Аномалия

Лариса Становкина

АНОМАЛИЯ

Рубин проснулся внезапно, вынырнул из темной глубины сна и некоторое время неподвижно лежал с закрытыми глазами, ощущая на лице влажную прохладу раннего утра. Предрассветная тишина не нарушалась ни одним звуком.

Рубин медленно открыл глаза. Небо слегка посветлело на востоке, и лес вырисовывался черными резными силуэтами елей и редких берез. Недоумевая, что могло его разбудить в столь ранний час, Рубин обводил взглядом окружающий его лес и прислушивался. Но ничто не нарушало покоя. Рубин снова закрыл глаза в предвкушении приятного забытья, но сон не шел. Мало того, где-то внутри появилось странное чувство тревоги, ожидания чего-то, что должно было вот-вот произойти. Это ощущение нарастало, пока не захватило Рубина целиком. Лежать уже не было сил, хотелось двигаться, что-то делать. Рубин вылез из спальника и принялся ворошить костер. Подбросил тонких веточек, а когда пламя заплясало на них, подвинул поближе полусгоревший ствол сухого дерева. Эта нехитрая работа на минуту отвлекла его; он присел на корточки, глядя на огонь. "Может, чайку заварить..." - подумал он отрешенно. И тут волнение нахлынуло с новой силой. В нем соединились и тревога, и что-то призрачно-светлое, невесомое и радостное, какой-то далекий зов, переливающийся долгим эхом.

Рубин вскочил, не зная, что делать. Бросился к лесу, но споткнулся о рюкзак и упал, ударившись лицом о котелок с водой, запасенной с вечера. Боль отрезвила его. Поднявшись, он почувствовал, что дрожит всем телом. Вернувшись к костру, прилег на спальный мешок и разом провалился во тьму. "Я сплю, - подумал он. - Странно, что я сознаю это..." Он открыл глаза и зажмурился от яркого солнца. Снова вскочил, заслонясь рукой от света. И вдруг осознал, что все еще ощущает прохладу утра. Как только он подумал об этом, солнце исчезло, и снова его окружила темнота, только костер тихонько потрескивал, разбрасывая искры. "Я схожу с ума..."

- Я схожу с ума, - вслух повторил Рубин.

Восток светлел, но лес по-прежнему оставался тревожно тих. Рубин метался по поляне, спотыкаясь о разбросанные вещи. Все тело болело, ноги сводило судорогой, затылок окаменел и голова подергивалась от напряжения.

Солнце поднималось над лесом. Но не то солнце, которое должно было взойти. Это поднималось с противоположной стороны и не рассеивало мрака. Быстро взлетев над лесом, ослепительный шар растаял в зените. Рубин ощутил чье-то присутствие. Кто-то был возле него, вокруг него и внутри него. Кто-то волнующийся, невесомо-радостный и звенящий.

- Командир, появилась новая аномалия. Ее координаты...

- Немедленно готовьте два вертолета.

- Слушаюсь.

- Полетят Гвардеец и Пират.

- Да, командир.

Вертолеты поднялись в воздух и взяли курс на указанный квадрат. Бескрайние просторы тайги проносились внизу. Вдалеке горбатились поросшие лесом сопки, мелькали почти незаметные речушки.

По приближении к аномальной зоне загудели приборы, по собственной воле отключились автопилоты, машины зарыскали из стороны в сторону. Но это считалось делом вполне обычным в данной ситуации. Пират и Гвардеец имели большой опыт работы с аномалиями. Ориентируясь по краешку восходящего солнца и холмам на горизонте, пилоты уверенно вели машины к цели.

Рубин осознал себя не сразу. С удивлением рассматривал валявшиеся на поляне вещи, с опаской дотрагиваясь до них руками. Неожиданно под ногами у него оказался свет. Он радостно протянул к нему руки и с криком боли отскочил назад. С трудом продираясь сквозь дебри забытья, вспоминал, что обжегся о костер. Костер это огонь, который он сам разжег. Наткнувшись на рюкзак, он замер и долго стоял, не двигаясь. Память возвращалась медленно и неумело.

Вертолеты налетели неожиданно. Рубин застыл, глядя, как легкие машины кружат над поляной. Он не мог понять, боится или ждет с любопытством ребенка, что будет дальше. Винты вертолетов со свистом разгоняли воздух, и Рубин чувствовал внутри себя мощные вихри. Он ощущал тяжесть машин и их объем. Каждой клеточкой воспринимал тепло двигателей и радиоволны от электронных приборов. Было что-то завораживающее в этом потоке необычайных ощущений.

Вертолеты опустились на поляну. Пилоты выключили двигатели и спрыгнули на траву устанавливать аппаратуру. Рубин чувствовал, как антенны маленьких ящичков вбирают в себя хаос пространства, вибрируя с легким гудением. Люди же излучали напряжение, настороженность и решимость. Рубин увидел, что они направились в его сторону, но не двинулся с места. Они заговорили, но слова их были противоположны чувствам, которые высвечивала аура, и Рубин не знал, что ответить. Потолковав между собой, они снова обратились к Рубину, и он решил, что нужно что-то сказать им. Но слова, которые полились изо рта, не были его словами. И он замолчал. Люди отошли обратно к машинам.

- Командир, мы обнаружили человека в зоне. Похоже, турист, ночевал здесь. Мы пытались с ним поговорить, но... по-моему, он сошел с ума.

- Усыпите его и доставьте на Базу.

- Да, командир.

Пират повернулся к Гвардейцу и кивнул.

Рубин почувствовал всплеск решимости, направленный на него, затем волны зыбкого спокойствия. Один из людей быстрым движением выхватил небольшой металлический предмет. Резкий импульс опасности иглой пронзил пространство и всколыхнул лес. Все смешалось и закружилось, а затем исчезло, осталось только голубое утреннее небо.

Невыносимый страх одиночества разбудил Рубина. Ему казалось, что тело его разрывают на части. И в то же время он был частичкой, оторванной от целого. Так, наверное, чувствует себя сердце, вырванное из груди. Далекий зов, стон, полный отчаяния, наполнял его. С трудом поднявшись, Рубин шарил руками по стенам. Он искал выход, он должен был идти, бежать, лететь на этот зов, иначе не будет жизни, умрет он, умрет и далекий крик. Они породили друг друга, врозь им не выжить.

Долгие часы, дни и ночи только зов, боль и снова зов, затихающий, иссякающий. Жизнь покидала Рубина, и зовущий голос, когда-то срывающийся на крик, был только тихим шепотом, всхлипом, судорожным вздохом.

- Командир, мы установили, что между Зоной и объектом существует прямая неразрывная связь. Они общаются постоянно, но Зона исчезает, и объект, по-видимому, не выживет. Вероятно, они составляют единое целое.