Под угрозой

Гуревич Георгий

Под угрозой

Гуревич Георгий

Под угрозой

Вместо пролога

19... год! Один из будущих годов. Какой именно, еще не знаю, хотелось бы, чтобы один из ближайших. В мире много нового, многое не изменилось. Обстановку того времени можно представить, пожалуй, перелистав подшивку американских газет. Вот выдержки:

Совместная советско-американская экспедиция на Луну!!!

Трое русских и трое американцев год проживут в кратере Платона. Гигантский телескоп им доставят автомат-ракеты.

Договор о разоружении выполняется пунктуально!

Сталелитейные печи заполнены танковым ломом. На очереди - АТОМ!!!

Накладно и обременительно!

Наше безрассудное правительство никак не привыкнет считаться с интересами налогоплательщиков. Знает ли рядовой американец, во что обойдется ему уничтожение А-бомб? Топить их в море считается небезопасным, хоронить в сверхглубоких скважинах дорого и трудоемко. Предлагают сбрасывать бомбы на Солнце, но сколько же будет стоить каждый космический корабль? Не лучше ли сложить все бомбы на уединенном островке в Тихом океане, в одном помещении западные, в другом, рядом, - восточные, поставить охрану из войск ООН, периодически осматривать снаряды, устаревшие и пришедшие в негодность заменять, соблюдая строгое равновесие... "

Нью-Кольерс"

Пресс-конференция в советском посольстве

Вопрос: Знакомы ли вы, господин посол, со статьей "Нью-Кольерс"? Не считаете ли вы полезным обсудить это ОРИГИНАЛЬНОЕ И ЭКОНОМНОЕ РЕШЕНИЕ?

Ответ посла: Господа, мы намерены соблюдать договор, подписанный нашими правительствами. В договоре указано точно: уничтожать вооружения, а не хранить и подновлять. Я не помню в дипломатической практике случая, когда бы действие международных договоров приостанавливалось по предложению частной газеты, издающейся на средства... не помню чьи именно. (Голоса: На средства "Ураниум Корпорейшен", на доллары Джеллапа). Мы настаиваем на уничтожении бомб, чтобы спасти все человечество, в том числе американский народ, от угрозы истребительной войны... Что касается экономичности, по-видимому, бомбы можно будет уничтожать с большой пользой и выгодой для американских налогоплательщиков: есть одно интересное предложение, его внесли специалисты двое ваших и один советский - Александр Грибов...

Глава 1

Грибову уже перевалило за сорок. Правда, он казался моложе своих лет, занимался стрелковым спортом, охотой, теннисом - и сохранил спортивную фигуру. Проступающая седина не была заметна среди приглаженных пепельных волос. Студентки говорили: профессор у нас совсем молодой... но очень уж строгий.

Грибов читал лекции по теории предсказаний и, как прежде, работал предсказателем - руководил бюро подземной погоды. Как и прежде, во всех концах страны дежурили наблюдатели-глубинометристы. Днем и ночью, в пургу или под ливнем, на Памире, на Байкале, в Карелии или в открытом море заводили они гудящие аппараты, записывали цифры и слали радиограммы кодом:

Пункт No ... Число, месяц, год

Глубина...

Подземное давление...

Как и прежде, стрекотали телетайпы в бюро, стопки карточек раскладывались по столам, склонялись над печатными бланками русые, каштановые и белокурые головки; пальцы с розовыми и крашеными ногтями выводили плавные кривые, техники спорили об очагах - желтых и красных, хмурясь листали справочники, и Карпович, грузный, постаревший, пыхтя, взбирался на антресольки.

- Александр Григорьевич, подпишите сводочку.

И Грибов требовал цифры для проверки или подписывал: "

По сведениям Центрального бюро подземной погоды, обстановка под всей территорией Советского Союза устойчивая..."

или же: "

Ожидается землетрясение силой до шести-семи баллов в районе Северного Памира. Возможны разрушения ветхих и непрочных зданий. Сроки уточняются".

И тотчас же прорабы начинают проверять и укреплять здания. А в назначенный день жители выходят из домов, пережидают где-нибудь в просторном поле, пока природа не перестанет капризничать. Никаких бедствий, ни пожаров, ни жертв, как бывало в прошлом. А ведь по очень приблизительным данным на памяти людей только от учтенных землетрясении погибло до полутора десятков миллионов человек.

Катастрофы предсказываются с девяти до трех ежедневно, а по субботам до часу дня. В субботу Грибов уходит из бюро со спокойной душой. Происшествий быть не может, землетрясения не возникают скоропалительно. И даже когда он уезжает на месяц, охотиться или на шесть месяцев, за границу, бюро шесть месяцев работает без Грибова. Только сводки подписывает тогда его заместитель Карпович, милейший человек, аккуратный, добросовестный, исполнительный.

Не поверишь, что первое предсказание появилось всего несколько лет назад. Никакого бюро не было тогда - была разведочная партия: Грибов, младший геолог, два коллектора, двое рабочих. Не было глубинометристов, радистов, перфоратора-автомата, чертежных комбайнов. Грибов сам лазил по горным отрогам Крыма, потея тащил на спине аппарат подземного просвечивания, сам устанавливал, сам записывал импульсы. Сидя в трусах в тени кипариса, сам вычерчивал схемки, крутил арифмометр, в перерывах между расчетами кидался в море. Эпицентр был в море, как обычно в Крыму, сдвиг на Алуштинском разломе, там, где троллейбусы идут по перевалу, удар всего лишь пять баллов...

По расчету, толчки должны были начаться в ночь с субботы на воскресенье. Всю ночь курортники провели в садах; зевая, смотрели на неподвижные горы. Но утро наступило, а сотрясений все не было. Смущенный Грибов расхаживал по набережной Ялты, мрачно слушал веселые шутки насчет несостоявшегося землетрясения. Ликующий юг казался ему тусклым, фигурные самшитовые кусты уродливыми, запах олеандров - приторным, солнце - утомительным, луна - пошлой. И как же он был доволен, когда двое суток спустя, на рассвете, он проснулся от звона. Книжная полка сорвалась со стенки, упала на графин с водой. А кровать дрожала мелкой дрожью, так зубы стучат у продрогшего сторожа. "Четыре балла", - сказал сам себе Грибов, повернулся на другой бок и заснул удовлетворенный. Он ошибся только на два дня и на один балл.

Но то неточное предсказание вызвало всеобщий интерес, внимание, удивление, восторги. Были доклады, выступления, статьи в газетах. Фотографы бегали за Грибовым, снимали его в анфас, в профиль и со спины. Журналисты описывали, как предсказатели обедают, как ставят палатку, как ходят по горам...

Сейчас и точность выше, и размах иной. Бюро знает теперь подземную обстановку от Карпат до Берингова пролива. Грибова вызывают для консультации в Исландию, Новую Зеландию и Индию. В Академии о Грибове говорят: "Да, он дельный администратор. Бюро работает у него как часы". Администратор! Не ученый! А сотрудники шепчутся за спиной: "В свое время у шефа были заслуги". В свое время! Вершина далеко позади!

А Грибову сорок лет - для ученого это юность. Не хочет он успокаиваться на прежних заслугах.

И однажды вечером, вытирая тарелки на кухне, Грибов говорит жене:

- Как ты думаешь, Тасенька, не засиделся ли я в бюро?

Он вытирает тарелки. Так заведено у них в семье. Он геолог, и Тася геолог. Он работает, и Тася работает. Вечером он преподает, Тася учится. А домашние заботы пополам. Один моет посуду, другой убирает. Один купает ребенка, другой отводит в детский сад. Тася готовит ужин, муж возит пылесос. И даже удобно: есть время обсудить дела.

- Не засиделся ли я? - спросил Грибов. - Поговаривают, что я администратор и только. Все заслуги в прошлом.

Возможно, Грибов проявил слабость, искал утешение и поддержку у жены. Но Тася отказала в утешении. Она считала, что ее обязанность - искоренять недостатки мужа, в том числе главный: нескромность.

- Нельзя думать только о славе, - сказала она. - Тебе доверили большое, ответственное дело. Куда же еще? Навалят груз не по силам, надорвешься.