Потомок Люцифера (СИ)

— Но по какой причине вы мне это рассказали? — спросил я, сглатывая комок в горле. История была жестокой. И я никогда не думал, что мой отец способен на подобное.

— Чтобы ты перестал превозносить его. Я не хочу, чтобы ты все разрушил, мне не надоело мое существование. Но ты должен знать, за кого ты борешься. И понять, что вернуть его сюда я не могу. И это не прихоть.

— Я понял, но что, если я все расскажу отцу? — он улыбнулся, вновь посмотрев на меня.

— Ты не сможешь. Может, ты и в силах убить меня, но моя магия может заставить тебя умолчать. — я кивнул, не решившись противостоять его решению. — Так будет лучше, Гарри. Ведь он сойдет с ума, если вспомнит, что натворил на самом деле.

— Но как вы смогли простить его? И его братья?

— Они и не простили. Но знают, что он ничего не помнит. Люцифер всегда был другим. Не только потому, что он единственный ребенок Хаос, но и потому что он слишком любит себя и свою свободу. Свет, Гарри, ослепляет. И твой отец слеп и глух ко многим проблемам. Не стоит делать из него кумира или героя. Он тоже много ошибался. Теперь он стал меняться, и ты причина этого. Я даже рад, что ты появился в его жизни, пусть и столь жестоким образом. Но теперь для моего племянника есть шанс.

— Какой? — спросил я.

— Если он действительно ценит тебя превыше всего, то все изменится. И пророчество не обретет ту силу, что ему нужна. Все эти предсказания не могут быть отменены. Но у всего есть лазейка, ребенок. Помни об этом. Пусть у тебя и нет теперь розовых очков, но ты должен понимать, что мир, что мы создали, многогранен. И думается мне, что он достоин существования.

— Я тоже так думаю, Создатель. Спасибо, что рассказали мне об этом.

Он кивнул, задумчиво глядя на меня.

— Я чувствую перемены в тебе. Но, Гарри, не становись тем, на кого не сможешь посмотреть в зеркало, — с этими словами он хлопнул в ладоши и я вновь оказался в своей комнате, сидя в кресле, но уже один.

Я встал, подходя к окну. Хотелось кричать, что-то разрушить, плакать. Было слишком много эмоций, которых я не мог контролировать. Все эти новости, разговоры действительно меняли меня. Но в лучшую ли сторону?

Я рухнул в кровать, закутываясь в одеяло, и закрывая глаза. Мне нужно было поспать. Ведь сон — лучшее лекарство. И это вовсе не шутливая поговорка. А вполне оправданное заявление. Правда, уснуть в таком состоянии непросто. Но усталость взяла свое. И вскоре я видел лишь тьму, что ласково приняла меня в свои объятия.

Утром я проснулся полностью разбитым. Все, что произошло вчера, здорово повлияло на меня. И хуже всего было то, что никому не мог рассказать об отце. Не с кем было разделить свои эмоции и боль. Идя на завтрак, я не был уверен, как теперь смогу смотреть на Люцифера. В конце концов, я теперь узнал о нем намного больше, чем вообще когда-либо ожидал.

В столовой было тихо, было слышно лишь тихое позвякивание столовых приборов. Я спокойно прошел и сел напротив отца, стараясь не показывать свое истинное состояние. Взяв в руки чайную ложку и сахарницу, я добавил в свой американо пару ложек сахара. Отложив все в сторону, я придвинул тарелку, на которой лежало пару круассанов, найдя глазами джем, я взял его и специальный нож. Разрезав круассан и намазав его джемом, я приступил к завтраку.

Отец все это время поглядывал на меня, но молчал. Видимо, он заметил, что со мной что-то не то. Но мне не особо хотелось акцентировать его внимание на этом. Я задумчиво посмотрел в окно, видя, что пламя уже разгорелось, и задумался о том: стоит ли звать Люцифера летать по земле? Как сейчас я могу спокойно проводить с ним время и радоваться жизни зная, на что в самом деле способен мой отец? И возникал закономерный вопрос: убивал ли он после этого? Действительно ли он был Дьяволом лишь на словах, или его статус чем-то подкреплен? Не могли же его бояться демоны только потому, что он Архангел и сын Создателя?

Я помнил, что он смог всех их подчинить в обход Создателю, но как именно он это сделал? Вряд ли с помощью улыбки и света. Во мне стало слишком много противоречивых чувств. И я не полностью был уверен в том, что смогу самостоятельно разобраться во всем этом. Я допил свой кофе и отставил чашку, вставая. До конца каникул оставалась пара дней. Потому избегать Люцифера не было смысла. Нужно было лишь переступить через свои сомнения и провести с ним время. И улыбаться.

— Отец, может, полетаем? — он с улыбкой кивнул, ставя на стол вторую чашку эспрессо.

— Где хочешь? — спросил он, налив себе в стакан воды. После кофе всегда хотелось пить, но я предпочитал апельсиновый сок, так что свой стакан я придвинул к себе, отпив сразу половину.

— Думаю, в горах. Хочется свежести.

Он кивнул, и мы, допив свои напитки, встали и отправились по комнатам, чтобы переодеться. Оказавшись в своей комнате, я посмотрел на себя в зеркало и скорчил гримасу отвращения. По правде говоря, я сам себе был противен, когда так откровенно плохо играл и притворялся. Я понимал, что отец чувствует мою ложь, и принимает все это на свой счет. По сути, он прав. Но Люцифер не знает того, что знаю я. Потому ему простительно непонимание и легкая обида. А вот что мне делать со всем этим?

Вздохнув, я открыл шкаф и взял темные джинсы и футболку. Переодевшись и натянув кеды, я провел рукой по волосам, поправляя их. Я еще раз глянул в зеркало, прошептав себе: «Улыбайся, зверушка измученная, люди любят идиотов». Хихикнув своим же словам, я расправил плечи и отправился в гостиную, где меня уже ждал отец. Я приблизился к нему и в следующее мгновение мы стояли на вершине заснеженной горы. Окутав себя согревающими чарами, я расправил призрачный крылья, и взлетел вслед за отцом.

В небе мне стало легче думать. И большинство проблем и сомнений показались мне совершенно глупыми и не стоящими моего внимания. В конце концов, какая мне разница, что произошло тысячелетия назад, когда как сейчас Люцифер ведет себя совершенно иначе. Но червячок сомнения все равно грыз меня изнутри. Ведь отец был заодно с дядей. И объединились они отнюдь не из добрых побуждений. То, что потом Дьявол передумал, мало изменило ситуацию.

Вскоре мы приземлились на обрыве, смотря на бушующее море. Отец сел на скалу, смотря на горизонт, и я последовал его примеру. Мы молча наблюдали за игрой природы и стихий. И я в очередной раз восхитился творением Всевышнего. Воистину, он был великим существом. И точно не мне с ним тягаться.

— Я заметил, что ты чем-то очень опечален, Гарри, — тихо начал говорить Люцифер. Я молча скосил на него взгляд, но потом снова вернулся к созерцанию моря.

— Ничего страшного, просто скоро снова в Хогвартс, но произошло столько всего, что я не уверен, что хочу возвращаться. Да и друзья теперь все знают, и я боюсь, что они не примут это, — тут же я почувствовал руку отца на плече, и он притянул меня, приобнимая. Я выдохнул и заставил себя расслабиться. Для себя я решил, что все равно для меня ничего не изменится. И он мой отец. Им же он и останется.

— Все будет хорошо, Гарри. Порой кажется, что жизнь ужасна, несправедлива и слишком сложна, но всегда есть луч солнца, или белая полоса.

— И что здесь есть хорошего? — спросил я с глубоким сомнением в голосе.

— Посмотри вокруг, — с улыбкой сказал он, мазнув рукой в сторону солнца, которое стало клониться к закату, — здесь так красиво. В такие моменты только и понимаешь, для чего нужна жизнь. И знаешь, что самое главное?

— Что? — тихо спросил я, на выдохе.

— Этот момент больше не повториться. Даже если мы вернемся сюда, мы уже будем другими. Этим и ценно наше существование. Плохо, что ничего нельзя исправить, но порой, все поступки, будь они хорошие или плохие, приводят к чему-то прекрасному лично для тебя.

— Это немного эгоистично, не находишь? — с улыбкой сказал я.

— А всегда так, Гарри. Все сначала думают о себе и своих чувствах, а потом о том, как их состояние и мысли повлияют на других. Все мы эгоисты. В этом основы существования. Мы всегда выбираем себя. А потом уже других.