Последний звездолет с Земли

Бойд Джон

Последний звездолет с Земли

1

Человеку редко удается запомнить тот день и час, когда слепой случай круто поворачивает его судьбу, но, поскольку Халдан-4 бросил взгляд на часы за минуту до того, как увидел девушку с шикарными бедрами, он точно знал этот день, час и минуту. В Калифорнии, в Пойнт-Со, пятого сентября, в две минуты третьего, он свернул не там, где нужно, и помчался прямо по дороге в Ад.

По иронии судьбы, он следовал указаниям своего соседа по комнате, студента кибер-теологии, а за время двухлетнего пребывания в Беркли он мог убедиться, что представители этого класса не могут разобрать, где лево, а где право. Халдан намеревался осмотреть модель лазерного двигателя, а Малькольм говорил ему, что Музей науки находится справа от дороги, напротив картинной галереи. Халдан свернул направо и оказался на стоянке у художественной галереи, как раз напротив Музея науки и техники.

Уважающие себя студенты-математики редко наведывались на художественные выставки, но здесь перед ним маняще возносилась эспланада, ведущая на галерею у самой вершины горы, в двустах футах над Тихим океаном. "Словно чайка, взмывающая в небо", - подумалось ему.

День выдался чудесный. Легкий бриз смягчал летний зной. С террасы галереи открывалась великолепная панорама. Халдан взглянул на часы и решил, что у него еще есть время.

Он оставил машину на стоянке и направился ко входу в галерею, как вдруг увидел впереди девушку. Она шла неторопливо, и бедра ее легко колыхались в такт шагам, словно таз у нее был кулачковым механизмом, создающим очаровательный момент вращения вокруг собственной оси. Прошло несколько микросекунд, прежде чем красота ее движений развеяла физико-технические аналогии Халдана. Девушки из пролетариев используют такую походку для приманки, но на этой была юбка и блузка студентки привилегированного класса специалистов.

Он замедлил шаг, чтобы держаться позади, а тем временем девушка вошла в ротонду и остановилась возле одной из картин. Халдан, заинтригованный ее фронтальной геометрией, зашел сбоку и, пока та осматривала картину, внимательно оглядел ее. Он увидел каштановые с отливом волосы, правильный округлый подбородок, гордо изогнутые брови над светло-карими глазами, длинную шею, высокую грудь и плоский живот, переходящий в изящное Y бедер.

Внезапно она повернулась и встретила его взгляд. Изобразив на лице живой интерес к картине, он указал на нее и спросил:

- Что бы это значило?

С видом специалиста девушка посмотрела куда-то мимо него и ответила:

- Это образ движения.

Он посмотрел на картину, стараясь выглядеть истинным ценителем и произнес:

- Да, конечно, линии как будто двигаются.

- Кружатся. Это нагоняет на меня дурноту, - процедила она.

Он мельком взглянул на "Г-7", вышитое на блузке. "Г" означало, что она студентка гуманитарных наук, оставалось узнать, что означает седьмая категория - возможно, искусствоведение.

- Я слышал, что чай - прекрасное средство от тошноты. Могу я пригласить вас на чашечку этого средства?

Лицо девушки оставалось непроницаемым, но глаза смотрели теперь прямо на него.

- Вы всегда пристаете к женщинам в картинных галереях?

- Нет, обычно в церкви, но сегодня суббота.

В ее глазах мелькнула искра смеха.

- Можешь угостить меня чашечкой чая, если горишь желанием потратиться на девушку из другого класса.

- Суббота у меня день знакомств.

Он проводил ее на террасу и выбрал столик у балюстрады, откуда открывалась возможность любоваться волнами, разбивающимися о подножия скал. Подвинув девушке кресло, он щелкнул пальцами, подзывая официантку, и представился:

- Халдан-4, М-5, 138270, 3/10/46.

- Хиликс, Г-7, 148361, 13/15/47.

- Я сразу догадался, что ты гуманитарий, но вот что означает семерка?

- Поэзию.

- Вы первая из этого класса, кого я вижу.

- Нас не так много, - сказала она, когда официантка подкатывала к столику тележку. - Сахар, сливки?

- Один кусочек, пожалуйста, и капельку сливок... Как печально, что вас мало, - проговорил он, любуясь грациозным движением руки девушки, когда она опускала сахар ему в чай.

- Откуда у математика забота о поэзии?

- Я не совсем это имел в виду. Просто мне жаль вас, при таком ограниченном выборе трудно найти себе настоящего мужчину. Выберешься за город с каким-нибудь длинноволосым поэтом, который тут же забудет о тебе и начнет декламировать стихи чахлому лютику.

- Гражданин, ты насквозь атавистичен, - проговорила она с пафосом, после чего понизила голос. - Но мне близки примитивные эмоции. Моя специальность - романтическая поэзия восемнадцатого столетия... Ты слышал когда-нибудь о том, что до Голода существовал культ осеменителей, называемых "влюбленными", и что величайшим среди них был поэт лорд Байрон?

- Надо будет почитать.

- Смотри, как бы мамочка не застала тебя за этим чтением.

- Не застанет. Она погибла. Случайно выпала из окна.

- О, прости. Мне судьба благоволила. Правда, у меня приемные родители, но они живы, и я у них - единственный свет в окошке. Мои настоящие родители погибли при взрыве ракеты... Но меня очень удивило, что ты так мало знаешь о моей категории. Один из ваших великих математиков, тоже М-5, если не ошибаюсь, писал стихи, к которым я лично равнодушна, но некоторые интеллектуалы от них без ума. Ты слышал что-нибудь о Файрватере-1, человеке, который сконструировал Папу?

Халдан посмотрел на нее с недоумением.

- Детка, ты хочешь сказать, что Файрватер-1 писал какие-то там... стишки?

- Тут нечему удивляться, Халдан. Уж лучше складывать стишки, чем раскладывать распутниц.

Вот теперь он был действительно потрясен, шокирован и обрадован. Ему было не совсем ясно значение слова "распутниц", но тут он мог выбирать на свое усмотрение, а главное - он впервые слышал, чтобы женщина сказала что-то стоящее. Более того, впервые в жизни ему довелось услышать вне дома терпимости, чтобы женщина-специалист с такой внешностью блистала остроумием.

Эта девушка была квадратным корнем из минус единицы.

- Ну нет, я имею полное право удивляться, - Халдан попытался скрыть свое замешательство под маской изумления от свалившейся на него новости. Математика Файрватера - это как раз то, чем я занимаюсь еще со времен начальной школы. И сюда я приехал только затем, чтобы в музее напротив осмотреть модель лазерного двигателя его конструкции. Я знаю, что у него был самый изобретательный - кроме, разумеется, нас с вами - ум в мире, однако ни один из моих профессоров, наставников или знакомых студентов, никто, даже мой отец, словом не обмолвились об его стихах! До сих пор я считал, что являюсь величайшим и непревзойденным авторитетом во всем, что касается Файрватера-1. Твои слова для меня - гром среди ясного неба.

- Я уверена, что никто не собирался скрывать от тебя этого. Возможно, твои профессора просто ничего не знали. А может быть, они стыдятся упоминать об этом, и в данном случае, думаю, они правы.

- Почему?

- Твой кумир был выдающимся математиком и неплохим теологом, но скверным поэтом.