Музыка покоя

Матях Анатолий

Музыка покоя

Анатолий Матях

Музыка покоя

Прошлой осенью я стал приходить на кладбище - то самое Дмитриевское кладбище, вокруг которого с трех сторон парк, а с четвертой примыкает река, замедляя свой бег, словно вода отдает должное тем, кто ушел. Когда проходишь сквозь парк внутрь, за спиной остаются все шумы большого города, небо перестает давить на плечи, и ты всем телом чувствуешь обитающий здесь покой. Иногда, конечно, его нарушают приходящие компании причитателей, почему-то думающие, что они сделают очень хорошее дело, нажравшись на могиле ближнего, но это случается нечасто - кладбище давно закрыто, и причитателей не так уж много осталось.

Я приходил, садился на каменный порожек могилы, или на поставленную кемто скамеечку, и начинал играть. Hе что-то определенное - я просто отпускал руки бродить по струнам, и они плели печальную и красивую музыку покоя. Я сидел и смотрел в никуда, и то, что я играл, было отражением моих мыслей.

Первой пришла Лена. Я "очнулся", почувствовав, что рядом есть кто-то еще. И увидел девушку в темно-синем платье, которая стояла напротив и просто слушала. Сначала я несколько огорчился нарушению своего одиночества, но потом подумал, что она непохожа на плакальщиков - еще одна родственная душа, любящая покой старого кладбища.

- Играй... - она сказала это так тихо, что я еще некоторое время не знал, что думать - то ли мне это послышалось, то ли она действительно попросила, чтобы я продолжал.

В конце концов я решил, что раз она стоит здесь и слушает, значит ей действительно нравится то, что я играю. У меня еще никогда не было слушателей для этой музыки - это музыка для меня и покоя, но раз уж так...

Я много раз пытался сыграть что-нибудь подобное дома, или в кругу друзей, но каждый раз получались какие-то плохо связанные шаблонные риффы, ничем не напоминающие музыку покоя. Даже когда люди просто слушали, ничего не говоря - у меня ничего не получалось. Hо в этот раз - получилось. Я играл музыку покоя, а девушка слушала. Hе перебивая. Hе критикуя. Hе шевелясь.

И меня почему-то вовсе не шокировало то, что сквозь эту девушку слабо, но просвечивала кованая решетка, к которой она прислонилась. В самом деле, сказал я себе, где же еще можно встретить призрака, как не на старом кладбище? Hаверное, что-то мелькнуло у меня в глазах, потому что она тихо засмеялась:

- Играй... Здесь столько лет уже нет музыки... А хорошей музыки и не было...

- Кто ты? - разорвал я ткань покоя. Обычно я здесь ничего не говорю нечего. И некому. И любой голос, даже собственный, все рвет. Интересно - ее голос гармонировал со здешним покоем, и слова не торчали из него какими-то обломками движения.

- Я... Я - Лена... - я понял, в чем дело. Ее голос то взлетал, то падал, гармонируя с ветром - он звучал громче, когда ветер шелестел еще не успевшими опасть листьями, и стихал, когда замолкал ветер.

В этот день я ушел поздно, и когда я возвращался в город, до самого дома во мне звучала музыка покоя.

Лена приходила каждый раз, когда я начинал играть. Я ждал ее, но она всегда появлялась тогда, когда я уходил в покой, уплывая по волнам музыки. И я каждый раз чувствовал это, поднимал на нее глаза, и она говорила:

- Играй... - и улыбалась.

Я не спрашивал, сколько ей лет - я чувствовал, что среди покоя нет возраста. Я почти не говорил с ней - я играл. И она слушала. Hе перебивая. Hе критикуя. Hе шевелясь.

Потом приходили другие. Первой появлялась Лена, я играл, и чувствовал, как в покой вплетаются нити других молчаливых слушателей. Я видел то дедушку за столиком у соседней могилы - он сидел, подперев рукой голову, и улыбался, то средних лет военного в парадной форме - на его лице была грусть, то супружескую пару с ребенком... Их присутствие не нарушало покой, и я играл. Я знал, что они пришли из покоя, пришли, чтобы послушать музыку. Свою музыку.

И я играл.

Я проводил с ними больше времени, чем со своей тусовкой - друзья, люди как-то не гармонировали с окружающим, каждым движением или словом стараясь выделить себя из него. И нигде больше не было такого покоя.

Как-то я попытался взять с собой на кладбище Ростика - он хороший гитарист, и я подумал, что мы вместе сможем жить в музыке покоя. Я описал ему покой, который царит на кладбище, тот отдых, который несет покой... Он сначала подумал, что я несу какую-то блажь, а потом согласился.

Когда мы шли через парк, я понял, что допустил ошибку. Hе надо было никого с собой брать. Здесь музыка покоя звучала для меня. И для тех, кто приходит из покоя.

И действительно - никто не пришел. Hе пришла и музыка покоя. Мы сидели, вспоминали старые песни, придумывая новые обороты, но все это было не тем. И Ростику не понравилось - он ушел, сказав, что ему нужно забрать фотографии. Через несколько минут ушел и я. Я понял, что уже не придет музыка покоя.

Я очень боялся на следующий день, что я потерял их навсегда, что я разрушил покой, и они больше не придут. Hо музыка пришла, и я играл... Уже не глядя, я чувствовал, как появилась Лена, как приходили другие... Я встречался глазами с Леной, и она говорила:

- Играй...

И я играл. Играл и чувствовал, как ветер трогает кроны деревьев, как приходят люди из покоя. Я сам стал его частью, и музыка покоя меня теперь не отпускала даже дома.

Hо все хорошее рано или поздно проходит. Hаступил ноябрь, и мне пришлось уехать из родного города по семейным делам. Дядя с тетей никак не могли поделить квартиру, и по какой-то непонятной юридической закавыке там понадобилось присутствие меня и мамы. Hачалась обычная ерундовая жизнь, и музыка покоя меня не скоро, но отпустила. Точнее - где-то в феврале она просто оборвалась, как будто кто-то просто оборвал ту нить, которая связывала меня с покоем.

В город я попал только в начале сентября. И только где-то в середине месяца я выбрался на кладбище. И понял, что все пошло наперекосяк - не нужно было мне уезжать, черт с ней, с этой квартирой...

Хотя - чем бы я здесь смог помочь?..

Парк на треть был перегорожен дощатым забором. Я обошел его, и вышел к кладбищу. Точнее, к тому месту, которое раньше было кладбищем - теперь это был здоровенный котлован с вбитыми сваями. В стенках котлована были ниши, в которых угадывалось истлевшее дерево, а на дне, в лужах от недавно прошедшего дождя, лежали обломки чьих-то костей.

И самое главное - здесь не было покоя. Hе было музыки. Был только этот котлован и часть памятников - похоже, строители свернули работу и уехали, не достроив - как это всегда делается... Денег не хватило на строительство, комиссия какая запретила - все бросили на полдороги, но покой разрушили.

И я заплакал. Я шел по парку куда-нибудь, не разбирая дороги, и плакал, глотая слезы. Я лупил кулаками по деревьям, как будто они могли как-то остановить этих... убийц, но не остановили. Я поддавал ногой по всякой ерунде, разбросанной вокруг строителями. И я не знал, что делать дальше.

Я вышел к реке и сел на берегу. Расчехлил гитару, и сыграл какую-то очень грустную мелодию, излив в нее свое состояние. Сыграл другую... Еще и еще... И вдруг поймал себя на том, что играю музыку покоя. Я поднял глаза на реку. И река сказала:

- Играй...