Скворечник

Силецкий Александр

Скворечник

Силецкий Александр Валентинович

Скворечник

Дебри кончились. Бэр Лактион, устало приминая траву, вышел на опушку. Прямо из-под ног с протяжным криком выпорхнула птица. После ливня все вокруг сверкало, распрямлялось, словно вырастая на глазах. С листвы деревьев, что остались за спиной, с хрустящим звоном падали на землю капли. Тучи уходили. Солнце из полуденных высот сияло мощно, ровно и пекло нещадно. Мир вокруг, умытый и как будто иззолоченный открывшимся светилом, пел, гудел, жужжал на мириады голосов. Вот благодать-то! А еще какой-то час назад Бэр Лактион сидел, спиной прижавшись к мшистому стволу, до нитки мокрый, злой, усталый, и молил богов, чтоб этот окаянный ливень прекратился наконец, чтоб мрак ушел, чтоб сырость, от которой беспрестанно бил жестокий кашель, сгинула к чертям, навек, и можно было продолжать свой путь. Недолго уж идти: до звездолета, если по прямой, - часа четыре, самое большое. "Ты дурак, Бэр Лактион, - сказал он сам себе тогда. - С твоим-то опытом, в твои-то годы... Ведь и так понятно, видно за версту: жизнь на планете есть, отличнейшая жизнь, а разума вот - нет. И не было. И, как знать, может, и не будет... Нет следов. Пятнадцать экспедиций до тебя планету прочесали вдоль и поперек. Все ясно. Так чего же ты поперся в эти дебри, заблудился под конец, чуть не пропал?! Зачем? Ей-богу, как мальчишка... Ты же ас, экстрапилот, Бэр Лактион! Неужто старость незаметно подкатила? Нет уж, знаешь, рановато". Так, рассуждая сам с собой, он вышел на опушку, огляделся и... внезапно замер. Чуть поодаль, на открытом месте, возвышалось исполинского размера дерево, немного походившее не то на корабельную сосну, не то на древнюю секвойю. Мощный и шершавый, тронутый лишайниками ствол кончался наверху ветвями с листьями, как длинные кинжалы, - на ветру они тихонечко звенели, и протяжный этот звук тревожил, непонятно почему. Таких деревьев на планете он встречал немало. Впрочем, не размеры дерева заставили Бэр Лактиона замереть в благоговейном изумленье, нет! Он заприметил нечто, отчего на миг себя почувствовал нехорошо. "Не может быть!" - твердил рассудок. "Да ведь вот, перед тобой", - с усмешкой возражали широко раскрытые глаза. Там, наверху, под толстыми корявыми ветвями, на стволе висел... скворечник. Самый заурядный. Разве что размерами побольше всех своих земных собратьев... "Это ж надо, - с горечью мелькнуло в голове Бэр Лактио-на, - неужели брежу? Вот и доигрался..." Но приборы в ранце за спиною тотчас подтвердили все в порядке - есть скворечник. Не галлюцинация, не бред. Тогда откуда, для чего? И - главное: кто тут его повесил? Ведь скворечник на Земле не птичка себе строит, это, так сказать, прерогатива "хомо", да еще такого, кто чего-то там соображает... Перво-наперво Бэр Лактион перепутался. И понять его нетрудно. Все пятнадцать прежних экспедиций утверждали: на планете разумом не пахнет, хищники, конечно, есть, но если б только хищность и была единственным критерием!.. И вот теперь... Так что же, вышла грандиозная ошибка? Ничего себе!.. Бэр Лактион тревожно огляделся. Всюду - дикая природа, ни намека... А скворечник - вон, висит. Такой весь аккуратный, крепкий, ладный. Сумасшедшая загадка! По своей натуре и по воспитанию Бэр Лактион был в лучшем смысле изыскатель и педант. Хоть и с заскоками, конечно. Впрочем, все ученые, способные на новые открытия, - немножечко такие. Словом, долго рассуждать Бэр Лактион не стал. Надев поверх ботинок вакуум-присоски, он деловито принялся карабкаться наверх, резонно положив: уж если что и может проясниться, то, несомненно, там, в скворечнике, а не на травке, у подножия ствола. Скворечник был большой и очень чистый. Много света и на удивление уютно и тепло. Бэр Лактион устал, карабкаясь сюда, и потому как должное воспринял, что в углу скворечника стояло кресло, мягкое, удобное и прямо-таки завлекавшее в свои объятия. Бэр Лактион немного посидел, вздремнул, а после понял, что проголодался. И тогда с немалым удовлетворением отметил: подле кресла стоит стол, а на столе - хорошая еда и доброе питье. Бэр Лактион со вкусом пообедал, выкурил недурную сигару, оказавшуюся здесь же, рядом с вазой, где лежали фрукты, и еще немножечко соснул. Проснувшись, он увидел, что на улице стемнело, и как раз над головой зажегся неназойливый торшер, а в мраморном камине, расположенном в стене напротив, беззаботно запылали толстые поленья, с тихим треском рассыпая золотые искры. "Что ж, - сказал себе Бэр Лактион, - здесь в общем-то неплохо. Очень милое устройство у скворечника, весьма. Ну ладно, на ночь глядя в звездолет я не пойду, мне все равно там делать нечего - вот разве что отсюда стартовать. А это ни к чему сейчас. Когда такой скворечник я открыл, подумать только! Нет, отсюда выходить не стоит. Я раскрою эту тайну. Ведь снаружи - ветер, звери, дождь, жара, лететь куда-то, возвращаться... Ну, а здесь - под боком все и все удобно. Вот что: я - внутри загадки, и при этом мне на удивленье хорошо. И это - основное. Только тогда исследователь двинется вперед, когда ему никто нисколько не мешает. Решено: я тут останусь до полнейшего решения проблемы". Тут Бэр Лактион в углу заметил вытяжную печь и рядом с ней - лабораторный стол, а чуть поодаль - маленький, но, видно, очень неплохой компьютер. И халат рабочий, белоснежный, на крючке висел, и в приоткрытом гардеробе было много чистого белья для смены, и журчала в ванне ласково зеленая вода, и мягкая постель ждала, когда он утомится... "Я внутри загадки, - вновь сказал себе Бэр Лактион, - и я найду ее первооснову. Мне как ученому здесь славно. Нет ни глупых раздражителей, ни суетных забот". Он для начала тщательно провел анализ воздуха. Состав был превосходный, точно на курорте. После он проверил, нет ли пакостных микробов - в овощах, на фруктах. Там микробов вообще не оказалось. Трепетно волнуясь, он поставил себе градусник, давление измерил. Идеально, лучше не придумать! День прошел под знаком вдумчивых работ. Бэр Лактион ложился спать вполне счастливый. "Да, и завтра, - бормотал он, раздеваясь, - и потом... И сколько будет нужно. Я отсюда не уйду. Мой долг ученого - быть тут. Внутри загадки, на переднем крае. Разумеется, меня начнут искать. И кто-то будет волноваться... Это пустяки. Меня увидят и поймут. А если не поймут... Что ж, доля всех первопроходцев, видно, такова". И дом ему сказал: - Спокойной ночи. Будто съел.