Волшебство на грани или снежное путешествие (СИ)

Кроме того, в комнате находилось четыре мягких кресла с высокими прямыми спинками и солидными подлокотниками, кресла эти были обтянуты красным бархатом. Посреди комнатки, напротив кресла, безобидно разместился кленовый журнальный столик с корзинкой со свежими фруктами и виноградом. Занавески да двух окнах были темно-красного оттенка и доставали до пола, так же на них проглядывался цветочный орнамент. Люстра, в которой были воткнуты два десятка не зажженных восковых свечей, висела над журнальным столиком. Надобности в лишнем свете не наблюдалось, ведь за окном была такая чудесная, солнечная погода!

- Все они, Весенние Месяцы, только об одном думают… - буркнула зимний месяц, сорвав с грозди большую круглую виноградину, которую не спешила отправить в рот.

Но меня больше настораживало не вульгарное поведение Апрелии, а то, что она сказала по поводу Декабрины. Можно ли верить этим словам? А сама Декабрина заслуживает доверия? Она в этой истории остается самой тёмной лошадкой, мотивация которой мне кажется не совсем понятной.

Я бережно поставил Карсилину возле камина, надеясь, что дружелюбный огонёк, потрескивающий поленьями, сможет одарить её теплом. А еще захотелось погреть об огонь руки, но Декабрина явно не собиралась давать мне такой возможности.

- Совет Времен Года! – выкрикнула она, теребя виноградину в правой руке.

Тут же в креслах возникли четыре женщины, возраста примерно одинакового. Одна из них, чье кресло располагалось спиной к камину, именно позади него я поставил Карсилину, да и сам встал рядом, была в платье из нераскрывшихся пузатых бутонов больших ярких цветов, поражающих самые смелые фантазии любого флориста, который с нетерпением ждал бы, пока эта красота раскроет своё великолепие красок и ароматов. Шляпка же была состряпана из листьев мать-и-мачихи и украшена её желтыми цветками. Кисть левой руки обвивал браслет из травы. Такая на каждом газоне есть в большом изобилии. Следующая женщина, то-ли сестра, то-ли её коллега, что сидела в кресле спиной к окну, была в зелёном ретро-купальнике, который больше походил на шорты, сращенные с футболкой, босые ноги утопали в мягких розовых тапках из цветков клевера, а во вьющихся темных, как жаркая южная ночь, волосах, ниспадающих на хрупкие плечи, проглядывали полевые ромашки. Женщина, что сидела перед стеной, на которой красовался портрет полосатого оленя, грациозно замеревшего в прыжке, болтала ногами в плетёных лаптях, а подол её платья был состряпан из различных листьев, гармонично дополняющих друг друга, верх же был сделан из кожи темно-серого цвета, неведомого лесного животного. Казалось, что волосы у этой дамочки мокрые, словно она попала недавно под дождь, а еще они доставали ей всего-лишь до плеч и были непримичательного мышиного цвета. Последняя женщина, сидевшая спиной к дверям, в платье, которое, казалось, состоит из ледяных осколков, а на его вороте, а так же в прическе, красовались острые ледяные шипы, имела весьма бледную кожу, практически белую, а волосы у неё были такого же цвета, как и у Декабрины. Что странно, радужка её глаз была угольно-черной, что создавало впечатление огромных зрачков, как в каком-то низкобюджетном фильме ужасов.

- Весна, Лето, Осень, Зима. – Перечислила их Декабрина, и те, довольные, что были представлены, удовлетворенно кивнули.

Зима, чей носик был весьма острым, тут же поинтересовалась:

- И зачем отрывать нас от дела?

- Прости, матушка, но дело срочное, - Декабрина картинно ей поклонилась, всё еще находясь перед столиком.

- Говори быстрее, - нетерпеливо поторопила Осень, - Ты такой дождь мне сорвала!

- Раз Декабрина просит, то мы должны выслушать, - В свою очередь сказала Лето радушно.

- И помочь! – Тут же радостно вставила Весна, борясь с желанием повернуть голову в мою сторону.

Наверное, они не ожидали, что заговорю я, а не Декабрина:

- Дело в том, что Январис заморозил Карсилину…

- Тоже мне, новость! Он почти каждый день кого-то морозит! – фыркнула Зима, думая, что зря теряет время, которого, кстати, у неё побольше будет, чем у любого смертного.

- И если её не разморозить до заката, то она умрет. Мне нужна ваша помощь, – я глядел то на одну, то на другую, понять что-либо по лицам Лета и Осени было сложно.

- Какая разница? – Зима была явно против. – Она сама виновата, что попалась ему…

- Не думаю, что вы одобряете методы Январиса. Вам же не нравится, что он убивает девушек, тащит их к себе в коллекцию, - я решил, что обращаться к Зиме бесполезно, но ведь можно достучаться до остальных. – Если остальные месяцы игнорируют зимние за то, что те лишают людей жизни…

- Лично я всем рада, – тут же вставила Осень. – Другое дело, что они не рады мне…

- Но дело не в этом, - напомнила Декабрина, виноградина в её руке превратилась в ледяной шарик.

Весна решила встать с кресла и изящно повернулась ко мне. Когда она увидела Карсилину, на лице женщины выступила нотка грусти.

- Зачем мы должны с этим мириться? Позволить умереть кому-то на наших глазах по прихоти тех, кто не ценит жизнь? Что может быть хуже! – Весна была явно на нашей стороне. Она обогнула кресло и встала рядом с Карсилиной, с интересом осматривая её.

- Хуже сентиментальности нет ничего. А Январис был вправе забрать эту жизнь, – упрямо заявила Зима. – И я не стану этому препятствовать. Мои месяцы творят то, что считают нужным. Это не нарушает наш кодекс. Где прописано, что они не могут убивать ради собственного развлечения? Я тоже многих людей жизни лишаю, но других времен года и месяцев это не возмущает, ведь так?

- Меня возмущает, – кратко сказала Лето, не спеша подниматься с кресла. – И я согласна с Весной, что мы не должны дать девочке умереть.

- Но Зима тоже права, по-своему, – заметила Осень, болтая ногами. – Ведь нигде не сказано, что это запрещено.

- Извольте, - не согласилась Весна, - но мириться со всем безобразием, которое творят наши зимние коллеги, я не хочу. Почему, если мы можем дарить жизнь, заставлять гиблые земли цвести, обретать яркие краски, то почему тогда мы не можем возрождать?

Я чувствовал, как внутри разливается тёплый поток благодарности, который вполне мог заставить меня улыбнуться. Есть шанс! Карси, всё хорошо, ты будешь жить!