Все демоны моего мужа (СИ)

Оставив мужа искать предполагаемую усыпальницу князя Менишева, я спустилась к «Теремку» с холма, на котором стоял так и не освященный храм. Его главный фасад с наличниками, пылающими разноцветием красок, был виден издалека. На ставнях улыбалось солнце, неслись куда-то вдаль сказочные коньки, шумели завитки трав, спутанные ветром и дождем, и горделиво высилась любимый малютинский символ: жар-птица с красным гребешком.

Посетителей, как таковых, в музее не было, несмотря на то, что было многолюдно. Я поняла, что приехала какая-то комиссия, поэтому ходила по дому в синих шуршащих бахилах тихо, стараясь не мешать работающим людям. Было даже как-то стыдно за свою такую выходную праздность.

И я даже, кстати, сразу поняла, почему Влад так и не захотел зайти сюда. Обломки бывшего великолепия вызывали почти такую же грусть, как и храм с уникальной мозаикой и выбитыми стеклами. Драгоценные коллекции Менишевой были национализированы. То есть пропали. Все, что осталось целым после варварского разграбления усадьбы, кусками и фрагментами было перенесено сюда. Спасенные обломки мира, так много обещающего грядущим поколениям, но так и не принятые ими. Потому что потомкам хотелось жрать, лениться и совокупляться. Из развлечений грядущим больше всего приветствовалось разрушение «культурного наследия» и пьяные танцы на обломках великой империи.

Сиротливые фрагменты красноречиво повествовали об этой отдельно взятой трагедии. Балалайки, расписанные самим Врубелем, посуда в «русском стиле», печки с керамическими образцами, балконная дверь с медведем, цветами и рыбками, панно с изображением Садко, несущегося по воле белых птиц. Дольше всего я задержалась перед порталом двери с Георгием Победоносцем в воинских доспехах и на белом коне. У ног героя извивался пронзенный и поверженный дракон с обиженным детским удивлением на морде. У Георгия же вид был, как и положено, победоносный.

Я вышла из небольшого музея с явным ощущением потери, которым мне очень хотелось поделиться с Владом. Думаю, он бы понял меня. Но его нигде не было.

Остановилась за несколько шагов от крылечка, навес над которым поддерживали резные витые узкоголовые драконы, полюбовалась немного на резьбу, и пошла искать мужа. Вдруг за моей спиной чей-то шипяще-свистящий голос явно произнес:

— Беги, дево-ч-ч-ч-ка, беги. Мы его задерж-ж-жим.... С-с-спасайся....

Я обернулась, но никого сзади не было. Только драконы продолжали равнодушно смотреть на меня искусно вырезанными из дерева, вытянутыми к вискам глазами. «Срочно домой! — подумала я. — «Кажется, я действительно простыла, и сейчас уже поднимается температура».

В поисках Влада я обошла несколько раз по скользкой дорожке вокруг неосвященного Храма. Сунулась в сумочку за мобильником, чтобы ему позвонить, но тут же вспомнила, что накануне Влад забрал мой телефон, и до сих пор так и не отдал его мне. Я прошла к нашей машине, которую муж оставил за воротами заповедника. В ней никого не было. Попробовала посмотреть сквозь стекла, не заснул ли он, но стекла были мутные и салон просматривался неважно.

Кричать здесь было как-то неудобно, и я решила подождать Влада на том, месте, где мы расстались. К этому времени уже продрогла и устала. И от свалившихся на меня накануне неожиданностей, и от новых впечатлений. Вокруг все так же было пустынно, только из стоявшего чуть поодаль «Теремка» отдаленно и гулко доносились голоса комиссии. Я начинала уже злиться на мужа и бояться, что с ним что-либо случилось, одновременно. А потом.... Потом мне почему-то пришла мысль все-таки заглянуть в одно из разбитых окон храма. Я неуклюже вскарабкалась по какому-то строительному мусору, засыпавшему бетонный приступок, немного подтянулась на сразу мелко задрожавших руках.

Я сразу его увидела. Влад сидел на полу в круге пыльного света, спрятав лицо в колени. Мне опять стало страшно. Во рту резко стало сухо и нечего глотать, как всегда бывает накануне беды. Я почему-то целую минуту не могла сказать ни слова, зависая в полном оцепенении на стене храма, расписанного Рерихом. В себя меня привели ломившие в плечах руки, которые тут же онемели и грозили больше не слушаться меня. Тогда я закричала.

— Влад! — закричала я в немой провал окошка. — Влад! Ты как там?!

Удивительно, но вопреки моим опасениям, Влад тут же вскинулся, открыл лицо на мой голос, и, щурясь от солнечного луча, залившего глаза, обрадовано крикнул в ответ.

— Лиза! Лизонька!

Тут я поняла, что висеть таким образом больше не в силах, и рухнула вниз, сообразив на лету сгруппироваться, чтобы не попасть на подозрительную кучу мусора, по которой взбиралась наверх. Приземлилась вполне удачно, и пока отряхивалась, в окне, из которого я только что практически выпала, показался Влад. Он вывалился следом, чуть не сбив меня с ног. Я помогла ему подняться.

— Зачем ты полез туда? — удивленно спросила я, убедившись, что муж цел и невредим. — А главное: почему сидел там все это время?

— Я ничего не видел, пока не услышал твой голос. То есть совсем ничего, словно ослеп. Когда ты закричала, что-то резануло в глазных яблоках, и вокруг меня все снова стало ясно и понятно.

— Хорошо. — Хотя все было совершенно не хорошо, а странно. Влад напоминал потерявшегося маленького мальчика, смотревшего на меня виновато и в то же время обвиняюще. В лучах уходящего солнца его глаза снова показались мне бирюзовыми. Но я тут же одернула себя. — Вернемся к первому вопросу. Зачем ты полез туда?

— Драконы, — прохрипел Влад. — Они загнали меня.

— Какие драконы?

Влад, перекосившись, махнул рукой в сторону «Теремка».

— Как? — удивилась я. — Как резные драконы так могли поступить с тобой?

— Они сказали, что больше ни один храм меня не примет. Место князя Менишева свободно, сказали они.

— Тело князя Менишева выбросили из усыпальницы сразу после революции, когда народ пришел грабить усадьбу. — Сказала я. — Ходят слухи, что крестьяне тайком перехоронили его где-то в лесу, под березками. Влад, если на то пошло, то место князя свободно уже много десятилетий как. Сто лет, как свободно!

— Знаю. — Согласно и уже немного раздраженно кивнул муж. — Мы вместе об этом читали. Только не понимаю, как вообще такое могло быть....

— Ты заснул, Влад. Полез искать место усыпальницы и устал. Тебе приснилось.

— Приснилось? — задумался Влад. — Как мне могло присниться? Как вообще в таком месте можно было заснуть и как такое вообще могло присниться?

— Не знаю, — пожала я плечами. — Но другого объяснения у меня нет. Ты как себя чувствуешь?

— Да вообще-то удивительно нормально для всего этого.

Влад описал в воздухе неопределенный круг рукой

— Машину вести сможешь? Нужно выбираться отсюда.

Он прислушался к тому, что, очевидно, происходило у него в голове, и уже уверенно ответил:

— Да, судя по всему, смогу.

***

И мы возвращались домой. Это странно, но после всех этих неприятных и непонятных событий, случившихся в нашем путешествии, обратный путь был солнечным, легким и веселым. Последние сутки казались просто дурным сном. «С кем не бывает?», — думала я, вытянув ноги вперед и нежась в тепле, исходящем от нашей прекрасной печки.

«Женятся люди для того, чтобы переживать вместе и радости, и печали. По сравнению с радостями, эти печали настолько малочисленны, что я могу и перетерпеть немного. Женщина должна быть мягкой и терпеливой».

Так думала я, и, как показали грядущие события, все это было бы справедливым, если бы не одно «но». Если бы это действительно было так. А именно: если бы в этот вечер Влад действительно устал и перенапрягся. На самом же деле я впервые столкнулась с зеленоглазым демоном, которого чуть позже назвала Аликом. Наверняка, у него было совершенно другое имя, но он не счел нужным представиться. Потому что никому в голову не придет представляться еде. Мне понадобился приблизительно год, чтобы понять: я для Алика была питанием. Он насыщался моим страхом, растерянностью, неуверенностью в себе. Так же, как и остальные демоны, с которыми я познакомилась чуть позже. Просто Алик был первым, и самым нетерпеливым.