Невыносимая адская тоска

Настрадинова Величка

Невыносимая адская тоска

Величка Настрадинова

НЕВЫНОСИМАЯ АДСКАЯ ТОСКА

"Мы оба принадлежали к избранным.

Он и я.

Когда мы согласились телепортироваться в будущее, нас предупредили, что могут иметь место "возрастные"

отклонения - в два-три года.

Там, в нашем времени, ему было двадцать девять, мне - двадцать три.

Что ж, если в будущем наш возраст "сблизится", ны станем ровесниками, подумали мы. - А если "разойдется" - разница в одиннадцать-двенадцать лет не так уж страшна.

Прежде чем отправиться "в путь", нам дали компас-медальон - он должен был стать для нас памятью, указателем и ориентиром в поисках друг друга в новом времени.

Я хотела надеть медальон ему на шею, но он отвел мою руку.

- Нет, - сказал он мне. - Чтобы ни случилось, уж я-то тебя не потеряю. Ты настолько прочно вошла в мои мысли, что я даже во сне чувствую твою боль.

"Там" нас ждут неведомые опасности, я буду счастлив, зная, что ты имеешь надежную защиту...

- Неужто нам не могли дать два компаса? - спросила я.

- Видно, это входит в условия игры. Да и зачем нам два компаса, ведь мы с тобой одно существо, - пошутил он. - И только в силу ошибки природы разделены на два.

Над сиренью взошла заря - пора было отправляться в путь.

И мы, обнявшись, отправились сквозь время.

* * *

В городе было невыносимо светло.

Но стенам сахарно-белых здании вились зеленые растения. Всюду били разноцветные струи фонтанов. На деревьях хриплыми голосами переругивались попугаи, дразнились дрозды-пересмешиики. На широкой площади кувыркались дети, и никто из них не плакал, ударявшись головой о настил, - такой он был пружинистый и мягкий.

Я лежала в изнеможении на удобной скамье из странного, похожего на вишневое желе, материала.

Ко мне с улыбкой приблизилось кенгуру.

- Ты завтракала? - спросило кенгуру. Узнав, что - нет, кенгуру вынуло из сумки на животе пакет и складной столик. Ловко разорвало обертку и проворно накрыло на стол - на нем появились приборы и тарелки с едой. После чего кенгуру выцедило из своих пальцев сок и любезно сообщило, что после полудня состоятся игры в тип-топ, парусные гонки, концерт старинной музыки, а также можно принять участие в сборе апельсинов и икарийских полетах, в конкурсе на самую смешную игрушку для детей и в еще десятке подобных развлечений.

Словом, забавный робот проявлял обо мне самую трогательную заботу. Я приободрилась, встала на ноги - все было в порядке. Я подумала: "Мне нужно отыскать Его! Он должен быть рядом, где-то здесь, может, на противоположной стороне площади. И конечно, тоже ищет меня..."

А потом спохватилась: "Компас! Что показывает компас?" Но тог словно бы вышел из строя. Я не увидела на нем никакого знака, ни одного обозначения - ни времени, в котором мы оказались, ни указаний о Его присутствии...

Немного поразмыслив с чего начать, я подошла к игравшим детям.

"Может кто-нибудь из вас согласится стать моим гидом? - спросила я. - Я прибыла издалека и не знаю..."

Дети окружили меня и, смеясь, сказали:

"Как странно ты выражаешься!"

"Это от того, что я преподаю древние языки..."

"Ты очень милая, - сказали дети. - Почему бы тебе не стать нашей учительницей?"

Школа представляла собой заросший фруктовый сад.

Около трех десятков детей лазили по деревьям, другие валялись на траве. Учительница кидалась в них ягодами черешни и время от времени задавала какой-нибудь вопрос, вроде этого:

"Что сказал Монтень об именах?"

Дети охотно вступали с ней в дискуссию. Учительница записывала каждую оригинальную мысль, тут же награждая отличившегося цветком.

Вся эта великолепная компания восторженно приняла нас, огласив воздух радостными возгласами. Так я стала учительницей.

И никто не потребовал у меня свидетельства об окончании образования, какой-нибудь документ... Никто не обратил внимания на мой странный костюм: здесь каждый одевался так, как ему нравится...

По улицам разгуливали шейхи, они охотно вступали в беседу с эскимосами, женщина в платье с кринолином вела за руку мальчугана в матросском костюмчике двадцатого века...

Никто не поинтересовался, откуда я взялась, кто я такая...

Одни только дети заметили: "Ты потеряла коммуникативный браслет" и, принеся широкую цепочку из матовых пластинок, застегнули мне ее над левым локтем.

Но вот занятия кончились. Я отправилась на поиски какого-нибудь учреждения или же представительства местных властей...

Но ничего подобного не нашла. В домах, увитых зеленью, жили обыкновенные люди.

Беспокойство нарастало - что с Ним могло случиться? А вдруг Он "не долетел"? Потерялся во времени... Нет! Не может быть!

И начались бесконечные поиски. Я летала над городом, всматриваясь в каждого человека, посещала одно за другим самые шумные сборища. И все это время компас не подавал никакого сигнала.

Меня охватило отчаяние, невыносимая адская тоска человека, перед которым стоит непреодолимая преграда ...

Но однажды утром к нам пришел новый ученик.

И это был ОН!

Он... но в образе семнадцатилетнего юноши.

Он улыбнулся:

- Я слышал - ты самая красивая и хорошая учительница. И больше всех знаешь ...

Мне стало ясно - во время телепортации произошло чудовищное отклонение в возрасте нас обоих. Не менее чем в двадцать лет. И теперь Он меня не знает.

Ведь в наше время, когда Ему было семнадцать, Он не знал, что я существую. Мы просто с ним еще не встретились.

Я спохватилась: сколько же лет мне сейчас? Поиски Его и сложности с адаптацией так поглотили меня, что я вообще об этом не задумывалась. Зеркало показало беспощадную истину: на меня смотрела зрелая женщина. В случае со мной отклонение было в обратную сторону. И я впервые возроптала против предков, мудро отказавшихся продолжить жизнь человека до двухсот лет.

Что мне было делать? Я для него теперь - "милая дама средних лет".

Представляете, сколь гнетущим было для меня одиночество в этом новом для меня мире, рядом с юношей, которого я любила мучительной и теперь уже... безнадежной любовью.

Я не знала, что мне делать, с кем посоветоваться и просто таяла от смятения и бессонницы.

А мой "ученик" блистал среди сверстников, проявляя невероятные способности. За несколько недель он освоил три древних наречия. Еще бы! Мы с ним знали по двенадцать языков! И это помимо других наук!

Тысячью хитроумных способов я пыталась вернуть ему память. Рассказывала об экспедициях Стефана Хольта (оба мы принимали в них участие). Он кивал:

- А! Вулканолог Хольт! Тот, что построил энергетическую систему на Этне?

Я расспрашивала о его родителях. Он сказал, что оба они погибли во время полета на Марс. Но для него это случилось не полтора века, а всего два года тому назад.

Он считал, что когда-то ходил в другую школу в каком-то "захолустном" местечке. А как он попал сюда?

Он не помнил. Вероятно, заснул в пути, во время пересадки произошла какая-то путаница, и он оказался в этом экспериментальном городе ...

Я была в полном отчаянии.

И тут вдруг подал сигнал мой коммуникативный браслет, сообщив, что все, у кого есть какие-нибудь проблемы, могут прийти на Оранжевую площадь. Их выслушает член Высшего совета.

Я ожидала стотысячной толпы, но собралось не более пяти десятков человек. При этом одни что-то рисовали на упругих пружинистых торцах, выстилавших площадь, другие читали, третьи играли в незнакомые мне игры, а один человек - может, архитектор, - мастерил макет причудливого сооружения.

Среди них прохаживалась пожилая негритянка, одетая в японское кимоно. Она отличалась от других втрое более широким по сравнению с нашими коммуникатнвным браслетом.

Двадцать человек пожаловались, что с трудом выносят ночью ослепительный белый свет над городом и выразили желание жить там, где ночью темно.