Экстрим-шоу

Александр Шакилов

Экстрим-шоу

Как обычно: захлопнуть лючок, поставить "тачку" на сигнализацию, лифт, звонок, кто там, это я, входи. Ну и поцелуйчики, конечно. Куда ж без них?! Терпеть не могу эти поцелуйчики, но не отвертеться — надо, Федя, надо.

— Готова?

— Да!

Скрипит кевлар нового Ларискиного "платья" — это мы, пригнувшись, рука под руку, бежим к моему всепогодному лимузину повышенной проходимости.

— Прошу Вас, сударыня!

— Спасибо! — Лариска, придерживая полы бронежилета, эротично вильнув попкой, ныряет в десантное отделение.

Выезжаем из города, блокпосты и кольцевая позади. На трассе без происшествий — не сезон, что ли? По "тачке" не то, что из РПГ — ни разу из пистолета не выстрелили. И трал ни единой мины не зацепил. Спокойно сегодня, слишком спокойно — как в гробу на глубине три метра. Ой, чую, не к добру это. Ни трупов, ни засад, ни вертолётов-разведчиков. Ужас, да и только. Кошмар!!

Нервничаю.

Лариска тоже.

— Фёдор, — говорит. — Может, ну его? Домой вернёмся, а? Пожалуйста?

И только я хотел одобрить это её странно разумное предложение, как она возьми и ляпни:

— Ко мне, да? На силиконовый диванчик? И целоваться будем? Долго-долго?

Меня аж передёрнуло, ларингофон поперёк горла стал.

— Нет, — говорю, — Ларисочка. Надо хоть иногда на люди показываться. Сегодня ж праздник какой! Экстрим-шоу! Раз в году, между прочим, бывает! Иностранные гости, понимаешь! А ты: домой, целоваться…

В общем, едем дальше: траки скребут бетон, прицелы судорожно высматривают достойного противника. Катимся, ага, мчимся. А вокруг пустыня: то тут воронки, то там кратеры. Воронки — от бомб. И кратеры — от бомб. Собственно, между воронками и кратерами разницы никакой и нету. Это я так, для разнообразия. Синонимы типа.

У заброшенной АЭС сворачиваю на юго-восток и, активировав воздушную подушку, гоню прямо по зыбучим пескам. Блин, люблю я наши пейзажи: кровавое солнышко на фоне градирен, треснувшие саркофаги энергоблоков, ржавчина мачт электропередачи. А в небе перепончатые крылья аистов, и патрульные дирижабли шастают: туда-сюда, туда-сюда…

Родина!

Своё, наше!

Рёв тысяч моторов, облака выхлопных газов. Какофония квадросистем, вспышки лазеров. "Добро пожаловать на экстрим-шоу!", "Бесплатная раздача хлеба у пятого ангара!", "Администрация просит уважаемых зрителей не расстреливать спортсменов из автоматического оружия!" Нам сюда. Приехали.

Покупаю билеты у низенькой дамочки, упакованной в пятнистый камуфляж поверх простенького, но дорогого бронежилета. Стянув шлем-маску, улыбаюсь малышке. Сфера, прикрывающую её головку, украшена марлевыми бантиками — женщины всегда остаются женщинами. Лариска ревнует меня к дамочке. Или к бантикам?

Выдвигаемся к первому, самому большому ангару. Проходим сканеры и силовые поля ниппель-портала. По Ларискиному платью скользят точки-лучи охранных систем. Неприятно знать, что в любой момент тебя могут изрешетить ртутные снаряды автоматических пушек.

Мы внутри.

Я на взводе.

Лариска тоже.

Слишком много народа. Слишком много вооружённых людей, готовых сначала открыть огонь на поражение, и лишь потом спросить, как тебя зовут.

Присаживаюсь. Лариска рядом. На всякий случай демонстрирую соседям гранатомёт с трёхгранным штыком, прикрученным колючей проволокой к нижнему стволу: мол, ребята, со мной лучше не шутить, я командос знатный, у меня не слюна — кислота серная, не кулаки — отбойные молотки, и вообще я в "вертушке" родился над зачищенным аулом, сам себе пуповину перегрыз — и сразу в бой, в бой! У меня же пять контузий. И все в левый висок. А?!

Нет вопросов?!

Ну и замечательно.

Вибрируют встроенные в сиденья динамики. Это комментатор сообщает, что, мол, вы, уважаемые зрители, попали не куда-нибудь, а на соревнование по горнолыжному спорту, в смысле по фрискиингу, а если уж совсем точнее — по биг-эйру. Надо же, кто бы мог подумать. Спасибо, дорогой, просветил, помог узреть истину.

Вместо арены, на которой обычно гладиаторы с зооморфами сражаются, нынче иной пейзаж — возвышается гора и отблёскивает в свете прожекторов укатанным снежно-белым покрытием. Это и есть tremplin, или, если хотите, trampolino. Это кому как больше нравится. А по мне так всё просто: разгонка, стол с кикером, транзит-яма и приземление. Что ж тут непонятного? Обычный такой гэп пижонский — метров полтораста высотой; это чтоб каждый спортсмен имел возможность взвиться и встрять черепом в купол. И рухнуть вниз. Лучше, конечно, в яму, залитую пресной водичкой. Кстати, водичка эта тёплая, ага, потому как подогретая, чтоб крокодилы не простудились. Да-да, пять штук аллигаторов о-очень любят фрискиинг, особенно филейные его части — в смысле окорочка, нашпигованные лыжными палками. Хотя можно и без палок: зверюги, я уверен, не побрезгуют, харчами перебирать не станут.

Кстати, площадка приземления тоже слегка модифицирована: узкая "чистая" полоса чётко выделена ярко-красными флажками с надписями "Осторожно! Мины!" И, судя, по проволочным растяжкам, флажки не врут. Как в плен сдаться, не врут! — по обе стороны полосы всё загажено осколочно-кумулятивными гостинцами.

Да уж, вот такая диспозиция.

Смотришь — и душа радуется.

И над этой идиллией как бы ветерок бесчинствует. Чтоб натурально, как в Кордильерах. Это у подножья мини-Джомолунгмы вентиляторы атмосферы нагнетают. А на вершине горы-трамплина перетаптывается десяток спортсменов, готовых сразиться за звание Чемпиона Мира. Разогнаться, как следует, а потом резво, но точно, выскочить на кикер и амплитудно воспарить — это и есть боевая задача молодых безумцев.

Все — все! — попрыгунчики без касок! без противогазов!! Ужас! Кошмар!!

Настоящий экстрим!!!

Комментатор трещит, не умолкая: "Высший класс! Настоящий профессионал! Запомните это имя — Энрике Гонсалес, Колумбия!" Наблюдаю. Ага, чётко парнишка действует. Толчок правой. Грэб двумя пальчиками. Интеллигентная отмашка ручкой — и два оборота с группировкой. В общем, YO! — да и только. Круто типа. Типа стайлово.

Следующий пошёл: прыжок, туда-сюда, тьфу полнейшее — прям как новобранец на марше-броске. Нет, ну это никуда не годится! И вообще, слишком низко!

И…

"Не подфартило норвежскому спортсмену. Сам виноват. О, как ублюдочно он сковырнулся: твинтипы в стороны, кости наружу. Не повезло! Не повезло дурашке-неудачнику!" Скандинав не шевелится: во лбу сквозняк от пулевой дырочки — работа отличного снайпера, шедевр, вдохновение. Надо же, в павильоне присутствует мастер, не иначе. И ему очень не понравилось выступление, он зол, он приятно неадекватен. Нет, ну, я же говорил, слишком низко!

На вершине спортсмены-камикадзе ждут своей очереди, багровые лица напряжены: желваки и морщины, и пот на щеках. Наблюдаю за попрыгунчиками в прицел гранатомёта. В оптику замечательно видно: молоденький паренёк в звёздно-полосатых шароварах комплексует по поводу наших традиций и даже нервничает. Ага. Аутсайдер. Слабак. Ату его!

Разгон. Разворот в заднюю стойку за чуть-чуть до кикера. Толчок. Коленки к груди, вращение со смещением. Плечи раскрываются, американец ровненько приземляется, едва не угодив на растяжки. И это всё?! Этот звёздно-полосатый урод думает, что простенький невнятный прыжок сойдёт ему с темляков и креплений?!

Похоже, не один я жажду сатисфакции. По американцу стреляют откуда-то с галёрки восточного сектора — взрыкивает портативный миномёт, отличная игрушка, у меня точно такой же на кухне валяется, возле микроволновки пылится.

Мина плюхается в искусственный снег чуть впереди халтурщика, мгновенно погружается и громко взрывается, истрепав осколками юное тельце.