Провал (СИ)

Валерий Петрович Брусков

Провал

В машине было жарко, как в скафандре полной защиты на дневной и, вдобавок, экваториальной зоне Меркурия. Колину приходилось париться на этой весёлой планетке и по служебной необходимости, и из собственного любопытства, и всякий раз подобная вылазка стоила ему литров пота и мешков отрицательных эмоций. Житель прохладного мира, он предпочитал умеренные, но лучше — весьма высокие широты Земли, однако начальство с его вкусами совершенно не считалось. Все хотели сидеть голышом в сугробах, но кто-то должен и трудиться, подпрыгивая на раскалённой сковородке.

Земляне оказались расой мало-разборчивой в смысле потребных для жизни климатических условий, чего нельзя было сказать о народе Колина. Иногда он даже завидовал аборигенам, их удивительной способности достаточно быстро и без особых затруднений адаптироваться во всяком температурном кошмаре. Любой землянин мог бы дать Колину и его соплеменникам приличную фору, особенно там, где далеко не холодно.

Как тут говорили: жар костей не ломит. Смотря какой жар… И смотря чьи кости…

Вентилятор автомобиля натужно гудел, но Колин почти не замечал его сизифовых усилий. Двигатель машины давно перегрелся, жидкость в системе охлаждения, судя по температуре на приборе, слегка кипела. Кровь в жилах Колина — тоже. Двести километров по июльской жаре в один конец и столько же в другой — это совсем плохая шутка для страстного любителя хорошо промёрзших сосулек. Было бы, конечно, лучше, если бы их базовая точка располагалась поближе к городу, но интересы безопасности и конспирации строго требовали неукоснительного исполнения жёстких инструкций, неизменных уже немало столетий.

…Колин вдруг уловил в работе автомобильного двигателя какие-то новые звуки.

Это было уже совсем некстати. Поломаться и застрять на другом конце города, в десятке километров от дома, глубокой ночью, когда общественный транспорт давно дрыхнет в парках, и не всякого частника уговоришь даже за большие деньги буксировать через весь город машину с заклинившим двигателем…

Нет, авария была бы совсем ни к чему. Утром придётся идти на работу, а себя ещё надо привести в порядок. Вот будет картинка, если он явится грязный, небритый и помятый. Ладно, спать ему не требуется, это как-то облегчает участь инопланетного резидента на Земле, но от всего остального никуда ведь не денешься…

…Мотор застучал, и это была уже не угроза, а, скорее, крик о помощи. Колин остановил машину, и, обжигая руки о почти раскалённый даже для него капот, заглянул в её переутомлённое нутро.

— «Да, кажется, приехали… Ещё километр и надо будет искать круглосуточную точку приёма утильсырья… Хоть бы колонку какую, чтобы побрызгать холодной водичкой. И на мотор, и на себя тоже… Всё обоим легче. Добраться бы до дому и до родного гаража. А там мы отдышимся, отлежимся, и будем, как новенькие. А в августе уже не так жарко, обоим будет полегче…»

Колин пожалел руки, усилием воли захлопнул капот, и с огромной неохотой забрался в душный салон машины.

— «Мне помнится, тут где-то была колонка. Кварталах в трёх. Я даже однажды, вроде бы, даже мыл возле неё свой драндулет в очень грязное время года. Неказистая такая, скособоченная, чёрная от времени чугунная колоночка, в темноте, пожалуй, и не найдёшь её без спецсредств, которые всё равно при себе держать нельзя…»

Колин осторожно тронул загнанную машину с места, чутко прислушиваясь к её задыхающемуся от жары двигателю. Он медленно проехал один перекрёсток, не нашёл знакомых ориентиров, и потащился на четырёх колёсах к другому.

Да, колонка определённо была где-то поблизости — он узнал уходящий в брошенную фонарями темноту спуск. Метрах в ста будет свороток во двор частного дома, там она и стоит, родимая! Одна из последних в городе. С холодненькой водичкой. Для раскалённого мотора и пересохшего нутра водителя машины…

Руки повернули баранку, двигатель заглох сам, и машина покатила под уклон, хрустя шинами по мелкому гравию, усыпавшему изуродованный десятками ремонтов асфальт.

…Сто метров до автомобильной Нирваны… Восемьдесят метров до утехи желудка… Шестьдесят метров до… Сорок метров… Тридцать… Машина уже сама останавливалась, чтобы ненароком не проскочить своё прохладное спасение, и теряя инерцию.

Колин приоткрыл дверцу, нажал на тормоз, вытянул рукоятку ручного тормоза…

…И вдруг почувствовал опасность… Острая, тяжёлая стрела, направленная в него, уже летела из темноты, нащупывая конец своего пути, где маячила одинокая фигурка Колина…

Он напряг всю свою волю и отключил на минуту второстепенные рецепторы организма, обостряя органы телепатического восприятия окружающего пространства.

…Опасность нарастала лавинообразно. Это была не простая случайность, обещанная вероятностью: Колин ясно ощущал угрозу, ориентированную именно на него, и ни на кого другого…

Ключ торчал в замке зажигания. Колин с надеждой повернул его и несколько раз включил стартёр. Выдохшийся двигатель вяло порыкал в ответ, но не завёлся. Угроза извне уплотнилась до монолита легированной стали. Ещё миг, два и…

…ВСЁ!!! Колин распахнул пошире дверцу, кулём выпал из загнанной машины, и юркнул за неё, прикрываясь ею от нарастающей, но пока не ясной опасности…

…Над его головой с хрустом лопнуло не до конца убранное боковое стекло, брызнув на него горячими осколками. Другая пуля звонко щёлкнула, пробив бок машины, и утонув в мягкой обивке салона. Третья со свистом ушла в непроглядную темноту.

Били почти прицельно, сразу из нескольких пистолетов, снабжённых глушителями. Стрелявших было трое — Колин уже чётко воспринимал расположение в окружающем пространстве каждого из них, но пока не видел их в темноте. Они рассредоточились так, чтобы оставить жертве минимум шансов и не задеть друг друга.

Задумано было весьма неплохо. Внезапность, плотный перекрёстный огонь — и изрешеченное пулями бездыханное тело в хорошенько продырявленном автомобиле…

Они опоздали со своими убийственными фантазиями на какой-то миг, на миллисекунду, и потому у них уже было мало шансов на то, чтобы исправить свою оплошность.

Колин стал почти хозяином положения. Если бы ещё бронежилет со шлемом, тогда всё это начало бы походить лишь на детскую игру в охоту. Бронежилета не хватало, как и многого другого, в резерве оставались только физические возможности и тренированность.

Нападавшие, не слишком часто постреливая, стали расходиться в стороны, одновременно приближаясь к машине.

«Жигулёнок» перестал быть относительной защитой. Колин вскочил на ноги. Он всё так же не видел стрелявших глазами, чувствуя лишь их биополя. Он ощущал, когда каждый из них нажимал на спуск пистолета, видел слабые вспышки выстрелов, и воспринимал траекторию полёта каждой пули. Колин был в худшем положении — его освещали фары автомобиля, свет которых отражался от близкого забора, а нападавшие прятались в темноте. Опережая пули, Колин рыскал всем телом из стороны в сторону, совершал прыжки, приседал и падал на землю, и всё это у него неплохо получалось.

Пока…

…Два выстрела прозвучали практически одновременно. Колин ушёл от одной пули, но вторая его всё-таки достала… Левую руку обожгло чуть выше локтя, к кисти потекло.

— «Пустяки! — почти весело подумал он. — Кость, вроде, не задета, заживим за час!»

…Ещё одна пуля нашла его уже совсем рядом со спасительным углом ближайшего многоэтажного дома, к которому он с превеликим трудом пробирался извилистой дорогой. Ребята перешли на почти автоматную стрельбу, и это было уже совсем серьёзно, даже учитывая то, что Колину всё-таки удалось призвать себе в помощники темноту.