Звуки, которых мы не слышим

Даль Роальд

Звуки, которых мы не слышим

Роальд Даль

ЗВУКИ, КОТОРЫХ МЫ НЕ СЛЫШИМ

С английского.

Перевод Марины Кригер

и Татьяны Хейфец.

Был жаркий летний вечер. Выйдя из дому, Клаузнер прошел в глубь сада, где находился старый деревянный сарай. Он вошел и плотно закрыл дверь.

Сарай служил ему мастерской. Слева у стены стоял длинный деревянный стол, заваленный мотками проволоки, батареями и инструментами. В центре стола возвышался черный ящик в метр длиной, похожий на детский гробик.

Клаузнер подошел к ящику. Снял крышку и начал копаться в сложном сцеплении разноцветных проводов и серебристых ламп. Он взял схему, лежавшую рядом, и стал внимательно изучать, затем отложил ее, снова заглянул в ящик и легкими движениями пальцев стал трогать провода, проверяя прочность их соединения; при этом он поглядывал то на схему, то на прибор, пока не проверил каждый провод. На это ушло не меньше часа.

Затем он занялся наружной частью ящика. На передней стенке были три регулятора. Он стал поворачивать то один, то другой, наблюдая за работой механизма внутри ящика. Все это время он тихонько разговаривал вслух, кивал головой, иногда даже улыбался; его руки находились в непрерывном движении, пальцы ловко сновали между тончайшими проводами; когда у него что-то не получалось, он смешно кривил рот и бормотал; "Да... угу... а тетерь что?.. да... так... правильно ли это? А это что - где моя схема?.. а, да... конечно... да-да, правильно... а теперь... хорошо... да... да-да". Он не замечал ничего вокруг; движения его были порывисты, чувствовалось, что он очень спешит, волнуется, с трудом сдерживает возбуждение.

Внезапно послышался звук шагов - кто-то шел по дорожке, посыпанной гравием. Клаузнер выпрямился и резко обернулся - дверь открылась, вошел высокий мужчина. Слава богу, это был Скотт, доктор.

- Так, так, - сказал Доктор. - Вот вы где, оказывается, прячетесь по вечерам.

- Привет, Скотт, - сказал Клаузнер.

- Я проходил мимо, - сказал Доктор, - и решил узнать, как вы себя чувствуете. В доме никого не было, и я подумал, что вы в сарае. Как ваше горло?

- Все в порядке. Мне гораздо лучше.

- Ну, раз уж я пришел, могу заодно вас посмотреть.

- О, не беспокойтесь. Все прошло. Я прекрасно себя чувствую.

Доктор понял, что Клаузнеру не до него. Он взглянул на черный ящик, затем на Клаузнера.

- Почему вы в шляпе? - спросил он.

- Правда? - удивился Клаузнер. Он снял шляпу и положил ее на стол.

Доктор подошел ближе и заглянул в ящик.

- Что это? Радио?

- Да нет. Так, пустяки.

- Замысловатая штука.

- Да. - Клаузнер отвечал односложно и рассеянно.

- Так что же это все-таки? - спросил Доктор. - Выглядит устрашающе, а?

- Это пока всего лишь идея.

- Какая идея?

- В общем, это связано со звуком.

- Помилуйте, неужели вам на работе это не надоело?

- Нет. Звук - это интересно.

- Понятно. - Доктор пошел к двери, на пороге обернулся и сказал: - Ну, ладно. Не буду вам мешать. Значит, с горлом у вас все в порядке. - Он продолжал стоять в дверях, взгляд его был прикован к загадочному ящику. Уж очень ему хотелось знать, что задумал этот странный человек.

- Для чего это все-таки? - спросил он. - Вы разожгли мое любопытство.

Клаузнер посмотрел на ящик, затем на Доктора и стал задумчиво почесывать правое ухо. Некоторое время оба молчали. Доктор, улыбаясь, ждал.

- Хорошо. Я расскажу, если вам интересно. - Снова пауза. Доктор чувствовал, как трудно Клаузнеру начать. Тот переминался с ноги на ногу, дергал мочку уха, глядел в пол и, наконец, медленно заговорил:

- Видите ли, дело в том, что... это... теоретически это довольно просто. Человеческое ухо... Вы ведь знаете, что оно улавливает не все звуки. Существуют такие низкие и такие высокие звуки, которые оно не может воспринимать.

- Это известно, - сказал Доктор.

- Так вот, как бы вам это объяснить... звуки частотой свыше пятнадцати тысяч колебаний в секунду мы услышать не можем. У собак слух гораздо тоньше. Ну, например, есть такой свисток - его можно купить в магазине, - тон его настолько высок, что вы его не услышите. А собака услышит.

- Да, есть такая штука, - сказал Доктор.

- Так вот, в диапазоне звуковых частот есть звук еще более высокий, чем тон свистка, - это просто еле уловимое колебание воздуха, но я склонен называть его звуком. Его вы тоже не можете услышать, Но и это еще не все. Есть звуки еще выше, и так до самого конца звукового спектра, непрерывная последовательность звуков... бесконечность звуков... а есть такой звук, - если бы мы только могли его слышать - частота которого достигает миллиона колебаний в секунду. А есть звуки в миллион раз выше этого и так далее... все выше и выше... даже чисел нахватает... бесконечность... безмерность... дальше звезд...

Клаузнер говорил, размахивая руками и все более оживляясь. Это был низенький, тщедушный человек, нервный и дерганый, его руки не знали ни минуты покоя. Большая голова его слегка клонилась набок, словно тонкая шея не могла выдержать ее тяжести. Очень бледное, без морщин лицо; выцветшие серые глаза подслеповато мигали и щурились за толстыми стеклами очков в металлической оправе, и взгляд его казался смущенным, рассеянным, отчужденным. Тщедушный, нервозный маленький человечек, бесцветный, как моль, мечтательный и отрешенный, - и вдруг такое горение, такой пыл. Глядя на это странное бледное лицо и прозрачные серые глаза, Доктор внезапно понял, что этот человек был далеко, неимоверно далеко отсюда, его мысль как бы перила над всем земным.

Доктор ждал. Клаузнер вздохнул и стиснул руки.

- Я думаю, - сказал он теперь уже гораздо спокойнее, - что нас окружает целый мир звуков, которых мы не слышим. И, возможно, где-то там, в недоступных нашему восприятию высотах, звучит необыкновенная, волнующая музыка, с тончайшими гармониями и грандиозными диссонансами, музыка настолько мощная, что она могла бы потрясти человека до основания, будь он способен ее слышать. Да мало ли чего мы не знаем...

- Может быть, может быть, - сказал Доктор. - Но это маловероятно.

- Ну почему, почему это маловероятно? Вы видите эту муху? - Клаузнер указал на муху, сидевшую на мотке медной проволоки. - Как вы думаете, она издает сейчас какой-нибудь звук? Мы ведь ничего не слышим, правда? А на самом деле она, может быть, сейчас пронзительно свистит или лает, или квакает, или поет. Ведь у нее есть рот, не правда ли? У нее есть горло!

Доктор посмотрел на муху и улыбнулся. Он все еще стоял у двери.

- Насколько я понимаю, это и есть ваша идея?

- Не так давно, - сказал Клаузнер, - я сделал довольно простой прибор, который подтвердил существование множества странных, неслышимых звуков. Я часто замечал, что он регистрирует звуковые колебания, которые мое ухо не улавливало. Меня интересуют именно эти звуки. Я хочу знать, откуда они идут и кто их издает.

- Значит, ваш прибор предназначен именно для этого? - спросил Доктор.

- Да. Если бы он, наконец, заработал! До сих пор мне не везло. Но я кое-что переделал и сегодня хочу еще раз испытать его. Этот прибор, - сказал он, нежно поглаживая свой черный ящик, - должен улавливать звуки, недоступные по частоте для человеческого восприятия, и преобразовывать их в слышимые тона. Он настраивается почти так же, как радиоприемник.

- Что значит, как радиоприемник?

- Это несложно. Например, я хочу послушать писк летучей мыши. Это очень высокий звук - тридцать тысяч колебаний в секунду. Человек его не слышит. Теперь представьте себе, что сюда влетела летучая мышь, - я настраиваю свой прибор на частоту тридцать тысяч колебаний и ясно слышу этот писк. Я даже точно могу услышать ноту - фа-диез, или си-бемоль, или какую-нибудь другую, но уже на гораздо более низкой частоте. Понимаете?