Лоуни

— Знаешь, Тонто, — пробормотал отец Бернард, — между нами говоря, я до того вымотан, что сегодня же вечером уехал бы отсюда, но тогда весьма вероятно, что завтра я окажусь без работы. К тому же ты разве не хочешь отвезти Эндрю в обитель?

— Наверно.

— Ну и вот. Нам придется довести это дело до конца.

Дверь в столовую открылась, и на пороге появилась Мать:

— Преподобный отец, можно вас на пару слов?

— Конечно.

— Наедине.

— Сейчас?

— Если вам удобно.

— Не возражаешь, Тонто? — спросил отец Бернард у меня, не оставляя незамеченным взгляд Матери при этих словах.

Я кивнул, чувствуя себя неловко, оттого что оказался между двух огней.

Отец Бернард и Мать удалились по коридору в его комнату. Выждав минуту, я занял свое место в шкафу и приготовился слушать. Ни один из них не проронил ни слова до тех пор, пока отец Бернард не начал оборачивать занавеской умывальник.

— В этом нет необходимости, преподобный отец, — произнесла Мать. — Я пришла не для исповеди.

— Тогда вы, может быть, присядете? — услышал я слова отца Бернарда.

— Нет, мне и так хорошо, преподобный отец.

— Вы уверены?

— Да.

— О чем же вы хотели поговорить со мной, миссис Смит?

Мать помолчала, а потом сказала:

— Вы мало рассказывали нам о своем предыдущем приходе, преподобный отец.

— Простите?

— Ваш предыдущий приход, что он собой представлял?

— Вы о людях или о месте?

— И о том и о другом.

— Люди были замечательные, место ужасное.

— А Белфаст, преподобный отец?

— В основном то же самое.

— Тем не менее епископ сказал, что вы творили чудеса в этих местах.

— Не уверен, что кто-то может творить чудеса в Ардойне, миссис Смит, но за попытки что-то сделать меня можно погладить по головке, это да.

— Перестаньте, преподобный отец, зачем вы оказываете самому себе плохую услугу? Если епископ сказал, что вы творили чудеса, я ему верю. Расскажите, что вы делали.

— Послушайте, епископ явно преувеличил мои достижения. Я просто бросил вызов равнодушию, царящему в тех местах. Тут немного требуется, чтобы получить медаль. Поиграйте в футбол на шлаковых полях с компанией малолетних хулиганов и зазовите их в церковь в следующее воскресенье, и вас пригласят работать в Ватикан.

— Вот оно… Вот где собака зарыта.

— Где же?

— Вы сказали, что играли в футбол с брошенными детьми.

— Ну да.

— И им нравилось?

— Да. Должен признаться, больше, чем месса, на которую они являлись в обмен на футбольный матч. Но один-два из них продолжали потом приходить.

— Но зачем они, тем не менее, продолжали приходить, преподобный отец?

— По многим причинам.

— Например?

— Мне что-нибудь наугад назвать? Ребятам нравилось быть среди других людей. Нравилось петь. Приходить в клуб молодежи по пятницам. Это было лучше, чем болтаться на улице, бросая кирпичи в полицейских. Не знаю. Послушайте, миссис Смит, чего вы хотите? Я чувствую, что меня загоняют в угол.

— Я просто хотела кое-что вам доказать.

— Доказать что?

— Что вы добились успеха в этих местах, потому что точно знали, что нужно прихожанам, чего именно они от вас ждут.

— Миссис Смит…

— Разве это не признак хорошего священника, преподобный отец? Знать, что нужно его прихожанам?

— Разумеется.

— И священнику следует отвечать на эти нужды?

— Естественно.

— А не пытаться изменить людей?

— Миссис Смит, если у вас есть что мне сказать, я бы предпочел, чтобы вы сделали это сейчас. Уже поздно, и я очень устал.

— Я хочу помочь вам. Я понимаю, что это трудно, когда переводят в другой приход, но вы должны понять, преподобный отец, что добиться успеха в церкви можно, только если священник будет пребывать в гармонии с прихожанами. Если одна сторона хочет чего-то иного, чем другая, все начинает рушиться. Отец Уилфрид знал это. — Отец Бернард вздохнул, и Мать немного повысила голос: — Он, возможно, сильно отличался от вас, преподобный отец, но он знал, как ему вести себя с нами. Он точно знал, как сделать так, чтобы мы чувствовали, что Бог присутствует в нашей жизни.

— Вы имеете в виду, что он говорил вам то, что вы хотели услышать?

— Да, преподобный отец. Именно так. Мы хотели услышать, что путь предстоит трудный. Мы хотели, чтобы нас призывали молиться усерднее, если мы хотим, чтобы нас услышали. А если мы скрывали от отца Уилфрида свои грехи, то хотели услышать, что будем за это наказаны. Все мы переживаем трудное время, преподобный отец. И я думаю, что лучше оставить все как есть. Как всегда было. Нам нужна скала, за которой мы можем укрыться в шторм.

— Миссис Смит, я не пытаюсь ничего менять.

— Нет, пытаетесь, преподобный отец. Возможно, не отдавая себе в этом отчета.

— Нет. Я здесь, чтобы выслушивать вас и направлять духовно, если смогу. Вот и все. Этим исчерпывается моя миссия. Думаю, вы неправильно истолковали мой интерес к тому, что произошло с отцом Уилфридом, миссис Смит. Я это делаю вовсе не из нездорового любопытства. Я придерживаюсь мнения, что выговориться — это лучший способ залечить раны и потом идти дальше.

— Раны затягиваются изнутри, преподобный отец. А вы лишь бередите их.

— Это то, что я, по-вашему, пытаюсь делать, миссис Смит? Я каким-то образом хочу подорвать ваши усилия?

— Разумеется, нет, преподобный отец. Я лишь думаю, что вы можете иногда… мм… чрезмерно давить. Возможно, это из-за вашего возраста. Вы принуждаете нас принимать вашу точку зрения. Взять эту историю с Клементом и его матерью. Не наше дело этим заниматься. Тем более что у нас очень много есть о чем подумать. Если вы хотите слушать, тогда послушайте, что я вам говорю. Направляйте нас, позволяя идти путем, который нам лучше всего известен. Мы знаем, как преодолеть все это.

— Ничего не предпринимая?

— Укрываясь, преподобный отец, чем только можно. Терпеливо ожидая.

— Ожидая чего?

— Когда все уляжется само собой.

— А если не уляжется?

— Послушайте, мистер Белдербосс сейчас настолько раним, преподобный отец. Он по-прежнему в смятении по поводу всего, что произошло, и способен говорить вещи, которые не полностью соответствуют истине. Я не хочу, чтобы вы вернулись в Сент-Джуд с неверным впечатлением об отце Уилфриде. Я знаю, что вы ничего такого не имели в виду, но всякая информация просачивается, и слухи начинают распространяться. Немного нужно, чтобы разрушить репутацию.

— Вы хотите, чтобы я уехал, миссис Смит? Вы этого хотите?

— Нет, преподобный отец. Я хочу, чтобы вы были нашим священником.

— Я тоже этого хочу.

— Тогда укройтесь вместе с нами за скалой, преподобный отец. До тех пор, пока не схлынут воды.

— Миссис Смит, я понимаю, что смерть отца Уилфрида была тяжелым ударом для Сент-Джуд, но, думается, вам нужно смотреть фактам в лицо, если вы хотите оправиться от этого удара. Он не вернется. Держаться больше не за что.

— Есть, преподобный отец. У нас есть Эндрю.

— И что же Эндрю думает об этом?

Наступила тишина. Мгновение спустя Мать коротко извинилась и вышла из комнаты. Отец Бернард сидел некоторое время, не шевелясь. Затем я услышал звук открываемой бутылки.

Глава 22

Наступил день поездки в обитель. Хэнни оказался в центре всеобщего внимания, как только мы спустились вниз, где все пили чай и подкреплялись яблоками, которые отец Бернард собрал накануне. Мужчины проявляли своеобразную мужскую солидарность — они хлопали Хэнни по плечу, пожимали ему руку, как делали бы пажи, готовя своего рыцаря к решающей битве.

Мать налила в таз горячей воды, и они с миссис Белдербосс медленно и тщательно вымыли Хэнни лицо и руки.

— Сегодня тебя посетит Господь, — объявила миссис Белдербосс. — Я знаю, это произойдет. Ты готов. Пришло твое время.

Отец Бернард паковал вещи, которые ему понадобятся в обители. Спички. Епитрахиль. Маленький серебряный потир, который он привез из Сент-Джуд.