Аид

— Красота! — выдохнула Ганна, на миг забыв, от кого подарок. Соблазнить меня было не так просто.

— Что там затевает Джейк?

— Парадный выход. — Ганна потупила взгляд, явно что-то скрывая.

Скрестив руки, я послала ей вопросительный взгляд.

— Князь желает представить вас народу, — наконец призналась девушка.

— Какому еще народу? — Я закатила глаза. — Что за средневековье?

— Своему народу, — тихо пояснила Ганна.

— А почему ты меня заранее не предупредила?

— Знала, что вам это не понравится. А событие важное, отказаться невозможно.

Я решительно натянула на себя одеяло.

— Это мы еще посмотрим.

— Не глупите, мисс, — озабоченно склонилась надо мной Ганна. — Если не пойдете по собственной воле, он вас силой вытащит. Этот день слишком много значит для него.

Я видела, как страшит Ганну отказ повиноваться Джейку. А как бы она перепугалась, прознай о походе на Пустошь! Я не в первый раз задумалась, как отзовется моя строптивость. Наверняка виноватой окажется Ганна. Решимость моя дрогнула, и я, отбросив одеяло, потащилась в душ. Вернувшись, обнаружила, что Ганна уже застелила постель и тщательно разложила платье и черные атласные туфельки, которые шли к нему.

— Неужели он думает, что я это надену? — удивилась я. — Не на маскарад собираюсь вроде бы?

Ганна не слушала. Нервно стреляя глазами на дверь, она накинула на меня платье и застегнула крючки на спине. Бархат был невесомым и нежным, словно вторая кожа. Усадив на стул, Ганна заплела мне волосы в сложные косички, переплела атласными лентами, слегка накрасила глаза, положила темно-синие тени на веки.

— Дурацкий вид, — возмутилась я, рассмотрев себя в зеркале.

— Глупости, — отрезала Ганна. — Вы — настоящая королева!

Мне очень не хотелось покидать свой номер ради очередной затеи Джейка. Только в этой комнате я чувствовала себя хоть немного защищенной. Однако взволнованная Ганна взяла меня за локоть и развернула к двери.

В вестибюле нас уже ожидали — большая часть встречающих была мне знакома по банкету. Когда я вышла из лифта, все резко смолкли. Такера я среди них не увидела. Джейк, возбужденно меривший шагами вестибюль, повернулся ко мне с облегчением и одобрительно кивнул. На Ганну он бросил недобрый взгляд, явно обвиняя ее в задержке, а меня взял за руки и поднял их вверх, чтобы лучше рассмотреть наряд. Улыбка развеяла его привычную угрюмость.

— Превосходно, — пробормотал Джейк.

Я и не подумала благодарить за комплимент. Сам он вырядился во фрак с перчатками, словно сошел с портрета восемнадцатого столетия. Волосы гладко зачесаны назад, угли черных глаз светятся.

— А где же твоя байкерская куртка? — сухо осведомилась я.

— Одеваться надо соответственно случаю, — дружелюбно отозвался он, окончательно успокоившись.

Я заметила в углу Азию, прожигающую меня ядовитым взглядом. На ней было обтягивающее медное платье с откровенным декольте, а разрезы на юбке открывали загорелые бедра до самого верха. Жемчужная помада блестела как зеркало. Приблизившись к Джейку, она недовольно оттопырила губки.

— Пора идти. Готовы, княгиня?

Я была уверена, что она не заложит нас Джейку из страха выдать и себя, но все же по коже пробежали мурашки.

Снаружи ждал розовый открытый лимузин. Шофер вышел, чтобы открыть нам двери. Когда все уселись, Джейк обратился к нему на незнакомом языке, и машина тронулась с места.

Мы выехали на шоссе. Джейк впервые позволил мне оказаться вне тоннелей. В багровом небе, подсвеченном сполохами огня, кипела странная туча, затмевавшая горизонт. Она корчилась и колыхалась, как живая, и понемногу я поняла: это не тени, как подумалось сначала, а рой саранчи. Такое я видела впервые. Машина двигалась словно в замедленной съемке; от земли поднимался пар. Казалось, прошла целая вечность, пока мы свернули на дорогу, по обочинам которой ржавели обломки автомобилей. Ландшафт вызывал в памяти научно-фантастические фильмы о мире после ядерного апокалипсиса.

Если не считать короткой вылазки на Пустошь, я еще не бывала за пределами тоннелей и, пытаясь сориентироваться, не сразу различила сквозь дымку выстроившиеся вдоль дороги призрачные фигуры. А их были целые толпы — сотни и тысячи ожидали нас в клубах дыма и пепла. Они пялились на меня пустыми глазами и ждали. Чего? Знака или сигнала, подумалось мне, но какого? Все они были одеты так, как встретили смерть. Кто в больничных халатах или сорочках, вымазанных кровью и грязью, кто в деловых костюмах или вечерних платьях — но у всех одинаковые пустые взгляды ходячих мертвецов. Спустя секунды толпа ожила, люди принялись толкаться, пробиваясь в первые ряды, откуда лучше видно. Запавшие глаза вспыхнули любопытством. Словно по неслышимому приказу все захлопали, протянув к нам костяные ладони. Я в страхе отпрянула и в кои-то веки порадовалась, что рядом Джейк. Хоть и знала, что этот жуткий парад — его затея, но невольно жалась к нему. Сейчас он был для меня символом безопасности — как одеяло для ребенка. Только его присутствие помогало мне сохранить рассудок.

Лимузин, плотно окруженный толпой, еле полз по дороге. Я понятия не имела, куда мы направляемся, какое зрелище собрало эти души, однако видела, что Джейк выставляет меня на показ, словно какой-то трофей. Я воплощала его торжество над силами Небес. Мое пленение было его победой, и он наслаждался каждой минутой триумфа.

Джейк вдруг вскочил на ноги и потянул меня за собой. Я вырвала руку, хотя он держал так крепко, что после его хватки на коже остались красные полосы. Толпа словно обезумела — люди лезли друг у друга по головам, карабкались на капот лимузина, цеплялись за темные стекла окон.

— Помаши им, — посоветовал Джейк. — Пора привыкать.

— Ты хоть скажи, куда меня тащишь, — ответила я.

Джейк послал мне свой фирменный взгляд, в котором улыбка смешивалась с презрением.

— Испортить сюрприз?

Шофер, свернув с основной дороги, подъехал к руинам с пилонами из перекрученного металла. Перед ними было расчищено пространство сцены, стояли микрофоны и колонки. Телохранители Джейка, переговариваясь по рации, патрулировали площадь. Джейк подал мне руку, и я, ошеломленная сумятицей, приняла ее. Он самодовольно усмехнулся, но мне было не до того. Мы вместе поднялись по выстланным красным ковром ступеням — словно почетные гости голливудской вечеринки. На сцене для нас приготовили два серебряных трона с горностаевыми покрывалами под балдахином из сплетенных черных роз. В иное время я бы, пожалуй, восхитилась, но сейчас вся это роскошь представлялась кандалами — цепями, приковывающими меня к подземному миру. Я едва держалась на ногах, и когда Джейк с показной галантностью подвел меня к трону, с облегчением рухнула на сиденье.

Толпа притихла, ожидая речи повелителя. Кажется, даже летучие мыши, беззвучно шнырявшие над головами, замерли в полете.

— Всем добро пожаловать, — начал Джейк. Он не нуждался в микрофоне, его мощный голос гулко разносился над толпой. — Сегодня торжественный день для всего царства Аида.

Взметнулись и тут же стихли приветственные крики. Я заметила, что внизу, согласно чинам, расселась адская элита. Горячий ветер обжег мне щеки, и я пожалела о своем пентхаусе. Там я была в тюрьме, зато скрыта от пронзительных взглядов проклятых душ.

Джейк гордо выпрямился, величественно вскинул руку, и души, подобно костяшкам домино, рядами повалились на колени. Я, чтобы не видеть их, сосредоточилась на багровом небосводе. Мне было страшно встретить их взгляды. Сосущее чувство в животе подсказывало: готовится что-то ужасное.

Согбенный бородатый старик, опираясь на посох, взобрался по ступеням и подошел к микрофону. На нем было будничное облачение священника: черный сюртук с белым воротничком. Морщинистое измученное лицо, покрасневшие глаза в кровяных прожилках и мешки под глазами — лиловые припухлости, напомнившие мне чайные пакетики.

— Добро пожаловать, отец Бенедикт, — по-хозяйски приветствовал его Джейк. — Отец Бенедикт — ведущий сегодняшней церемонии.