Униперис

Владимиров Виталий

Униперис

(фантастика реальности)

Ненавижу двойные двери.

Проваливаешься в темноту, как в чернила, которые обесцвечиваются уже в кабинете начальника.

Он у нас респектабельный. Кожа на роже, как на чемодане миллионера, хрустальные очки, черный стол, деловой календарь-компьютер и семейное стереофото в серебряной оправе.

Полстены занимает групповой портрет маслом. Совет директоров нашего интерконцерна. Крайний справа — хозяин кабинета. У него на календаре помечено цифрами десять ноль-ноль и две буквы <Г> и <Б>. Десять часов утра, Гарри Белл.

Гарри Белл — это я.

— Привет, босс!

— Доброе утро, Белл.

Было такое впечатление, будто хозяин набрал в рот дерьма и улыбается.

— У меня всего три минуты, поэтому перехожу сразу к делу. Тираж альманаха "Третий глаз" опять съехал до минимума рентабельности. Белл — вы старый волк и знаете как охотиться за сенсацией. Если найдете что-то, что спасет альманах, то мы продолжим наши игры, если нет, то вывод будет грустным для вас. Как у Киплинга: Акела — волк, но старый, Акела не может вести стаю. Отправим с почетом на пенсию, у вас будет масса свободного времени, напишете главную книгу своей жизни, вы же балуетесь прозой, не так ли?

Осведомленность хозяина заложена в моем файле. Теми, кто меня заложил. Осведомителями. Эти никогда не состарятся и не потеряют работы.

— Настоящая проза — это не игра в салочки, — глубокомысленно заметил я.

— Согласен. Но пока Гарри Белл не столп постмодернисткого сюжета и лексики абсурдисткого алогизма, а свободный охотник за сенсацией. Не так ли?

— Да, сэр.

— Желаю удачи, Акела. Срок — две недели. Как раз за день до сдачи номера. Может быть, последнего.

Я вышел. Правда, успел прижать в темноте междверия секретаршу Пегги, но уж если это считать достижением, то в чем тогда высшая цель жизни?

Кстати, о цели.

В компьютерной игре "Поиск клада" красный человечек гоняется за белым. Белым, как седина Акелы. Выход где-то есть. Надо только иметь идею и реализовать программу. Загоняешь Красного Босса в тупик и выходишь на свободу. На набранные очки можешь погулять, но впереди новый Красный Босс, а то и два и программа посложнее.

А сейчас выход есть. Самый простой.

И я вышел на улицу.

Подождал пока сработает интуиция. Выбор должен быть алогично-точным. А вот и тот, кто мне нужен.

— Мечтаешь похудеть? — остановил я толстяка с густейшими бровями на мясистом лице.

— Что? — его брови, как гусеницы, поползли вверх.

— Быстренько назови два числа. Одно не больше пятидесяти, другое не больше пятисот. Ну!

— Сорок восемь и двести тридцать пять, — выпалил он. Гусеницы доползли до верхней отметки и грозили скрыться в густой шевелюре. — Давай рецепт, доктор.

— Поменьше движения, побольше мучного, приятель.

Толстяк, как хамелеон, поменял помидорный цвет своего лица на удушливо-фиолетовый:

— Катись к дьяволу!

— Уже в пути, — лучезарно улыбнулся я, опасаясь, что толстяк просто лопнет.

Сорок восемь и двести тридцать пять. Сорок восьмой том Всемирной энциклопедии. Двести тридцать пятая страница. Та-а-к! УНАНИМИЗМ… УНДИНЫ… УНДОЛЬСКИЙ… УНИВЕРМАГ… УНИВЕРСАЛ… УНИВЕРСАЛЬНАЯ АРТИЛЛЕРИЯ… УНИВЕРСИТЕТСКИЕ УСТАВЫ… УНИПЕРИС… УНИТАРИИ… УНИЯ… УННА…

Неужели мимо?

Может, УНИПЕРИС? Вроде бы ничего особенного? Универсальный перископ. Можно выставить окуляры на улицу и разглядывать прохожих, можешь увидеть содержимое комнаты сквозь витраж или запотевшее стекло. Такие перископы давно стоят во всех заповедниках. С его помощью заглянешь в глаза тигра так близко, как не заглядывает его самка, можешь увидеть отражение Земли в зрачках кондора, можешь объемно, стереоскопически, в ночи рассмотреть салон летящего на десятикилометровой высоте авиалайнера, Вещь классная, но рядовая. Хотя… Трансфокатор приближает на максимально близкое расстояние — это понятно, а вот сквозь, казалось бы, непроницаемое, как это?

О том, что считать непроницаемым, например, глаза моего босса или проницаемым, например, блузку его секретарши Пегги, я размышлял пока ехал в метро до станции "Kaluga". Вся нефть идет на экспорт, газолин дорог, как память о Сталине, держу свой "Ниссан-90" на платной стоянке, сам, как все, покупаю проездной. Зато с барахлом нет проблем и "Макдональдсы" на каждом шагу.

В железобетонном суперхаусе, как в углу супермаркета, я отыскал нужную флэт, то бишь квартиру.

Дверь после многих звонков приоткрыла свое вертикальное веко на размер, допускаемый цепочкой щеколды. Я долго объяснялся, пока дверь нехотя распахнулась.

У нее были желтые волосы, наглые без ресниц глаза стервы и рот без губ. Через короткий коридорчик она провела меня в комнату и обратилась к высокой спинке кресла, придвинутого к окну:

— К тебе. И не забудь содрать с него гонорар за интервью.

Дверь за ней захлопнулась с такой силой, словно попытались вышибить косяк.

Я подошел к креслу и обнаружил в нем человека, погруженного в такую глубокую задумчивость, что он скорее напоминал предмет невоодушевленный, нежели наоборот.

Я помахал рукой перед его немигающими глазами.

— О, извините, — очнулся сидящий и вынул из ушей герметические распорки. — Как это вам удалось уговорить Фригиду, чтобы она впустила вас? Присаживайтесь.

Значит, пучеглазая — Фригида, а оживший манекен — изобретатель унипериса Смирнофф.

— Как создавался униперис? — повторил мой вопрос Смирнофф и задумался. — Забавно, что я могу сказать вам правду, но вы ее не напечатаете.

— У нас свобода слова, сэр, — напомнил я.

— С восемьдесят пятого, товарищ?.. Хорошо, я расскажу сначала то, что вы напишете и что вам разрешат опубликовать, а потом посмотрим…

— Посмотрим, — отозвался эхом я.

— Идея видеть сквозь непроницаемое сродни самому сокровенному желанию и человека и человечества — желанию обладать. Жизнь обретает смысл только, если мы чем-то владеем: должностью или рекордом, авторучкой или женщиной, знанием или даже самим собой, не замечали? Я задумался об этом, когда мне было шестнадцать и мне понадобилось всего лишь тридцать лет, чтобы добиться своего. Хуже всего первый успех — он заставляет тебя верить в гораздо большее, чем ты есть на самом деле. Да, мне пришла в голову идея как уловить слабеющий отраженный свет и я реализовал ее. Но потом чем дальше шел я к цели, тем неразрешимее казались поставленные задачи. Оптика… квантовая механика… математика… химия… — в прикладных отраслях каждой из этих наук пришлось искать свои решения.

— Моя задачка как раз в том, чтобы рассказать читателям, как вы этого достигли. Наш альманах читают люди, склонные к изобретательству, к инженерным фантазиям. Как вам впервые пришла в голову идея унипериса?

— Кто-то сказал, что всякая человеческая голова подобна желудку — одна переваривает входящую в нее пищу, другая от нее засоряется. В тот момент она у меня варила, как крутой кипяток яйца.

Он замолчал, что-то вспоминая.

— Вы видели Фригиду?.. Ах, да, конечно… Интересно, что многие так и ходят под зонтиком, хотя дождь давно уже кончился…

Он вылез из кресла, как из болота, дошел до секретера в углу, покопался в нем и протянул мне листок, окруженный желтой рамкой времени. Письмо начиналось изысканно: "ВАШЕ ИЗЯЩЕСТВО!"

— Это ей, — пояснил Смирнофф. — Фросе, простите, Фригиде… Господи, какая у нее была божественная фигура!

Смирнофф со стоном вкушающего любимый деликатес опустился в свое кресло.

— Сейчас уже все бани посносили, правда? — вдруг с неподдельным интересом спросил он меня.

— По-моему, да… Одни сауны.

— Во! А тогда еще были бани. После школы мы бежали купаться на реку, а на том берегу стояла баня. Женская. И если переплыть да забраться на высокую ветлу, то можно было разглядеть что-то смутно желанное… Из-за большого расстояния все казалось красивым, а горячее воображение превращало красивое в прекрасное. И очень хотелось быть поближе. Про это вы напишите?