Дикая охота. Полотно дорог (СИ)

Ощущение было таким, словно все кости перемалывают на жерновах. Горячая, злая волна темного образа ударила наотмашь, проникая в тело и силясь разорвать ниточки жизненной энергии, а вместе с ними – жилы и вены. Даэн позволила неистовому чувству пройти сквозь себя, но боль была невероятной. Крылья стали тяжелыми на один короткий миг, и этой крохотной крупицы времени духу хватило для того, чтоб снова послать вторую волну, а вместе с ней и ударить самому.

Каменный мешок, кишащий змеями и громадными пауками, сдавливающий тело со всех сторон. Живое, страшное, подвижное пространство, пронзающее не хуже копий, жалящее и отравляющее все, что попало в него. Даэн упрямо сжала челюсть и успела скрестить лезвия над сердцем ровно в тот миг, когда острые когти уже готовы были распороть ее сверху донизу. Женщина резко и коротко развела руки – и существо сипло завопило, разом отпуская черные нити, держащие Атеа. Вместо кисти теперь у духа была пустота, стекающая на пол густой темной кровью. Дикий поднял на Даэн глаза, полные слепой ненависти – но та не стала ждать, пока он разозлится окончательно.

Правое Крыло вновь ушло вверх, самым кончиком стального пера распарывая серую кожу духа. Даэн плавно скользнула вниз, на мягких ногах подныривая под черный хлыст, возникший в уцелевшей руке дикого и взвившийся к лезвию. Ядовитый жгут оплел клинок, и рука тут же взорвалась болью, стремительно текущей вверх, к плечу. Суставы выкручивало, вены жгло огнем, а дух с силой выворачивал ее еще сильнее, безумно скалясь и уходя раз за разом из-под ударов левого Крыла. Даэн ощущала физически, как Узор начинает бледнеть, а разум возвращается в тело вместе с болью. Нельзя!

Последний образ, последнее движение богини. Оно было размытым, нечетким, словно Хартанэ не знала, стоит ли так закончить свой Танец. Даэн тоже не знала – но выбора у нее не было. Узор распадался на глазах, и оставалась крошечная секунда, пока еще дух не завладел ей.

Крыло ушло по обманной кривой дуге, а затем резко упало вниз. Даэн сделала быстрый выпад из последних сил. Дух не успел разгадать ее маневр, и лезвие вошло глубоко под ребра, разрезая переплетения черной материи под кожей дикого. Существо замерло, и Даэн почувствовала, как правое Крыло высвободилось, а хлыст из энергии рассыпался мягким прахом. На губах духа вздулась черная пена, а уголок рта дернулся в улыбке.

Даэн знала, что будет видеть эту улыбку в ночных кошмарах.

Ладонь, покрытая струпьями, мягко, почти любовно легла на клинок у самого основания, а затем дух сомкнул пальцы, со свистом шипя. По лезвию побежали тяжелые темные капли, срывающиеся на пол и обращающиеся туманом, так и не достав до земли

- Ну же, маленькая… Что же ты с-с-стоишь… С-с-сделать с-с-сама не можешь – так я помогу.

С этими словами, переходящими в хриплый стон, дух резко подтянул собственное тело по лезвию, вцепившись рукой в сталь. С трудом оторвав ладонь от клинка и переместив ее на гарду, дикий придвинулся еще ближе, и Даэн ощутила, как Крыло выходит из его тела сзади под лопаткой. Лицо существа было совсем близко, и в белых глазах, затянутых пеленой, плескалось нечто такое, от чего Птице захотелось сбежать хоть на самый край мира – только бы забыть этот стылый холод и что-то, напоминающее… безумную радость? Очертания и контуры духа начали меняться, и вскоре Даэн с изумлением глядела на невероятно красивую женщину с тонкими чертами лица и бурей спутанных черных волос. На алых и без того губах женщины блестела кровь, а в темных с поволокой глазах можно было утонуть. Она тяжело дышала, и на белой шее слабо трепетала жилка. Окровавленная узкая рука нежно легла на ладонь Даэн, отчего та едва не вскрикнула – к коже словно уголья приложили. Женщина, опустив длинные ресницы, приблизилась еще и шепнула в самые губы Даэн:

- Еще увидимся, Пташка. За тобою – долг, который ты мне вовеки не оплатишь.

Сил терпеть больше не было. Даэн с тихим рыком провернула лезвие, и существо тут же рассыпалось темными обрывками пепла, клочьями тумана, развеялось и обратилось в ничто. Боль отступать и не думала, и Даэн хорошо знала: будет только хуже, тут уж ничего не попишешь. Крылья вновь стали легкими – не тяжелее обычных клинков. Стало быть, Меред тоже справилась?..

Ища подтверждения, Даэн обернулась. Меред сидела на полу у стены, устало откинувшись на нее и закрыв глаза – живая и практически невредимая. Разве что штаны чуть выше колена были разодраны, и сквозь прорехи в ткани проглядывали длинные, но неглубокие царапины. Дух лишь слегка задел ее.

- Как ты? – Даэн сама удивилась, как хрипло звучал ее голос. Меред только кивнула, не желая отвечать. Оно и не мудрено.

Даэн очень хотелось упасть на пол и уснуть – усталость навалилась сразу же, тяжелым грузом насела на плечи, и выкарабкаться Птица не могла. Но сейчас следовало гораздо больше беспокоиться о другом.

Пошатываясь, Даэн подошла к бесчувственной и белой, как снег, Атеа. Девушка лежала на полу, и на лице ее отражалась мука – такая болезненная, что на этот раз Даэн стало искренне жаль ее. Черные сети духов-«пауков» были едва ли не самым страшным их оружием, не считая губительных образов, и если взрослые Птицы, закаленные в боях с дикими, могли еще противиться действию нитей, то молодым приходилось действительно тяжело. Опустившись рядом с Атеа, Даэн положила ладонь на лоб девушки и прикрыла глаза. Сейчас Лебедь была иссушена почти до предела, и только у самого сердца, прямо за ним, пульсировал едва теплый комочек Дара Хартанэ, который и берег всех Птиц. Даэн нахмурилась. Если дикий за считанные минуты сумел выпить девочку практически до предела, насколько же возросли их силы со времен последних стычек?

- Меред, иди сюда. Нужно привести ее в чувства и уходить отсюда как можно скорее.

Меред с трудом открыла глаза и с еще большим трудом поднялась. Опустившись на колени рядом с Даэн и Атеа, девушка протянула ладонь и накрыла ею руку старшей Птицы.

- Начинай, Даэ. Я не могу идти одна – поэтому пойду следом.

Даэн кивнула и сконцентрировалась на клубочке Дара в груди Атеа. Закрыв глаза, женщина представила теплые солнечные ладони, заботливо тянущиеся к этому крохотному огоньку. Он испуганно затрепетал, когда ощутил чужое касание, но Даэн успокоила его, мягко накрывая его и заключая в светлый кокон. Тише, тише. Все хорошо. Вот так. Клубочек, все еще дрожа, осторожно потянулся к сияющей ладони изнутри, а затем, узнав, доверчиво прижался к ней, всем своим маленьким существом прося утешения, ласки, покоя. Золотистые руки крепко держали его, и вскоре он успокоился и затих. Вскоре поверх сияющих солнцем ладоней легли еще одни, более прозрачные, словно наполненные звездным мерцанием, и клубочек наконец начал отогреваться и расти, выходя за пределы ласковых рук и растекаясь по всему телу Атеа. Образ медленно растаял, и Даэн открыла глаза, вглядываясь в лицо Лебедя. Ресницы девушки дрогнули, и она, резко вздохнув, изогнулась в судороге.

- Ну-ну, тише, тише, - Даэн аккуратно придерживала ее за плечи, пока Атеа выкручивало. После черной сети тело всегда ломало нещадно, и она знала, что сейчас переживает юная Птица, - Сейчас отпустит. Тише. Тише, Атеа, все хорошо, он больше не придет. Сети больше нет, девочка. Тише.

Атеа всхлипнула пару раз и наконец затихла, обмякая в руках Даэн. Меред заботливо отвела золотистую прядку, упавшую на ее лицо.

- Как ты?

- Лучше не бывает, - просипела Атеа, кое-как садясь и впиваясь пальцами в запястье Даэн. Девушка выглядела абсолютно потерянной и опустошенной, - Богиня, что это было?..

- Дух-«паук», дикий, который умеет набрасывать черные сети. Гаэра должна была вам рассказывать об этом.

- Гаэра говорила, что духов-«пауков» не видели со времен Второго Излома, - задумчиво молвила Меред. Она осторожно приобняла Атеа за плечи и помогла той встать на ноги, - Откуда здесь эта тварь?

- Я не знаю, - покачала головой Даэн, машинально прикасаясь к рукояти Крыла, - Но если в окрестностях есть один «паук», нам нельзя задерживаться. Где один, там и десять. А мы не в состоянии справиться даже с пятью. Нужно уходить.