Желание

Р.С.Афанасьев

ЖЕЛАНИЕ

Вьюга стучалась в толстое, мутное стекло. Белый вихрь за окном, завывал раненым зверем, стремясь ворваться в теплую, натопленную комнату. Но толстое стекло вставало на пути снежного зверя, не давая ему ворваться внутрь и растерзать ледяными когтями все живое. Башня. Высокая башня, и на самом верху ее, - круглая комната со стеклянной крышей. В комнате тепло. И светло. Ряд факелов отражается в полированных металлических пластинах, ярко освещая стол, находящийся посреди комнаты. И человека около стола. Он стоит на коленях, положив подбородок на деревянную столешницу, и что-то шепчет обветренными губами. Черный плащ укрывает его тело, делая похожим его фигуру на памятник, сработанный ленивым подмастерьем скульптора. Длинные черные волосы перехвачены кожаной лентой. Одна прядь спадает на узкий бледный лоб, прорезанный морщинами. Чисто выбритый подбородок упирается в дерево стола, едва подрагивая в такт дыханию. Под кустистыми черными бровями, горят лихорадочным блеском впалые глаза. Они смотрят вперед. Они рассматривают. Посреди стола стоит большой хрустальный куб, наполненный прозрачной жидкостью. Посреди куба висит роза. Ярко алая, кровавая. Живая. Она словно парит в вязком содержимом куба, оставаясь, такой свежей, словно ее только что срезали. Человек у стола смотрит на розу, и его губы почти беззвучно шепчут слова. Он разговаривает с алым цветком. - Моя, - шепчет он, - моя роза. Ты жива. Ты всегда будешь жива. Мои эликсиры дадут тебе жизнь. Вечную жизнь. А потом, ты отдашь ее мне. Человек глубоко вздыхает и прислушивается. Ему что-то показалось. Он оборачивается, скользит взглядом по ряду факелов, кирпичным трубам. Ничего. Он снова поворачивается к цветку. - Я люблю тебя, роза, - шепчет он, - в этом проклятом краю вечной зимы, только ты даришь мне тепло. Ты даришь мне тепло, а потом подаришь мне жизнь. Ты будешь вечной, роза. Ты. И я. Мы будем вечными. Узкая рука, затянутая в черную кожаную перчатку скользнула под плащ и появилась на свет, сжимая маленький прозрачный флакон. Человек ловко, пальцами одной руки, откупорил его. Другой рукой он чуть сдвинул прозрачную крышку куба и наклонил открытый флакон над розой. Прозрачная капля сорвалась с узкого горлышка и жидкость в кубе на секунду вскипела, заслонив розу миллиардами мелких пузырьков. Человек убрал флакон и закрыл крышку. Жидкость успокоилась, и роза снова парила среди хрусталя. Алая и живая. Человек недовольно фыркнул и поднялся. Ему не показалось. Действительно, кто-то стучался к нему в дверь и, по-видимому, уже давно. Слышно было плохо, но чуткое ухо уловило сотрясение двери. Человек в черном плаще, высокий и худой, послал розе воздушный поцелуй, и резко разверзнувшись, направился к резным перилам винтовой лестницы.

***

- Открывай, колдун, задери тя медведь, - кричали за дверью, - открывай именем Герцога! Кричали в прихожей. Между дверью ведущей на улицу и дверью ведущей в башню, был небольшой коридорчик. В нем то и стояли "гости". Дверь, ведущая на улицу, не запиралась. В краю вечной зимы, все дома были с такими пристройками. Не вежливо держать гостей на морозе. - Открывай, колдун! Человек в черном плаще зябко поежился и отпер дверь. Он знал этот голос. В проем метнулся морозный воздух и проклятия гостей. Человек выглянул в коридорчик. Четверо. Вооружены. Личная стража Герцога Герхарда. Впереди стоял десятник Хвостец, старый знакомый. - Не кричи, - обветренный губы разомкнулись, - не кричи, Хвостец. Я здесь. - Ну, слава сове! - Хмыкнул десятник, - крепкий бородатый мужик с лихо заломленной шапкой из белого волка. - А то я уж думал ты, колдун, там уж околел среди своих ядов! - Хвостец, - тихо сказал человек, - я не колдун. Я - алхимик. - А мне все едино. - Буркнул десятник и тут же наткнулся на ледяной взгляд алхимика. Улыбка сползла с лица бравого стража, и он поспешно добавил: - Господин Стерхбор. Алхимик чуть отступил назад. Его белое лицо плавало в темноте коридора. Длинный, с горбинкой, нос делал его похожим на странную птицу. Старый ожог на левой щеке выглядел грубой заплаткой. Черные круги под глазами, синяки от недосыпания, смотрелись как нарисованные. - У тебя ко мне дело? - Тихо спросил алхимик. - Герцог меня послал, - отозвался десятник, - велел передать слова, - "как всегда". - Хорошо. Жди здесь. Лицо белой птицей метнулось в сторону и скрылось в темноте. - У, нечисть! - Проворчал кто-то за спиной Хвостца. - Разговоры! - Одернул десятник - А то схлопочешь у меня... - Нечисть и есть. - Поддержал другой голос. Десятник резко обернулся. Подчиненные молча вытянулись. Хвостец знал, кто сказал. Узнал. Но промолчал. Точно, - нечисть. Но полезная. Наша. Родная. Хоть и нечисть, а за нас. - Десятник! Хвостец резко обернулся к двери. Алхимик стоял в проеме, протягивая небольшой мешочек. - Передай Герцогу и мои слова. "Как всегда". - Знамо, передам. Десятник с опаской взял мешочек, внутри которого прощупывался угловатый флакон и припрятал его в припасенную заранее сумку. Из толстой двойной кожи. - Оплата? - Осведомился алхимик. Хвостец щелкнул пальцами, и за его спиной завозились стражники, стараясь развернуться в тесном коридорчике. Стерхбор шагнул вперед, заглядывая за спину десятника. Там, на полу, между двух стражей лежало человеческое тело, замотанное в грубую мешковину. Раб. - Жив? - А то! - Здоровый? - Как бык! - Желудок в порядке? - Обижаете, господин алхимик! Все помню, выбирал с понятием. Зеррка говорит, сожрал на прошлой неделе берестяную плошку и хоть бы что. Алхимик отступил в сторону и кивнул головой стражам. Те ловко подхватили раба и затащили его в темный коридор, к ногам Стерхбора. Потом стражи быстро ретировались за широкую спину своего начальника. - Господин Стерхбор! - Тихонько позвал Хвостец и облизнул полноватые губы. - Помню. - Раздалось в ответ. Алхимик шагнул вперед, в темноте глухо булькнуло. Десятник протянул руку и принял бутыль темного стекла. - Разбавляй вполовину. - Помню. - Отозвался Хвостец и зубами выдернул пробку. Втянул носом воздух и довольно крякнул. - Воистину, "как всегда"! - произнес он, расплываясь в широкой ухмылке. - Помни, - сказал Стерхбор, - рабов ищи, с крепким и здоровым желудком. - Помню, ваша милость! Выбираю как для родного! Хвостец щелкнул пальцами. Стражники стали по одному выбирать на улицу, ругая метель, кто во что горазд. Стерхбор и Хвостец остались одни. - Алхимик, яду бы мне. Немного. Медленно. -Тихо произнес десятник. Черные глаза впились в лихую усмешку стража, блеснули странным светом и погасли. - Что отдашь? - Тихо, чуть слышно. - Камушек есть. Чистенький. Красный. - Заходи через день. Как сменишься. - Благодарю, господин Стерхбор! Десятник шагнул назад, прижимая к груди заветную бутыль. Потом резво повернулся, словно не выдержал атаки пристального взгляда, и канул в белую вьюгу. Алхимик смотрел в темноту. Повел своим длинным носом, словно принюхиваясь. Потом захлопнул дверь в коридорчик и склонился над рабом, с головой замотанным в тряпки. Стерхбор прислушался и уловил едва слышимое сипение. Дышит. Алхимик неожиданно легко подхватил тело и взвалил на плечи. Быстрым шагом двинулся к лестнице, ведущей в подвал башни. Следовало спешить. Судя по затрудненному дыханию, рабу оставалось жить не так уж и много.