Огонь и Ветер (СИ)

Демон чуть нахмурился, но уступил место “другой половине”, сообразив, что тут к чему. “Вторая половина” подалась вперёд, преодолевая сопротивление, но всё же Джину удалось обнять Хоарана и прижаться к его губам долгим поцелуем.

“Воистину красноречивый ответ”, — проворчал Тёмный, мимоходом отметив лёгкое возбуждение, охватившее их “общее” тело. Когда Казама отстранился немного, уже привычно махнулся с ним местами.

— Так что? Согласен?

Хоаран слегка закусил губу, но всё же коротко кивнул и отпустил Демона.

— Идём, — велел тот, поднявшись на ноги.

Он провёл спутника к чёрному ходу, проигнорировал ошарашенные взгляды охраны, поднялся по лестнице на самый последний этаж особняка и толкнул узорчатую дверь.

Выпроводив прислугу, задвинул фигурный засов и повернулся к Хоарану, тот стоял у окна, сунув большие пальцы за широкий ремень.

— Слева — бар, справа — ванная, свет не выключать. Насчёт времени… ничего не могу сказать. Это зависит от моего настроения. И да, простыни шёлковые…

— Может, сразу дашь список условий? — лениво уточнил Хоаран, не соизволив обернуться. — Свет выключи.

— Я же сказал…

— Светильников тебе хватит за глаза, — отрезал Хоаран, добавив нечто нелестное по-корейски.

В принципе, светильников и впрямь хватало, так что Демон щёлкнул выключателем.

— Зачем тебе это?

— Не твоё дело. Условие было, поэтому я в своём праве.

Хоаран хотел обернуться, но делать этого не стал. Вряд ли возможно что-либо прочесть по лицу Тёмного — он куда лучше владел собой, чем Казама. Хорошо, что свет всё же выключил, потому что Хоаран не имел ни малейшего желания выставлять на обозрение шрамы, пускай Демон и успел уже детально их изучить за прошлую встречу. Честно говоря, он вообще не испытывал желания идти у гада на поводу. Он всего лишь выполнял просьбу Казамы.

За спиной прозвучали шаги, приглушённые пушистым ковром. Кажется, Тёмный прогулялся к бару. Он налил себе что-то, судя по звукам.

Ну и? Чего он тянет? Где Казама?

На сей раз прозвучали быстрые шаги, завершившиеся крепким объятием.

— Хоа… — Такой знакомый шёпот.

Невольно он прикрыл глаза и замер на месте, позволив Джину Казаме, настоящему Джину, и дальше обнимать его. Быть может, он просто спал сейчас и видел желанный сон?

Медленно повернулся, встретив пылкие губы собственными, поморщился от запаха бренди и его горького вкуса, но вскоре забыл об этом, бросив ладонь на затылок Джина и добавив огня в поцелуй. Потом он немного отстранился и хотел спросить кое-что, но тот закрыл ему рот ладонью.

— Он не хочет, чтобы мы разговаривали, — с грустью произнёс он, мягко стянул с головы взбешённого Хоарана защитные очки, позволив рыжим прядям упасть на лицо, оставил очки на столе и тронул твёрдо очерченную скулу.

— А не пошёл бы…

— Хоа, — тихо позвал Джин. Он сбросил с себя кожаный плащ, взялся за галстук и остановился, заметив мрачный взгляд Хоарана.

Наверное, он даже не понял, в чём дело. А дело было в том, что Хоарану совершенно не нравилось происходящее. Джин, конечно, подчинялся своей судьбе, но в остальном действовал всегда сам, однако прямо сейчас… Эти поспешные движения…

Джин внезапно прильнул к нему и с трудом выдохнул:

— Я просто хочу… тебя. Ты жив, и ты со мной… Всё остальное неважно…

Он вновь дёрнул галстук, отшвырнул в сторону и рванул рубашку, рассыпав по ковру пуговицы, потянул молнию на жилете Хоарана и проследил, как предмет одежды соскользнул с плеч, чтобы упасть на ковёр.

Хоаран привлёк Джина к себе и медленно поцеловал. Пускай… Если это просто желание, тогда пускай. Достаточно ведь просто не думать о Демоне и сделке, можно забыть. Пока тут его Джин.

Он чертовски устал от этих игр, хотел уже сам завершить поскорее проклятый Турнир, поставить точку и вновь увидеть Джина на его законном месте. Пускай он будет далёк, но хотя бы без Тёмного. Его жизнь станет нормальной и… Хоарану там уже места не найдётся, но это не имеет значения — никогда не имело.

Джин хрипло шептал его имя, запрокинув голову и подставив шею поцелуям, а он прикасался к Джину, словно это впервые, словно заново исследуя это тело.

Кажется, они налетели на какую-то преграду: по ковру зазвенело, потом что-то упало и треснуло. Хоаран хотел посмотреть, но Джин поймал его лицо ладонями.

— Чёрт с ней, с этой вазой…

Хоаран припомнил китайскую вазу, ранее красовавшуюся на низком столике, и вскинул бровь. Щедро. Эта ваза, похоже, стоила уйму денег. В антиквариате он ничего не понимал, но изделие из фарфора выглядело безумно дорогим. Впрочем, когда Джин упал на кровать, потянув за собой Хоарана, ваза мгновенно вылетела из головы у обоих.

Джин запутался в ремнях Хоарана: подёргал одну пряжку, затем другую, махнул на них рукой и принялся искать молнию на джинсах. Хоаран ни разу не запутался и медленно потянул чужие брюки вниз, скользнув пальцами по крепким бёдрам, пока Джин лихорадочно перебирал его ремни и пряжки. Джин невольно вцепился в проклятые кожаные изделия и тихо застонал от отчаяния.

— Ну прямо “пояс верности”… — выдохнул он. — Ненавижу!

Услышал довольный смешок, затем увидел озорные огоньки в светло-карих глазах.

— Пояс чего? — переспросил Хоаран, накрыв ладонью его пальцы, продолжавшие дёргать за пряжку.

— Не самое удачное сравнение, — пробормотал Джин и смущённо отвернулся. — Забудь. Зачем тебе вообще эти ремни?

— Чтобы всё это на мне держалось, — хмыкнул Хоаран и сам расстегнул один из ремней — тот, что удерживал кожаные чехлы, затем тихо щёлкнула вторая пряжка — от ремня на джинсах. Металл задел кожу Джина внизу живота, приятно охладив разгорячённое тело.

Хоаран приподнялся и сел, решительно освободил Джина от одежды и сбросил его брюки на ковёр. Вытянувшись рядом на шёлковых простынях, повозился с джинсами, чуть приподнял бёдра и выскользнул из кожи и грубой ткани, отправив их туда же, куда и одежду Джина. Через секунду он вновь прижал Джина к постели своим телом и кончиками пальцев провёл по его губам, сложившимся в улыбку.

Джин тронул цепь на его шее и вопросительно взглянул на Хоарана. Хоаран резко отпрянул, но пальцы сжались на цепи, удержав его.

— Гексаграмма вместо крылатой пули? Ну и ну… По легендам Соломон владел перстнем с печатью, дававшим ему власть над демонами и духами. Говорят, шестиконечная звезда и есть та самая Печать Соломона. Думаешь, это даст тебе власть надо мной?

— Отвали! Мне череп нравится, — глухо рыкнул Хоаран.

— По легендам череп увеличивал силу Печати.

— Наплевать. Череп — символ ангелов ада. Или возвращай Казаму, или сразу признай, что передумал.

— Не передумал. — Демон дёрнул за цепь и всмотрелся в золотое пламя ярости, бушевавшее в глазах Хоарана. — Великодушен по природе, беспокоен, лукав, смел, груб, угрюм и нелюдим, горяч, ленив, храбр, ищешь счастье в битвах и склонен к самопожертвованию… Глупец, если одним словом. Знаешь, как называли арабы таких, как ты?

— Иди ты…

— “Палач с Кораном в сердце” — вот так они назвали бы тебя. Надеюсь, ты понимаешь, что это не буквально? Хотя мне любопытен твой Коран. Быть может, именно он написан на тебе этими знаками… — Тёмный провёл пальцем по одному из шрамов на груди, за что по пальцам и получил. Точнее, получил уже не он.

Джин Казама отдёрнул руку и вздохнул. Судя по виду, он не обиделся.

Хоаран с минуту смотрел на Джина, потом резко отстранился, сел на краю кровати спиной к нему и с едва сдерживаемым гневом бросил:

— К чёрту! Я вам обоим не…

Умолк, когда Джин обнял его. Прикрыл глаза и тихо произнёс:

— Я так не могу.

Переключаться с желания на жажду крови — это кого угодно взбесило бы. Видеть перед собой одного человека, а в следующую секунду чувствовать прикосновения того, кого ненавидишь… Друг и враг в одном флаконе — просто здорово! Так недолго и вовсе спятить или обоих прибить.

Джин ухватился за его плечи и потянул назад, пока Хоаран не вытянулся на шёлке простыни, уронив голову ему на колени. Джин грустно посмотрел на него сверху и наклонился. Их губы встретились, и Хоаран поймал пальцами тёмные пряди, придержал, превратив поцелуй в нечто иное: глубокое, чувственное, впечатляющее и чарующее. Потом Хоаран рывком поднялся и прижал Джина к себе, уронил на груду подушек и приложил ладонь к бурно вздымавшейся груди, мягко провёл от шеи вниз и обратно, опалил кожу поцелуем.