Журнал «Если», 2002 № 07

«ЕСЛИ», 2002 № 07

Уолтер Йон Уильямс

ЧАС ВОЛКА

Динамики в потолке палаты монотонно выводили одну и ту же последовательность негромких шуршащих нот, способствующих, как доказала наука, расслаблению. Разглядывая парнишку на больничной койке, Риз почувствовала, что у нее сводит нутро.

Парнишку звали Стюарт, и пулю из него вынули не далее как сегодня утром. В последние несколько дней, одержимый путем воина и суицидальной идеей личной чести, он заделался камикадзе и подорвал всю сеть. Гриффит мертв, Джоржан мертв. Спасски мертв. Никто не остановил Стюарта, пока все в Лос-Анджелесе не рухнуло окончательно. Федералам он пока ничего не выдал — это еще впереди. Риз потянулась за пушкой. Внутренности свело снова.

Стюарту солгали. Стюарта одурачили. Стюарта бессовестно использовали, а он того и не подозревал. Стояла за всем этим его друг Риз. Поэтому, пожалуй, нельзя его винить, что он взорвался, когда узнал истину.

А теперь вот это.

Риз выключила монитор капельницы, чтобы тот не запищал, когда пациент умрет, и тут Стюарт открыл глаза. Во взгляде его было узнавание, а еще — понимание того, что сейчас произойдет. Так она и знала: от него только и жди неприятностей.

— Прости, — произнесла она, поднимая пушку. Что еще, черт побери, она могла сказать? «Может, когда все будет позади, мы останемся друзьями?»

Стюарт пытался выдавить какие-то слова. В желудке у Риз снова что-то сжалось.

Выстрелив в него трижды из пистолета с глушителем, она ушла. Полицейские даже и смотреть на нее не стали, увидев больничный халат и бэдж. Тщательно выверенные документы всегда были ее коньком.

Спасай задницу.

Риз направлялась в Японию по запасному паспорту. Как всегда, взяла умением добывать наилучшие документы. Заказав на шаттле «Звездного зверя», она вставила контакт встроенного в кресло интерфейса в слот у себя в основании черепа. Закрыв глаза, послала беззвучный приказ спроецировать линейки последних новостей в оптические центры мозга, и тут ее губы скривились от гнева: она впервые узнала, что именно рухнуло в Лос-Анджелесе, в чем именно она принимала участие.

Инопланетные фармацевтические препараты тоннами перевозили на Землю под нелегальным прикрытием. Сеть распространителей была огромной, много большей, чем, обладая ограниченной информацией, подозревала Риз, а теперь полиция Лос-Анджелеса заполучила все до последней капли. Полицейские и секьюрити повсюду, даже на космических хабитатах, буквально с ума посходили.

И все это время она думала, что просто друзья помогают друзьям, но друзья одурачили ее так же, как она дурачила Стюарта. Вся поездка в Лос-Анджелес не имела смысла: глупо было ее посылать. Убийство Стюарта не могло остановить происходящего: слишком крупный разразился скандал. Единственный способ для Риз не загреметь самой — спрятаться.

Надо выпить, и она заказала еще один коктейль. Динамики шаттла выводили все те же синтезированные, без мелодии аккорды, что и динамики в больнице. От воспоминаний о Стюарте снова свело нутро.

Откинув голову на подголовник, она смотрела, как рвется огонь из сопел на крыльях шаттла.

Ее карьера в кикбоксинге оборвалась, когда удар ногой с разворота сломал ей нос, и Риз вернулась к легкому спаррингу и кунг-фу. Измочаливать себя на тренировке только ради того, чтобы тебя потом измочалили на ринге, — это не жизнь. Ей уже тридцать шесть, и пора признать, что существуют виды спорта, какими ей не следует увлекаться, пусть даже у нее есть для этого нужное нейроволокно. Эта мысль настроения ей не улучшила.

Из окна съемной квартиры Риз было видно, как холодный северный ветер гонит по мелкому Аральскому морю белую пену, завывания ветра глушили усиленный репродукторами зов муэдзинов на молитву. За прошедшие месяцы ни вид, ни ветер не изменились. Поглядев на ветреную узбекскую весну, Риз включила интервид и стала размышлять о своем полугодовом изгнании.

Волосы у нее сейчас были черные, и она давно уже не стриглась коротко. Отпечатки пальцев теперь были другие и костяк лица тоже. Изменились и серийные номера на искусственных глазах. Пусть погода здесь и дрянь, но в Узбекистане свое дело знают.

Последним, насколько она знала, здесь прятался Стюарт. Незадолго до того, как прилетел в Лос-Анджелес и расколошматил все вдребезги.

Молодой человек на экране, надев пуленепробиваемый комбинезон, распихивал по карманам оружие и патроны. Вот он взял обрез. Из колонок лилась тревожно-захватывающая музыка. Приглушив звук, Риз села перед интервидом.

Она подумывала, не вернуться ли ей к работе, но было слишком рано. Линейки новостей и передачи по сей день пестрели репортажами об инопланетянах, инопланетных обычаях, инопланетном импорте. О реструктуризации в поликорпорациях, торгующих с Силами. Странно было смотреть новости по интервиду: люди ныряли в укрытие, отказывались выступить с заявлением, за новостями следовала реклама инопланетных фармацевтических препаратов. Кто-то пошел под суд — те, кто выжил. Многие сотрудничали с полицией. Вся история была еще слишком жареной.

К счастью, проблем с деньгами не возникало. У нее их имелось столько, что хватило бы надолго, возможно, даже навсегда.

Стрельба на экране. Перестрелка инопланетян и молодого человека, который поливал Силы (как стали называть представителей инопланетных держав) очередями из обреза. Риз вся похолодела внутри.

Молодой человек, сообразила вдруг она, это ведь, наверное, Стюарт. Вскочив с места, она щелчком выключила интервид. Гады, блевать тянет.

Стюарт никогда в жизни не стрелял по инопланетянам. Кому, как не Риз, это знать.

Сволочи! Поганые медиапаразиты!

Схватив клетчатую куртку, она направилась к двери. Проклятая квартира словно давила на нее.

Она толкнула дверь так, что та, распахнувшись, ударилась о стену, и какой-то темнокожий мужчина, оказавшийся на площадке, отскочил на добрый фут. Повернувшись, он неуверенно улыбнулся эксцентричной особе.

— Вы меня напугали.

По-английски он говорил с анонимным акцентом, не позволявшим определить, откуда он родом, просто смутное ощущение чего-то чужого. Лет тридцати с виду. На ногах — замшевые туфли с липучками на подошвах, чтобы «приклеиваться» к поверхностям в невесомости. Руки глубоко засунуты в карманы серой пластиковой куртки, вся куртка усеяна карманами, и все как один — на липучках. Риз предположила, что в одной руке у него — оружие. Он дрожал не то от холода, не то от нервов. Наверное, только что спустился по гравитационному колодцу: слишком много на его одежде липучек, такой на Земле не купишь.

Мимо просвистели на скейтбордах несколько наследников Золотой орды, одетые по завезенной из Берлина моде «летчиков». Науши кожаных летных шлемов хлопали на ветру.

— Давно в городе? — спросила Риз.

Он сказал, что его имя Сардар Чандрасекар Вивекенанда и что он революционер с космической станции Принц. Друзья зовут его Кен. Через два дня после их первой встречи она условилась выпить с ним в баре «Земная жизнь», на последнем этаже крупного банка. Обслуживали здесь изгнанников, а маркой бара было обилие красного дерева, за огромные деньги импортированного из Центральной Америки.

Проверив Кена (осторожность никогда не помешает), Риз выяснила: он действительно тот, за кого себя выдает. Его имя часто мелькало в линейках интерновостей с Принца. От его выступлений отмежевывались даже политические союзники.

— Рэм пытается свалить на нас вину за Февральские Бунты, — объяснил Кен. — Чини решил, что мне стоит исчезнуть, тогда в беспорядках обвинят меня, а он сам сможет продолжать борьбу.