Они выбрали ночь (СИ)

   Остановившись возле дома Маратани, глава Отрешенных немного помедлил и исчез за плотной медной дверью.

   До встречи с собственными пороками оставалось чуть меньше суток.

  5

   Все вокруг казалось нереальным, чужим, лишенным всякой логики и смысла. К счастью Джинкс уже не воспринимал подобные вещи так болезненно. Проникнув в странный, отягощенный кошмарными грезами сон наяву, он неспешно шел вслед за господином могильщиком, полностью положившись на его умение ориентироваться на Старом кладбище.

   Немного сбавив шаг, мистер Лизри поравнялся с констеблем и бросил на того быстрый, ничего не означающий взгляд. Джинкс хотел начать разговор, но так и не нашелся что сказать. Его отношение к этому гнусному, вечно козыряющему различными скабрезностями человеку, кардинально поменялось на ровном месте. Инспектор ощущал себя эдаким антиподом, который ненавидел могильщика только за внешнюю оболочку, но с невероятным интересом пытался постичь его жизненные принципы.

   Мрачные, почти воздушные тени, скользившие между надгробиями, создавали впечатление густонаселенного города, который был равнодушный к посторонним проблемам. Тем более если они касались жителей Прентвиля. И чем дальше констебль с могильщиком углубились в самую молодую часть кладбища, тем больше становилось вокруг них бестелесных созданий. Вскоре Джинкс ощутил, что попал в кишащий улей, где непрерывно идет сложная и кропотливая работа. Правда, в отличие от пчел, обитатели здешних сот-могил только создавали видимость, без толку сотрясая тяжелый кладбищенский воздух.

   Старый сапожник, который, судя по дряхлым ручонкам и двум парам треснутых очков, умерев прямо на рабочем месте, и здесь продолжал ладить крепкие каблуки. Кухарка копалась в огромном чане, пытаясь отмыть его начисто - и смешно переваливаясь через край, она то и дело вытирала со лба несуществующий пот и, приглаживая грязный передник, продолжала бесконечный труд. Охотник не отрываясь, и не тратя времени на всякие глупости, холил и лелеял свое оружие, готовясь к удачной охоте. И еще десятки, или даже сотни горожан, занимались своими житейскими проблемами, не обращая внимания на то, что их земной век давно прошел безвозвратно.

   - Поразительно, - восхитился констебль. - И что же никто из них, так и не понял, что давно почил с миром?

  - Понять и поверить, ни одно и то же, - изобразив подобие улыбки, Лизри хотел что-то добавить, но осекся и замолчал.

   В отличие от констебля, который побывав в Сером городе, окончательно прозрел разглядев изнанку мира; гробовщик изучал обратную стону жизни не одно десятилетие и давно ничему не удивлялся.

   - Неужели они не видят, где находятся?

   В ответ могильщик пожал плечами, так и не заглотив приманку. Но Джинкс не сдавался. Когда сущее открывает тебе свои тайны, без предисловий и нудных объяснений, человек сам начинает искать причину и следствия, применяя при этом неслыханную настойчивость.

   - Почему только мы видим их?

   - Я же сказал: вопрос осмысления и веры. Ты не замечаешь очевидного, проходя мимо ровных рядов надгробных плит, но стоит только предаться воспоминаниям, откреститься от привычного мира, и ты наверняка заметишь у дальней могилы призрачную тень. Ну, а уж тем, кому удалось вступить за грань дозволенного - узрит их и подавно.

   Констебль резко замер и тыкнув в могильщика указательным пальцем, произнес:

   - Стой. Хватит! Мне надоело. Я словно слепой котенок - ничего не понимаю и пытаюсь прозреть. Но извини, больше не хочется. Кто ты? Кто вы все, возникающие на моем пути из ниоткуда, и дающие сотню нужных и бесполезных советов? Кто?!

   Лизри в очередной раз добродушно осклабился.

  - Ну а ты сам, как думаешь?

   Джинкс опешил. Он ожидал любого, даже самого невероятного ответа. А тут вопрос, который поставил его в тупик, уложив на обе лопатки.

   Немного помедлив, могильщик спросил снова:

  - Что для тебя окружающий мир, который ты не в силах понять? И что ты будешь делать с теми знаниями, что даровали тебе те, кто уже давно находиться на следующем витке времени?

   Выпучив глаза, констебль только и смог - открыть рот и промычать нечто нечленораздельное.

   Лизри тем временем продолжал:

  - Скажи, разве солдат идя приступом на амбразуру, задается лишними вопросами? А может быть, он просто слепо верит в справедливость?! Или смельчак, врывающийся в горящий дом, на призывный крик о помощи. Разве он задается вопросом: Что? Почему? Думаю вряд ли. Вот и у нас сейчас слишком мало времени, чтобы разглагольствовать и пытаться найти ответы на вопросы, которые вполне могут повременить. Прентвиль действительно может погрязнуть в руинах собственных пороков. И те, кто мог молить Всеединого о прощение, уже давно лежат в могилах. Остались только двое: и мы не можем позволить, чтобы их жизни оборвалась так же внезапно как у остальных. Они стоят целого города. Понимаешь?! И если мы оплошаем... Я думаю не стоит объяснять, что ждет всех нас, за пределами этого времени.

   Привалившись на памятник, констебль медленно осел на колени и уставился на могильщика снизу вверх.

  - Тогда чего мы ждем?!

   Он резко вскочил и рванул вперед. Но, не сделав и пары шагов, попал в стальной капкан жилистых рук Лизри. Повалив инспектора на землю, он тихо прошептал ему на ухо, мало понятную фразу:

  - На кладбище так не передвигаются.

   И только когда Джинкс оторвал голову от земли, он понял ее значение. Его стремительные движения привлекли внимание призраков. Бросив свои бесконечные занятия, они с животным интересом вглядывались в пустоту, туда, где еще секунду назад стоял констебль. И взгляд их был отнюдь не безобиден как раньше. Сверкая алмазным светом, призраки напоминали голодных собак, которые узрели огромную кость с куском свежего мяса.

   - На кладбище быстро не ходят...- повторил Лизри и отпустил захват.

   Дальше они передвигались тише. Изредка оборачиваясь и невольно замечая призраков, Джинкс вздрагивал каждый раз, когда их взгляд устремлялся в его сторону. Ему казалось - еще чуть-чуть и эти заплутавшие между мирами души заметят его и ... О том, что могло произойти дальше, он думать не хотел.

   Миновав глубокую, поросшую мхом и вереском лощину, Лизри остановился и показал на небольшую скрытую от постороннего взора голыми осинами, поляну. Здесь практически не было могил, а те, которые попадались на пути, мало походили на гранитные надгробия. Торча из земли острыми гранями, они больше напоминали клыки мифического чудовища, которого поглотила зыбкая почва, оставив в назидание его острое оружие.

   - Откуда ты узнал о вознице? - осторожно спросил констебль, когда могильщик остановился и, оглядев местность, удовлетворенно кивнул.

  - Позволь я воздержусь от ответа, мистер настырная-ищейка-смертельно-опасных приключений.

   Интонация Лизри стала прежней - голос стал выше, приобретя налет лукавства и одновременного пренебрежения.

   Протянув руку, он подхватил припрятанную за остовом огромного тенистого дерева, лопату. Подобное оружие досталось и констеблю. Подхватив его на лету, Джинкс небрежно покрутил древко в руке, словно не зная, что с ним делать.

   - Ну, чего встали?! Давайте, помогайте, мистер-белоручка.

   Лизри ловко надавил на лопату, и та утонула в податливой после дождя земле. Попытавшись повторить отточенные движения коллеги, констебль понял, что совсем не умеет копать. Не углубившись и на пару дюймов, Джинкс остановился, и небрежно смахнув со лба пот, уставился на механические взмахи гробовщика.

   - Что, мистер, неужто силенки кончились? - не отрываясь от работы, поинтересовался Лизри.

   Оскорбившись, инспектор не ответил и, привознемогая ноющую боль в спине, продолжил рыть.

   Вскоре, яма приобрела вытянутую форму и обросла свежим слоем земли.

   - Хватит, хватит, - тяжело дыша, Джинкс откинул лопату в сторону.