Двойная мораль

Браун Фредерик

Двойная мораль

Фредерик Браун

ДВОЙНАЯ МОРАЛЬ

11 апреля. Трудно сказать, что я почувствовал-шок, страх или удивление, когда осознал впервые, что там - по ту сторону стекла-могут действовать совсем другие правила и законы. Я же всегда полагал, что мораль неизменна и одинакова для всех. Да и как же иначе-ведь существование двух Моральных Кодексов было бы вопиющей несправедливостью.

Надо думать, их цензура просто дала сбой, вот и все.

Хотя это не так уж важно, но только началось все с вестерна. Я был Уитни Грантом-шерифом из Вест-Пекосотличным наездником, классным стрелком и стопроцентным героем. Банда негодяев-сущих головорезов-гонялась за мной по всему городишке, а так как у прочих граждан смелости было в обрез, то и пришлось всех бандитов взять на себя. Черный Бэрк-главарь этих мерзавцев (я, к сожалению, не зашиб его до смерти, а только выбил из седла) -сказал мне потом, когда мы разговаривали сквозь решетку тюряги, что ему эта история показалась как две капли воды похожей на "Луну в небе". Что ж, допустим - похожа. А собственно говоря, какого черта?! "Луна в небе"-всего лишь кинолента, и если в реальной жизни случайно происходит нечто сходное с выдумкой, так что в этом особенного?

Но еще раньше, то есть когда шел показ, я ненароком заглянул сквозь стекло (мы его тут иногда зовем "экран") в тот-в другой мир. Так бывает время от времени, но только в минуты, когда твой взгляд перпендикулярен плоскости экрана. В таких-не очень частых-ситуациях нам удается подсмотреть кое-что из жизни того, другого мира, мира, в котором тоже существуют люди, причем очень похожие на нас, за исключением того, что они не кипят в водовороте страстей и не ведут, подобно нам, жизни, исполненной приключений, а просто сидят и внимательно наблюдают через стекло за н а ш и м и движениями. И по какой-то непонятной для меня причине (мало ли тайн на свете!) нам никогда не встречаются среди людей, глазеющих на нас сквозь экран из вечера в вечер, одни и те же лица.

В гостиной, куда я нечаянно заглянул, сидела юная пара.

Они расположились на софе, и тесно, очень тесно прижавшись друг к другу, целовались всего лишь в нескольких футах от меня. Ну что ж, ив нашем мире поцелуи в определенных ситуациях разрешены, но только, разумеется, целомудренные и не слишком затяжные. Однако этот поцелуй был совсем другим. Они просто-напросто застыли в страстном объятии и, позабыв обо всем на свете, целовались взасос, причем поцелуй был невероятно долог, и под ним явно ощущался сексуальный подтекст. Трижды отходя от экрана и вновь приближаясь к нему, я видел их слившимися в этом бесконечном поцелуе.

Полагаю, что прошло не меньше двадцати секунд, а они все еще сжимали друг друга в объятиях и "держали" свой поцелуй. Тут мне пришлось, пылая от стыда, отвернуться: это было уже чересчур! Подумать только-поцелуй на двадцать секунд! А, возможно, и больше-если они начали еще до того, как я увидел их впервые. Двадцатисекундный поцелуй! Ну и цензоры у них там-бестолочь какая-то, не иначе... Да и фирмы-заказчики рекламы тоже хороши-это же надо, так распустить цензуру!

Когда показ вестерна кончился, стекло стало снова матовым, и мы остались в нашем мире одни, мне захотелось обсудить это дело с Черным Бэрком, и я поболтал с ним немного о том, о сем сквозь прутья тюремной решетки. Однако о виденном так и не решился рассказать ему. Бэрка, ведь надо полагать, скоро повесят-суд-то назначен на завтра. Что же, он храбрый малый и несет свой крест с достоинством, так чего же ради я стану взваливать на его плечи лишнюю тяжесть? Убийца, или нет, но парень Брэк неплохой, а в связи с повешением у него и без того есть о чем поразмыслить. Кто знает, в конце концов, каким будет его следующее воплощение, да и будет ли оно вообще...

15 апреля. Очень обеспокоен. Сегодня вечером это произошло снова. И куда возмутительнее, чем раньше. На этот раз полное ощущение шока. В те вечера, что прошли между первым случаем и нынешним, я просто боялся глядеть на экран. Как можно реже поворачивался к стеклу лицом и тут же отводил взгляд в сторону. Но каждый раз, как я заглядывал за стекло, все там было в порядке. Все новые гостиные, но ни одной парочки, нарушающей Кодекс. Люди сидели тихо, вели себя прилично, смотрели на нас во все глаза. Попадались и детишки. Словом, все как обычно.

Но этим вечером!

Боже, какой стыд! Опять -молодая пара. Нет! Нет!-на этот раз совсем другая! И гостиная другая. И софы не было, просто два огромных мягких кресла. Правда, сидели-то они в одном-она у него на коленях!

Вот и все, что я увидел сначала. Я был главным врачом, больница жутко запущенная, тяжелые случаи прямо налезают один на другой, запарка страшная, все время буквально на бегу спасаешь человеческие жизни. Уже перед самым КОНЦОМ (так мы называем время, когда начинается последняя рекламная передача, и ни мы, ни люди того мира уже не можем видеть друг друга), отдавая молодому врачу какое-то распоряжение, я на мгновение повернулся, очутился лицом прямо к экрану и снова увидел их.

Либо они переменили позу, либо я, когда смотрел на них впервые, не заметил главного. О нет! Они не целовались, они добросовестно глядели на экран. Но!...

Девушка была в шортах, к тому же в очень коротких шортах, и его рука лежала на ее бедре! И не просто лежала, а тихонько двигалась... двигалась... поглаживая... лаская...

Что же за порядки царят там, если возможно такое?... Мужчина поглаживает обнаженное женское бедро! Да в нашем мире любого мороз продерет по коже при одной мысли об этом!

Я просто содрогаюсь, думая о возможности такого конфуза! Куда же смотрят их цензоры?

А может быть, между нашими мирами есть различия, которых я не постигаю? Неизвестное всегда страшит. Я испуган. И шокирован.

22 апреля. Уже целая неделя прошла после второго из встревоживших меня событий, и к нынешнему вечеру я уже почти отошел. Решил, что нарушения Кодекса, которым я был свидетелем,-отдельные проявления нескромности, "накладки", имевшие место в результате чьей-то ошибки.

Но сегодня вечером я видел, вернее слышал нечто, серьезнейшим образом нарушавшее уже совершенно другой раздел Кодекса.

Только сначала мне придется объяснить феномен "слышанья". В исключительно редких обстоятельствах мы действительно слышим кое-какие звуки, доносящиеся с той стороны экранов. Они ослабляются, проходя сквозь стекло, заглушаются нашими разговорами и производимым нами шумом, а также музыкой, которая играет во время "немых" сцен (я часто недоумевал по поводу источника музыки в тех сценах, которые происходят не в ночных барах, дансингах и тому подобных местах, а там, где музыкантов с их инструментами вообще нет, пока, наконец, не понял, что это тайна, которую нам разгадать не дано). Чтобы звуки из другого мира услышать отчетливо, необходимо особое сочетание обстоятельств. Это может произойти только тогда, когда в нашем мире наступает полная тишина, когда молчит даже музыка. Но и тогда звуки слышны только стоящему очень, очень близко к стеклу (мы называем это "впритирку"). В таких идеальных условиях иногда можно разобрать обрывок фразы или даже несколько целых фраз, произнесенных в том-другом мире.

Сегодня вечером мне выпало мгновение такого идеального сочетания условий-посчастливилось не только услышать несколько фраз, но и видеть того, кто их произнес, и того, к кому они обращены. Это была весьма заурядная и довольно пожилая пара, сидевшая в приличном удалении друг от друга на софе. Смотрели они прямо на меня. Мужчина сказал (и я уверен, что понял все точно, так как он говорил очень громко, как будто его лучшая половина была туговата на ухо): "Г..., лапушка, какая пакость! Выключай-ка этот г... ящик и сходим иа угол за пивком".

Первое из обозначенных здесь точками слов было именем Бога. Его употребление вполне допустимо в молитве или в каком-нибудь сходном контексте, но тут оно отнюдь не звучало молитвенно; тем более что второе слово, стоящее в непосредственной близости от первого, было распространенным ругательством. Я очень встревожен.