Человек из телевизора

Пронин Игорь Евгеньевич

Человек из телевизора

Когда компьютер выбрал мою заявку, я даже и думать не стала. Согласна! Конечно, это немного из-за Майкла, что мы с ним расстались, но не только в этом дело. Иначе я бы ведь и заявку не стала посылать, верно? Не понимаю тех, кто посылает, а потом отказывается.

По телевизору все выглядит так, будто участники прямо из дома приезжают в студию. На самом деле нас еще неделю инструктировали, но по одному, встречаться не позволяли. Водили и по квартире, где мы жить будем, и по залу Испытаний, и, конечно, несколько раз объясняли правила, просто измучили. Показывали револьвер, я даже стреляла из него. Здоровенный. Рука устает, если долго держишь.

Револьвером занимался Оружейник, нелюдимый такой белый тип. Вот он как на экране тупым идиотом выглядит - такой и в жизни. А говорил больше Лакей. Он, конечно, был не в ливрее, одет как все, но имени не сообщал. Так положено в "РР". Молодой парнишка, болтун, когда без грима, то вся морда в прыщах. Он меня водил в столовую, даже, вроде бы, коленки подбивал. Ну, так, шутя. Я с ним заигрывала немного, хотела, чтобы он мне рассказал про остальных, Лакей ведь всех видел. Но он сказал: нельзя.

Вот, а потом, уже в последний день, когда вел меня по коридору в комнату, вдруг предложил. Я сначала даже не поняла. Как это, говорю?

- Да вот так это. Есть способы. Телевидение - искусство иллюзии... Ну, и я могу это устроить.

- Но ведь барабан раскручивают!

- Не шуми. Барабаны разные бывают. Короче так: если ты интересуешься, то говори да, и подписывай бумажки.

- Что за бумажки?

- На миллион. Немного от двадцати, правда?

И правда, немного. Платишь миллион, получаешь девятнадцать. Или вы думаете, что это нечестно с моей стороны? Конечно, нечестно, я не спорю. Только у вас вряд ли получится представить себя на моем месте. А в общем - как хотите, мне все равно.

Потом был первый эфир. Мы по одному выходили на сцену, говорили там всякие речи - нам помогли подготовить, потом знакомились. Ну, приветы родным, конечно, смех, слезы, концерт. Я и забыла обо всем. И ребята мне показались очень симпатичными, и Ведущий игры тоже.

Потом, вечером, мы перекусили и даже немного напились. За столом смеялись, кидались пирожными. Я почти сразу уснула, помню только, что Люси с Пепитой все болтали о чем-то.

Вот, а потом начался кошмар. Я и в мыслях себе не могла представить, что с таким нетерпением буду ждать первой субботы. Как начали ругаться и ворчать с самого утра, так и продолжалось всю неделю. Люси оказалась такой сукой, что я бы ее просто отлупила, не будь камер. Пришлось вспомнить, чему учили: если невмоготу общаться - ложись на койку и накройся одеялом с головой. В туалете лучше не прятаться, там камер нет, и это как-то подспудно провоцирует агрессию.

Что еще говорить? Грэг изображал из себя маньяка, бегал и орал, что обязательно кого-то должен трахнуть до Испытания. Рик почему-то невзлюбил Пепиту и постоянно с ней цапался. Только вечером, когда выпивали, становилось легче. Потом я старалась сразу уснуть, иногда получалось. А иногда и нет, до самого утра.

Если вы подумали, что меня совесть ела, то ошиблись. С какой стати? Я что, хуже других, меньше достойна этих двадцати миллионов? Тем более, что варишься с этими уродами в одном котле круглые сутки и думаешь: вот был бы здесь револьвер, перестреляла бы!

Наконец, суббота пришла. Весь день было тихо, никто не орал, только под душ целая очередь. За нами пришли служители в маска, отвели в зал Испытаний. Аплодисменты, музыка, и стараешься улыбаться, только... Я вот думаю: сейчас какой-то придурок сказал - ей-то что? У нее же договоренность и все на мази! Так знай, что пуля есть пуля, идиот!

Шесть кресел, каждое по очереди отъезжает по длинной такой рельсе под пуленепробиваемый колпак. Сели мы, музыка играет. Я держу кулаки и думаю: вот бы все отказались! Один за другим! Ну зачем это все им? А ведущий: пожелайте друг другу удачи! И мы жмем руки, и я чувствую такой страх, такую ненависть...

Оглядываюсь. Все вертятся в креслах, ну и я тоже. Вот прожектора светят на Оружейника, он из своего сейфа достает револьвер. Его принимает Лакей - теперь уже при полном параде - и несет Ведущему. Несет и так, двумя глазками, миг-миг... Теплее стало. Потому что совесть совестью, а очень страшно. Да что вы все о совести?! Мне двадцать шесть лет, я иду на риск и хочу выиграть.

Ведущий проговорил, что ему там полагается, и раскрутил барабан. Потом вручил первому, а первого разыграли в самом начале, Грэгу выпало такое счастье. Он взял револьвер, дулом кверху, как положено, и под аплодисменты уехал назад, под колпак. Мы аж дышать перестали. Ведущий предложил ему отказаться, но Грэг зажмурился, поднес дуло к виску... Пусто. Аплодисменты. Музыка. А Люси сидит как мертвая, она ведь следующая.

Вот так. Реклама, шутки Ведущего, пожелания удачи, и - щелк, щелк... Пусто. Люси цела, Рик тоже, и револьвер у меня. Легко это? Мало ли что сказал Лакей, мало ли, как он мигал! Эта штука разносит башку, понимаете? Это игра "РР"! И где-то в трех оставшихся гнездах лежит смерть. Всего в трех, а не в шести уже!

Грэгу хорошо, у него всегда в начале один шанс из шести, он первый. Пепита пока последняя, но ей не достанется выстрел наверняка, по правилам положено снова крутить барабан. Тоже неплохо! А я - четвертая. Дрянь. Страшно. Дуло холодное. Но я нажала, нажала, крикнула только: прости, мамочка! - и нажала. И музыка, и аплодисменты.

Я в себя прийти толком не успела, а уже Джон поехал в колпак. Улыбнулся, спокойно поднял, нажал - и все. Половину головы разнесло ему, кровь во все стороны, мозги... Мы с Люси завизжали, а Пепита руки сначала вскинула. Тут же опустила, но улыбка еще долго у нее на лице была, я видела. Вы говорите - совесть!

Вот так. Вечером пили за Джона, смеялись еще больше. Хорошо, когда впереди целая неделя жизни! Пару дней было хорошо. Мы даже гримасничали перед камерами, спектакль какой-то устроили. А потом опять потянулись дни, и стало хуже, чем прежде.

Что дальше? Люси застрелила себя. Она криво как-то держала револьвер, и ей оторвало... Ну, можно сказать, что лицо оторвало. Она жила еще несколько часов, и мы, в общем, искренне пили за ее здоровье. Она ведь уже проиграла. Еще неделя, Пепита трахалась то с Грэгом, то с Риком. Я не стала, ну то есть один раз с Грэгом, и все. Неприятно, ничего не хочется, апатия. Страшно. Лакей? Лакею - что, он не в игре... А если он там не сможет что-нибудь подстроить, то кто и с кого потом спросит? Останется без миллиона. А я без головы.

Через неделю сели - рядом со мной пустые кресла, будто судьба пристреливается. Руки дрожат... Нас гримировали часа два, приводили в себя, мы же в зверюшек каких-то превратились. Ведущий раскрутил барабан, дал револьвер Грэгу, и через минуту шоу кончилось. Мы с Пепитой обнялись и хохотали, никого не стесняясь, нас просто не могли растащить.

Еще неделя. Рик вбил себе в голову, что умрет, достал всех нытьем. А перед Испытанием сказал, что пошутил. Все думали, у него истерика, но он и правда приободрился, спокойно вошел в зал, не то, что мы. Ведущий говорил больше, чтобы время потянуть для рекламы, отыграться за прошлый раз. Помню, сказал, что подобралась отличная команда, никто не дрогнул. И верно, осталось трое, а отказываться никто не спешит.

И пошла игра по кругу. Я чуть не умерла, когда меня повезли под колпак во второй раз. Там ведь один шанс из двух оставался, понимаете? Изнутри почему-то не очень хорошо видно зал, хуже, чем снаружи человека в кресле. Я различила только фигуру Лакея, и вроде бы он мне помахал. Ну и нажала. Щелк... Музыка. Аплодисменты. Барабан раскрутили, потому что Пепита опять оказалась последней. И надо же: один шанс из шести снова сыграл! Вот и не стало Пепиты.

Мы с Риком старались не встречаться даже. Если один выходил из комнаты, второй шел спать. Ели по очереди, так всю неделю. Может, я там все-таки свихнулась? Невозможно было остаться нормальной. Нам сеанс связи устроили, мама плакала. Ну и Майкл, конечно, приперся. Я его послала, прямо в эфире, идиота.