Взрослые игрушки (СИ)

- Делай что хочешь, - сказал я наконец. Она обняла меня за шею и поцеловала, но я даже не разжал губ.

- Люблю, люблю, люблю тебя! - страстно прошептала она мне на ухо, будто не знала, что я терпеть этого не могу.

- Как тебя зовут? - Перл обратилась к проститутке, которая робко остановилась неподалеку и грызла длинные неухоженные ногти, покрытые красным облупившимся лаком.

- София, мадам.

- Ты работаешь на себя, София? - полюбопытствовала Перл.

Та захлопала глазами, как заводная кукла.

- Нет, что вы! На мистера Джотто! Здесь все работают на мистера Джотто!

- Забей на Джотто, малышка, он история. Теперь ты работаешь на меня.

София приоткрыла рот - надеюсь, что она не глупа, а просто растеряна. Разглядев ее, я понял, что девушка не настолько юная, какой показалось сразу, ей было, пожалуй, уже под тридцать. Выходит, в этой компании я выглядел моложе всех. Забавно.

- А как же…

- Мистер Джотто? - Перл улыбнулась, демонстрируя ослепительно белые острые зубы. - Положись на меня.

Она имела в виду - на меня… Как меня это все достало.

Лис, ну куда ты пропал?…

*

УЛИСС

Оказывается, дурка сгорела через три года после предполагаемой казни Рэйчел - после моего отъезда. К счастью, архив уцелел, старое здание только начали отстраивать, но не спешили, и половина его так и оставалась обугленными каменными стенами.

Я пробрался в архив и нашел ее дело. Луиза-Рашель умерла от “какой-то неизвестной болезни” и была похоронена. Ее просто чудом не сожгли, как поступают с предполагаемыми возбудителями эпидемии. Я просмотрел медицинское заключение, и у меня волосы на голове зашевелились. Кошмар. Насколько я успел узнать, не спрашивая, - от голода мы умереть не можем. Теоретически. А то, что с нами происходит в критических ситуациях, было изложено в деле…

Придя на кладбище, могилу я нашел быстро - просто нашел. Просто знал, где она. Когда начал копать, руки тряслись так, что лопата пару раз выскальзывала. Периодически накатывало желание все бросить и смыться, но я не мог. Игра все же продолжается, и в этом есть хотя бы один положительный момент - не сообщив Данте о смерти Рэйчел, я продлил жизнь его Перл.

Хотя от нее вряд ли дождешься благодарности.

Наконец я добрался до крышки, очистил с нее землю и без труда взломал проржавевшие гвозди. И тут меня охватил ступор. Я не знаю, чего боялся, что ожидал увидеть там, но в каждом из нас наверняка живет глубокий и темный страх - не смерти, смерть - успокоение. Могилы, которую мы избежали. В которую можем вернуться живыми. И в дико накатившем приступе клаустрофобии я запустил пальцы в волосы, чуть ли не вырывая их с корнями, и несколько минут задыхался, так как горло свело в пароксизме боли, и оно не принимало воздух. Воздух, который по сути не так уж и был мне нужен… Наконец мне удалось вдохнуть, сначала судорожно, потом глубже и глубже; после я почти уговорил свои пальцы разжаться и сложил их в молитвенном жесте, чтобы успокоиться. Классно, должно быть, со стороны смотрелось: желтоглазый монстр с растрепанными белоснежными волосами, медитирующий на разрытой могиле.

Я глубоко вдохнул еще раз и поднял крышку.

Я ожидал услышать запах разложения, но из-под нее пахнуло чем-то химическим, резко, хотя не противно. Очень знакомым показался мне этот запах. До смерти знакомым… Но то, что я увидел, отшибло желание вспоминать дальше и описанию не поддавалось.

Она лежала в позе зародыша, сжавшись, и все ее тело укрывала светло-голубая слизь. Во всяком случае, такой она мне казалась в темноте. Под ней виднелись очертания костлявого тела. Я снял с лица белую прогнившую простыню и увидел впалые щеки, закатившиеся глаза, слипшиеся в комок волосы. Боже мой, это не могло быть живым. ПРОСТО НЕ МОГЛО…

Я взял себя в руки и кусочком “савана” осторожно очистил от слизи ее рот, ноздри, глаза. В голову настойчиво лезли мысли по поводу того, что чувствовала она, когда ее тело стало готовиться к голодной коме, знала ли, что ее зарывают в землю… Когда наш организм надолго лишают пищи, он разом перестает сопротивляться и все ресурсы бросает на то, чтобы спокойно “перезимовать” до лучших времен. Это они и приняли за странную болезнь… Интересно, успела ли Рэйчел убить кого-то до заключения в одиночке? И как ей повезло не сгореть - ее что, держали в комнате без окон?

- Эй! Что вы делаете?! - раздался за моей спиной голос.

Какого черта делает здесь сторож, что тут вообще охранять? Неважно, но теперь ко мне в голову пришла сносная идея по поводу дальнейших действий.

Я не стал ждать, когда он в меня выстрелит, и просто прыгнул навстречу. Глаза боятся - руки делают. Он не успел - я вцепился в него и, одним махом разодрав горло голыми руками, швырнул в яму. К тому времени он, скорее всего, был уже почти мертв, то ли от шока, то ли я просто слишком его прижал. Но не важно. Главное, что его кровь растекалась по тихому ужасу, лежащему в гробу, и начала почти мгновенно впитываться. Процесс увлекал, но я отвернулся, сидя на земле и счищая с рук мерзкую слизь. Это кто же на небесах или где еще все так хорошо устроил?

Я слышал, как она хрипло задышала, как начала издавать какие-то звуки, откашливая слизь, как зашевелилась под трупом сторожа. Потом, через мучительно долгое время, ее голова показалась над ямой. Она скользила по грязи, но я не мог заставить себя подать ей руку. Прошло несколько минут, пока оно выбралось. Оно стояло на четвереньках, упираясь о землю скрюченными птичьими лапами и не сводя с меня глаз, залитых кровью. Не было видно ни белков, ни зрачков - сплошной мокрый глянец. Кровоизлияние было изнутри, но создавалось впечатление, что ее глазницы заполнены, как лужицы после дождя, и стоит ей моргнуть, как кровь хлюпнет из-под век и потечет по щекам.

Ну вот, отлично. Она, скорее всего, спятила (а кто бы не спятил?). Выходит, все зря - если ЭТО нападет на меня, то придется повозиться - несмотря на ослабший организм, невменяемость придает много сил. Только этого не хватало.

- Блонди! - позвал я ее. - Лу-Рашель!

Она моргнула. Потом еще раз дважды, резко - и на кровавую поверхность глаза всплыл зрачок. Потом села и отерла лицо руками, убирая назад то, что было волосами; некая цивилизованность жеста давала какую-то надежду на счастливый исход. Ее ногти отросли и завернулись, словно когти чудовища.

А потом она завопила.

Ее рот был едва открыт, и я понятия не имел, каким акустическим чудом получается этот взрывающий перепонки дикий, невыносимый звук. Она орала и орала, пока я не начал сходить с ума, и тогда заорал тоже:

- А ну заткнись!!! Заткнись сейчас же!!!

Рэйчел поперхнулась криком, но замолкла, уставившись на меня с полуоткрытым ртом. Я уже ничего не хотел, и игра была не в радость, я хотел, чтобы этого всего не случилось ни с ней, ни со мной…

- Я у-хо-жу! - сказал я как мог внятно, поднимаясь на ноги и едва справляясь с дрожащим голосом. - Я оставляю тебя в покое! Ты понимаешь? Ты меня больше не увидишь!

Ее губы зашевелились и наконец родили внятное слово.

- Улисс!

Второй раз в жизни.

Она узнала меня по голосу.

- Улисс …

Она подползла, на ощупь обняла меня за талию и уткнулась лицом в живот, пачкая его кровью и грязью, хрипло повторяя мое имя, как молитву.

Я почувствовал, что прирастаю к земле. Что это, как это назвать? И в этот момент меня вдруг прошило страхом, будто ее воспоминания заполонили меня - я отчетливо ощутил все это, все до единой мелочи, угасание, ужас, комья земли о крышку… смерть. Ощутил так, будто пережил это сам.

А потом раздался выстрел, и я был почти благодарен стрелявшему..

Раздумывать дальше было уже некогда. Я поднял Рэйчел на руки - она вообще не весила, в ней было фунтов сорок - и сбежал. Разберемся позже.