Потомок Люцифера (СИ)

Мы встали, и подошли к Директору и омуту памяти перед ним. Заняв место по кругу, мы одновременно окунулись в воспоминание. Туманка затянула нас, погружая в чужую память.

Оказавшись в кабинете, который явно принадлежал зельевару, но не Снейпу, мы увидели незнакомого старичка. Дамблдор стоял рядом, и вышел чуть вперед.

— Это Слизнорт. Когда Том учился, он был его деканом и профессором зельеварения.

Мы кивнули, принимая его пояснение.

Мужчина, что сидел за столом в кабинете что-то увлеченно писал на пергаменте, периодически отвлекаясь на какой-то десерт, желтого цвета. Он был похож на сухофрукт, и, судя по его довольному лицу, он ему очень нравился. Правда, он был не столь ярким, как лимонные дольки, что так любил Дамблдор. Вдруг послышался легкий стук в дверь, и профессор оторвался от своей работы. Он поднял голову, с интересом смотря на вход в свой кабинет. Кашлянув, он пригласил войти своего гостя.

Я уже видел это лицо в коридоре, перед тем, как узнал о нападении на Драко. В кабинет зельевара вошел Волдеморт. Он же Том Реддл. Только более молодая версия. На вид ему здесь было немногим больше меня. Он улыбнулся, при виде Слизнорта, но эта эмоция никак не задела его глаза. Эту мелочь я запомнил очень четко.

— Добрый вечер, Том. Что-то произошло? — спросил декан с легкой улыбкой, указывая парню на кресло, напротив его стола. Реддл кивнул, пройдя вперед, но не садясь, а вставая подле горящего камина. Что немного удивило профессора, судя по его взгляду.

— Профессор, у меня недавно возник один вопрос. И я не знал, кому лучше задать его, но кроме вас, никто не будет честным со мной.

Слизнорту явно польстили эти слова и доверие со стороны Тома. Я же только удивленно смотрел на все это, не зная, чего ждать от этого воспоминания.

— Есть ли разделы магии, которые вы не вправе нам преподавать или, даже, рассказывать?

— Конечно, Том. Темная магия и многие другие разделы запрещены уже сотни лет. И мы не можем рассказать об этом. Если не хотим ощутить на себе недовольство министерства магии. — очень Слизеринский ответ.

Я с улыбкой смотрел на Тома, который расслабил плечи и прошёл к креслу, садясь в него. Он взглянул на банку, из которой недавно что-то ел профессор.

— Вам понравился мой подарок? — спросил он с легкой улыбкой, которая снова была весьма наигранной. Но профессор, почему-то велся на это. Видимо он, особо сильно любил лесть и подхалимство.

— Конечно, Том! Но как ты узнал, что я люблю засахаренные ананасы? — спросил он, лукаво глядя на Реддла.

Тот ухмыльнулся, смотря на зельевара. И легко ответил ему:

— Думаю, оставлю это в тайне. Я рад, что вы приняли мой подарок. Но у меня есть еще вопрос.

Профессор кивнул, побуждая его продолжить говорить и параллельно заваривая для них чай. Мы же молча стояли, наблюдая за ними.

— Недавно я был в запретной секции. Профессор ЗОТИ дал мне разрешение, чтобы я изучил дополнительную литературу к следующей теме.

Мне нравилась манера Тома вести разговор. Он говорил мелочи, которые мало что значили, но эти уточнения отвлекали и располагали к себе.

— И наткнулся на одну книгу. Там было одно заклинание. И я не совсем понял его смысл. Оно звучало как: Крестраж.

Нас быстро выкинуло из омута памяти, мы стояли вокруг него, удивленно глядя друг на друга, но мой отец был весьма спокоен.

— Для меня это не новость. Ведь Гарри был крестражем раньше. Пока я не вмешался.

Ошарашеные лица всех присутствующих я, наверное, запомню на всю жизнь.

— И догадывался, что он был не единственным. Лилит должна была позаботиться об остальных. Чего она не сделала, судя по тому, что ему удалось воскреснуть.

— Я рад, что с Гарри все обошлось, но дело в том, что их практически невозможно обнаружить. Ведь он мог спрятать их где угодно. И, как вы поняли, тот дневник, который нашли возле Джинни, возможно был им.

Мы задумчиво посмотрели друг на друга, не зная, что сказать. Драко и Люциус были немного бледные, но мы, почему-то не обратили на это внимание. Сразу.

— Черная тетрадь, с кожаной обложкой? Пустая? И подписью: «Т.Р»? — спросил Люциус.

Мы взглянули на него, а он отошел, тяжело садясь в кресло.

— Мерлин, я убил ребенка.

Драко был явно в шоке, смотря на своего отца. Как и все мы.

— Это был его дневник. Он дал мне его не хранение, зная, что сейфы Менора никогда не смогут взломать, — начал он свой рассказ. — Но он явно был очень темным, и, скорее всего, артефактом. Стал разрушать щиты нашего дома и в Министерстве стали засекать вспышки темной магии в нашем Меноре, из-за чего нас стали часто посещать авроры, — сказал Люциус, немного скривившись. Видимо ему было очень неприятно все это вспоминать. — И я понял, что виновата во всем этом простая тетрадь. Я решил избавиться от нее, думая, что Темный Лорд больше не придет за ней. Думал, что он мертв окончательно.

Он тяжело выдохнул, принимая стакан от Дамблдора.

— Горбин не купил его, испугавшись. Все-таки такая магия слишком запретна. Даже для тех, кто живет по другую сторону закона. И тогда, мы пошли в книжный, где наткнулись на Уизли. И я подкинул книжку им, — закончил он, не глядя на нас. А мы же молчали, не зная, что и думать.

— Люциус, не думаю, что ты виноват. Ты спасал себя, и не знал, к чему это приведет. К тому же мы тоже виноваты, раз не заметили столь темный артефакт в школе. Тем более я, обладая силой Директора, — сказал Дамблдор, садясь в свое кресло.

Тут проснулся Феникс, и курлыкнул, смотря на собравшихся. Он тихо что-то пропел, улучшая наше настроение. И подлетел к Директору, садясь на спинку его кресла, поддерживая своего хозяина.

— И все равно, я не должен был использовать ребенка. Пусть и Уизли, — сказал Люциус, сжав рукоять своей трости. — Но, как я понял, с его помощью все и произошло. И он утратил свою магию с воскрешением Лорда.

Дамблдор кивнул, наливая всем чай и левитируя к каждому чашку.

— Никто не безгрешен, — спокойно сказал мой отец. — Поверь, Люциус, ты еще не самый плохой человек, — протянул он, с легкой улыбкой глядя на меня.

Я понял его слова, так что с трудом сдержал смешок. Да, раскаявшись в этот момент, он снял с себя клеймо ада. Я тоже видел это. Теперь. И был рад за отца Драко. Но это не означало, что это так легко сделать. Ведь раскаяться должна душа. А это очень больно. Кто бы, что ни говорил.

— Спасибо за поддержку, — сказал старший Малфой. — Драко, ты? — спросил он, с надеждой смотря на сына.

— Я не сержусь, отец. Но и не особо рад этому. Главное, что ты не пострадал.

Да, семья всегда на первом месте. И я понимал и принимал это.

— Но что теперь будем делать. Ведь Темный Лорд опасен…

— Драко, пока это не должно никого из школьников тревожить. Просто на тебя напал он, а Гарри… Ты сам понимаешь.

Друг кивнул, с грустью смотря на меня.

— Но у тебя, Поттер, теперь снова будет много работы. Ведь Темный Лорд не так прост, как кажется. И судя по тому, что было с наследником Малфоем, мы его сильно недооцениваем.

Да. Я тоже так думал. И Дамблдор был чертовски прав в этом. Мы стали слишком спокойны. И совершили много ошибок, решив, что Волдеморт слишком слаб и незначителен, чтобы волноваться о нем. Но теперь я понимал, что здесь есть нечто большее. Что-то такое, что выше моего понимания. И, как я понял, Люцифер тоже ничего не знает. Что пугало меня не меньше.

Да, я мог многое. И понимал это. Но на любое действие найдется противодействие. И я думал, что в моем случае есть кто-то сильнее меня. И это была не Хаос. Иначе бы она все сделала сама. Я не думал, что она из тех, кто работает чужими руками. Ведь такие существа не любят, когда их заслуги присваивают другим. Я ощущал это на себе. Ведь мне тоже это не нравилось. А во мне было ее кровь. И магия.

========== 30 ==========

После нашего собрания в кабинете Директора и информации о том, что Темный Лорд воскрес - многое изменилось. Нет, уроков или тренировок больше не стало, ведь мы знали, что большего от меня пока не добиться. Но это по их мнению. Я же все-таки соблазнился, тренируя силу, которая проснулась во мне. Я должен был легко делать то, что смог сделать в Больничном крыле для Драко. Я учился разрушать. И выходило у меня это намного лучше, чем я ожидал. Никогда не думал, что я так быстро поменяю свои мысли и приоритеты. Ведь раньше я о подобном и помыслить боялся. А теперь считал это чем-то неизбежным. И уже не боялся стать убийцей. И мне не было страшно осознавать то, что я могу уничтожить многое, если не весь мир.