачал головой. Сдача в плен миллиардов людей казалась нереальной, словно речь шла о пешках в какой-то космической шахматной игре.

— И что потом? — спросил он с такой суровостью в голосе, которой его отец вряд ли заслуживал. — Как мы сумеем прогнать Трофтов из наших миров, не перебив при этом половину людей? А что если они решатся применить тактику «выжженной земли», когда будут отступать? Полагаю…

— Ну-ну, — перебил его Перс и, обойдя сына, встал напротив него и заглянул ему в глаза, — ты заводишься без всякой причины. Война идет всего каких-то три месяца. Доминион находится далеко от нас, и нет никаких оснований для волнений. Правда. Выкинь все это из головы и приступай к работе, о'кей? Мне нужно, чтобы ты закончил обшивку багажника до того, как отправишься домой и займешься хозяйством.

Он протянул сыну сварочный лазер.

— Ага. — Джонни со вздохом взял инструмент и опустил на глаза защитные очки.

Склонившись над незаконченным швом, он попытался выбросить оккупацию из головы и наверняка преуспел бы в этом, если бы не последнее замечание отца.

— Кроме того, — продолжал Перс, направляясь к своему рабочему месту, — что бы там ни происходило, мы ровным счетом ничего не можем поделать, находясь здесь.

Этим вечером за ужином Джонни был необычайно тихим. Но для семейства Моро один более или менее молчаливый человек был не в состоянии хоть сколько-нибудь понизить уровень шума. Главенствующей в разговоре обычно была семилетняя Гвен. Она быстро меняла тему, переходя от школьных новостей и рассказов о товарищах к тому, как метеорологам удается укрощать торнадо или к тому, как, скажем, мясники разделывают мясо.

Джейм, который был на пять лет моложе Джонни, посвящал их в социальную жизнь подростка высшей школы, в этот лабиринт статусов и неписанных правил, с которыми он был так хорошо знаком, что чувствовал там себя как рыба в воде, чего нельзя было сказать о Джонни. Персу и Айрин благодаря их многолетней практике и мастерству удавалось отлично справляться со всем этим словесным цирком. С родительским терпением они отвечали на вопросы Гвен и старались сводить словесную перепалку до минимума.

То ли по взаимному молчаливому согласию, то ли из-за отсутствия интереса, но о войне никто не говорил.

Джонни дождался, когда со стола уберут посуду, и только потом обратился к отцу с невинной на первый взгляд просьбой.

— Папа, я могу взять машину, чтобы съездить в Горайзон-Сити?

— Что? — нахмурился отец. — Там как будто сегодня нет игры.

— Нет, — ответил Джонни. — Я просто хотел кое-что там посмотреть, и все.

— Кое-что?

Джонни почувствовал, что краска залила его лицо. Ему не хотелось лгать, но он знал, что за правдивым ответом автоматически последует семейное обсуждение, противостоять которому он пока был не в состоянии.

— Ага… мне хотелось кое-что проверить.

— Что-то вроде призывного центра Военного командования? — спокойно спросил Перс.

Внезапно прекратилось громыхание посуды, и в тишине Джонни услышал, как его мать судорожно глотнула воздух.

— Джонни!

Он вздохнул и приготовился к неизбежной теперь семейной дискуссии.

— Я бы не стал записываться, не посоветовавшись со всеми вами, — сказал он. — Просто я хотел получить кое-какую информацию о том, как это делается, какие требования и так далее в этом духе.

— Джонни, война так далеко от нас! — начала Айрин.

— Я знаю, мама, — перебил ее Джонни. — Но там гибнут люди.

— Тем больше оснований оставаться здесь.

— Не только солдаты, но и гражданские лица тоже, — упрямо продолжал он. — Я просто думаю, ну, папа сегодня сказал, что я ничем не могу помочь, — он перевел взгляд на Перса. — Может быть, и нет… но все же мне не следует так быстро с этим соглашаться.

На мгновение улыбка слегка тронула губы Перса, не коснувшись лица.