Как вы мне все надоели !

Далия ТРУСКИНОВСКАЯ

КАК ВЫ МНЕ ВСЕ НАДОЕЛИ!..

ПРОЛОГ

Значит, скакала на косматом звере, а огненные кудри развевались и неслись следом? И красоты была чудесной? И, взлетев на обрыв, удержала зверя и громко расхохоталась? Да, пожалуй, я мог бы кое-что рассказать про эту всадницу, господа мои, пожалуй, мог бы... да...

Возможно и вы с ней познакомились, сами того не подозревая, ежели бывали в графстве нашем лет этак двадцать назад. А точнее - незадолго до того, как отправили в монастырь двух старших графских дочек и объявили о помолвке младшей.

Стало быть, недели за три до этой самой помолвки, поздно вечером, замковые ворота отворились и выпустили четырех всадников. Трое были подвыпивший гость-рыцарь и его оруженосцы. Они к нашей истории отношения не имеют. Четвертый выскочил, когда мост уже стали поднимать, обогнал тех троих и что есть конского духа понесся по дороге. Стража что-то кричала ему вслед, но он плевать хотел на стражу и скоро скрылся за поворотом.

Всаднику исполнилось, по моему соображению, лет девятнадцать. Из-под бархатного пажеского берета выбивался целый водопад рыжих волос, прямо-таки грива львиная. И эта неуправляемая шевелюра от скачки еще спуталась, взвихрилась и стала как огромное помело.

Больше в чертах всадника не было ничего примечательного: белая кожа, как у большинства рыжих, острый нос и подбородок, складная мальчишеская фигурка... да, главное! Он рыдал в три ручья. И, простите, утирал парчовым рукавом сопли из носа. А поскольку парча штука жесткая, нос у него сделался малиновый.

Продолжая хлюпать носом, всадник свернул в лес и вынужден был придержать коня, чтобы его не выбила из седла какая-нибудь хитрая ветка. В конце концов жеребчик и вовсе пошел шагом, а возле Березовых ворот встал как вкопанный.

Если ваши милости охотились в тех лесах, то должны знать Березовые ворота. Когда проедешь под ними, то попадешь на единственную ведущую через болото тропку. А ежели нет... Ну, вообразите себе две березы, друг к дружке так наклонившиеся, что одна вроде как на плече у другой отдыхает. Это и будут те ворота.

Возле них уже лет с полсотни нечистая сила пошаливала. Запирала их, что ли? Вроде вот она, тропка, а между березами будто невидимую холстину натянули, упрешься в нее грудью и ни тпру ни ну. А мимо берез идти - так с головой и ухнешь...

Вот, значит, нашему пажу тоже кто-то незримый холстину натянул. И сидит себе в кустах, ждет, что получится.

Я так полагаю, любой здравомыслящий человек плюнул бы на Березовые ворота и домой отправился - мол, не судьба. Но пажик наш был слегка не в себе. И как завопит он рыдающим голосишком!

- Бабка! - вопит. - Бабуля! Бабусенька! Я это, бабуля!

Аж спящие птицы с веток посыпались от того вопля.

Поорал он этак, поорал - и замолк, прислушиваясь. А по тропинке ему навстречу - шаги неторопливые. И появляется старая ведьма в клетчатом платке до земли и с черным котом на плече.

Ну, описывать ведьму, я думаю, ни к чему - только аппетит отбивать. А вот кот у нее был необычный. Так сразу и не поймешь, чем он от прочих котов отличается. Вроде как голова маловата, лапы крупноваты, клыки какие-то не белые, а вовсе янтарного цвета, и кудлатый, что барбос. Однако ж кот, без всякого сомнения. Должно быть, заморский.

Так что бредет эта расчудесная бабуля, скорчившись в три погибели, и бормочет:

- Ох, как вы мне все надоели!..

Паж увидел ее - с коня сорвался и обниматься к старухе норовит. Она даже кулачишком замахивается - мол, отстань, а то плохо будет! А пажик схватил ее в охапку и в щеку целует - тьфу, это ж надо...

И говорит ей:

- Бабка Тиберия, что хочешь делай, только помоги! На тебя одна надежда! Если же ты мне не поможешь - руки на себя наложу! Вот прямо на этих самых березах и повешусь! Или в болото сигану! В общем, не жить мне на этом свете...

- Из болота тебя, милый друг, болотные черти выпихнут, - спокойно отвечает бабка, утираясь от его поцелуев. - И березовые ветки тебе не дадутся. Не для того я эти ворота налаживала, чтобы на них дураки вешались. Ты лучше прямо скажи - сам ничего не напутал?

- Ничего, бабуля! - рапортует юный паж, преданно глядя ей в очи.

- В полночь на башню, под открытое небо вышел?

- Вышел!

- Догола разделся? Стыд не одолел?

- Разделся...

- И носочки снял? - допытывается бабка с намеком.

- Снял!

- И крест на животе углем начертил?

- Начертил!

И начинает этот безумец для убедительности камзолишко расстегивать, чтобы мазню на пузе показать. Бабка на него руками замахала.

- Ты что же, так с той ночи и не мылся? - сурово спрашивает. - Тогда извини, внучек, но тебя, неряху, за одно за это никакая девушка не полюбит, не говоря уже о молодой графине!

Задумался паж и опять рубаху в штаны затолкал.

- Я думал, чем дольше крест продержится, тем лучше... Для крепости заклинания...

Усмехнулась бабка.

- Тоже мне, знаток нашелся... Что дальше делал?

- Лег, на Луну смотрел. Потом семь раз заклинание повторил. Уголь раскрошил, в стакан с водой всыпал. Оделся. Вниз спустился. На ее порог побрызгал...

- На порог спальни?

- Ты же сама велела, бабуля - на порог спальни! И шерстяные ниточки связал, под половицу засунул.

- Странно... - задумалась ведьма. - Не действует мое колдовство... Погоди! Вода в стакане была ключевая?

- Нарочно днем к ключу бегал!

- Уголь - еловый?

- Сама же ты мне, бабка Тиберия, дала этот уголек!

- Верно... Шерстяные ниточки - красные?

- Самые что ни на есть красные! Из корзинки у старой графини утащил, она любит шерстью вышивать.

- Ну, тогда... - старуха помолчала, хмыкая и как-то странно причавкивая. - Тогда одно тебе скажу - не удастся тебе приворожить молодую графиню. Ее еще до тебя кто-то присушил. И приворот его сильнее моего оказался.

- Ну, бабушка, тогда мне и впрямь одна дорога - в болото! воскликнул паж и, отпустив повод коня, прыгнул с тропинки вбок. Под ногами хлюпнуло, он запрыгал дальше и действительно на пятом прыжке провалился по самые уши.

- Ну как оно, не сыро? - хладнокровно спросила бабка.

Паж пустил несколько крупных пузырей.

- Посиди малость, остынь...

И, выждав несколько, ведьма трижды коротко свистнула. Кот у нее на плече выгнул спину и роскошно зевнул.