В поисках человечности (СИ)

Замерев перед ней, Дмитрий принял обычный облик, с которым появлялся в обществе – подросток лет семнадцати, хилые выпадающие белые волосы, бледное лицо в оспинах с орлиным носом и кривыми звериными зубами, усыпающими челюсть в несколько рядов.

— Катерина, какая неожиданность! — Произнес он, быстро обдумывая дальнейшие действия.

— Ты устроил жуткий беспорядок.

— Конечно же, я все уберу! Безупречно и девственно.

— Будет любопытно посмотреть, как ты уберешь это, — она бросила к его ногам разваливающийся гниющий труп старика, — насколько я помню, Густав запретил тебе питаться в черте Берлина, — в ее голосе не было ни единой эмоции.

— Все трупы увезу за город, не будет никаких следов моего пребывания!

— Возможно. Но только я уже видела твои следы.

— Поверьте, никто кроме вас не узнает!

— Верю, — Катерина замолчала на мгновение, прожигая взглядом его опущенную голову, — думаешь, мое молчание бесплатно?

— Катерина! — Воскликнул Дмитрий от удивления. Такого от Палача он не ожидал – хитрая стерва пыталась провести его, — что же вы хотите?

— Узы. Выпьешь моей крови.

— Это немного жестоко. Может я смогу отплатить вам чем-либо более полезным? Информацией, Носферату владеют ею.

На ее лице не дрогнул ни единый мускул. Она стояла как статуя, смотря ему в глаза.

— Узы.

Расстегнув верхнюю пуговицу военного пиджака, она открыла ему шею. Сжав зубы, Дмитрий смотрел сквозь прозрачную белую кожу на струящуюся кровь в ее теле.

— Мой укус ядовит. Вы знаете это. Ничего кроме боли, — ему все еще хотелось отвертеться от навязанных Уз, но ее предложение, позволяющее ему укусить ее... не многие были способны пережить его яд, даже вампиры испытывали дискомфорт.

— Пей.

Склонив голову, ему пришлось согласиться. Катерина была ниже его почти на пятнадцать дюймов[5], и Дмитрий нагнулся, чтобы укусить ее. Она пахла плесенью и сырой землей. Волосы были смяты, скомканы и покрыты гнилыми листьями. Она сама была с охоты. Не смотря на это, кожа была чистая, без старой грязи – кто-то ухаживал за ее телом и неплохо. Дмитрий осторожно коснулся ее безупречной белой шеи, стараясь не притрагиваться ничем кроме рта. Палач не играла в политические игры, первые Узы к ней не должны нарушить его планы. И через пару десятилетий он легко избавиться от них. Все будет хорошо.

Ему пришлось приложить силу, чтобы прокусить ее. Кровь хлынула ему в рот и захлебываясь от этого вкуса, Носферату зарычал, не в силах удержать своего голодного Зверя. Кровь вампира в сотни раз вкуснее, притягательней, лишающая чувств, лишающая воли. Дмитрий был готов проглотить ее всю целиком. Но яд проникал все глубже, покрывая мраморное лицо черными прожилками.

Катерина оттолкнула его. Удар был такой сильный, что Носферату сломал ограждение у двери, в его пасти остался кусок ее тела. Катерина прижала руку к шее. Ее глаза почернели от боли, но она все так же не шевелилась и смотрела на Дмитрия. Яд медленно уходил из нее, отчищая тело от черных полос. Через минуту она опустила руку, на шее остался лишь глубокий след его зубов.

— Он будет недоволен, — проговорила она, поглаживая рану. — Убери все! И больше никакого питания в городе!

Катерина исчезла, но Дмитрий видел ее силуэт сквозь завесу. Двигаясь как солдатик, она покинула кладбище.

Три трупа. Тело мальчишки, еще теплое. Склонившись над ним, Дмитрий выпил остывающую кровь. Как всегда. Уже потерявшую свою божественную величественную глубину, вкус холодной крови не радовал, не удовлетворял, не насыщал.

Доев и его, Носферату взял лопату, прислоненную к дальней части стены и стал копать одну из свежих могил. Сложив туда тела, он раскидал лишнюю землю по всему участку.

Не подчинился приказу Принца? Ха. За это Дмитрий уже заплатил. Таскать трупы через полгорода после такого наказания он не собирался.

(Берлин, 15 сентября 1756) Понедельник. (Дмитрий)

Эрилес скрюченными, острыми пальцами выковыривала из узкой щели тайное письмо. Так велась переписка с Густавом. Принц не рисковал и не проводил с Носферату личных встреч, письма доставляли его гули, которые менялись как перчатки, зато их тайна была укрыта. Быстро пробежав по письму глазами, Эрилес удовлетворенно закивала.

— Прекрасно, прекрасно, — повторила она несколько раз. — Вильгельм будет доволен. Густав проглотил его приманку, вступил в заведомо проигрышную войну с коалицией Франции, Австрии и России. Вентру Англии бросили его в войне, которую сами же и развязали. Ему придется отказаться отступить, или Пруссия окажется между трех государств, стремящихся остановить Фридриха II. Их альянс с Англичанами будет разрушен, а Австрия получит свою Силезию. Хорошо, хорошо. Осталось немного надавить, и он уберет войска из Саксонии, Богемия и Моравия вздохнут с облегчением, а Густав будет в ярости. Именно этого и добивается Вильгельм.

Достав из-за пазухи скрученный пергамент, она передала его Дмитрию.

— Ты знаешь, куда положить его, мальчик. Поспеши, Густав должен получить его до восхода.

Дмитрий кивнул и, приняв письмо из рук скрюченной, сгорбленной Носферату, что контролировала и управляла почти всей его не-жизнью, он покинул подземный лабиринт.

Густав получал письма в другом подземелье. Два места. Или даже три. Главное – поменьше пересечений. Поменьше лишних глаз.

Выскочив из скрытого лаза, Дмитрий оглянулся, проверяя, не видел ли его кто. Заброшенный двор, где располагался выход из подземелья, сделанный как вход в погреб, был пуст.

— Доброй ночи, — прозвучало у него за спиной.

От этого голоса аж мурашки побежали по коже.

Ему следовало исчезнуть сразу. В первое же мгновение, как Дмитрий ее услышал. Но он обернулся, теряя драгоценные секунды. Палач сидела на корточках на крыше заброшенного дома, слившись с темной черепицей, она осталась незаметна.

Встретившись с ним взглядом, Катерина прыгнула на него как кошка, вцепляясь в руки и ноги, она придавила его к земле. Дмитрий задергался, пытаясь сбросить ее. Но она держала его крепко. И ОНА К НЕМУ ПРИКАСАЛАСЬ. Он чувствовал, как сознание блекнет, и он ускользает в темноту.

— Слезь с меня! — Истерично закричал он.

— Где письмо?

— Слезь с меня, грязь!

Она прикасалась к нему. От этого плавилась кожа, разрывались, взрывались капилляры. Дмитрий чувствовал, как лопаются сосуды. Он не мог ни к кому прикасаться, он проклят. Его тело проклято. «Никто не может ко мне прикасаться».

— Уймись, — Палач сильно ударила его по лицу, — мне нужно письмо.

Но Дмитрий не слышал ее, впадая с безумие. Ужас и отчаянье охватило его.

Катерина ударила его еще несколько раз. Сильно, болезненно.

Продолжая удерживать его, она потянула рукой его за его зубы, засунув ладонь в рот, чтобы открыть его. Прокусив язык, она направила поток своей крови в его дергающееся тело. Глоток, еще глоток. Дмитрий замер. В глазах появился проблеск сознания.

Носферату стал пытаться отплевываться. Но слишком поздно. Катерина тихонько рассмеялась, смотря, как он старается выскрести ее кровь из своего рта. Она продолжала сидеть на нем, не позволяя подняться. Но уже не удерживала руки и лишь посмеивалась.

— Мне нужно письмо!

— Катись к черту, — Дмитрий был зол. «Она снова дала мне крови! Как она могла!» Его трясло, но уже не от ее прикосновений, а от злобы и бессилия.

Поняв, что он сам письмо не отдаст, Катерина стала ощупывать его карманы. Быстро отыскав, что искала, она достала скрученный кусок пергамента и пробежала по нему глазами. Дмитрий попытался сопротивляться, но Палач была намного сильнее.

Удовлетворенно кивнув, она положила письмо назад к нему в карман.

— Я все видел, — проговорил Дмитрий, смело, смотря ей в глаза. Он уже успел навести справки – Катерина не обладала достаточными знаниями, чтобы загипнотизировать его.

— Что ты видел?

— Ты заменила его. Верни письмо, я не понесу подделку!

— Понесешь, еще как понесешь!