Огонь и Ветер (СИ)

— Гм… О каком Турнире может идти речь, если ты даже ударить меня не в силах? — задумчиво вопросил он. Быстрая подсечка стала для него полной неожиданностью, а затем локоть метко воткнулся в солнечное сплетение, заставив глотнуть воздух широко открытым ртом. Колено надавило на грудь, а скрещенные предплечья зафиксировали шею. Чуть шевельнулся, и тут же давление на шею усилилось.

Ладно… Демон снова позволил Казаме вернуться в его же собственную шкуру.

— Просто… убей меня, — задыхаясь, попросил этот придурок.

Хоаран не отреагировал, продолжив удерживать одно на двоих тело.

Демон вновь восстановил контроль и улыбнулся довольно.

— Уже… лучше.

— Пошёл к чёрту!

— У меня есть предложение. По поводу того самого условия. Тебе интересно?

— Вряд ли.

— Ты его ещё не слышал.

— И слушать не хочу.

— А увидеть Казаму? Услышать его? Всё ещё не интересно?

— О чём ты? — не понял Хоаран и нахмурился.

— Об условии. Я всё ещё хочу тебя получить, помнишь?

— Зачем? Какой в этом смысл?

— А тебе какое дело? Я, можно сказать, сегодня несказанно добр и готов позволить Казаме творить всё, что он пожелает. Быть может, это заставит тебя серьёзнее отнестись к Турниру. Так сказать, дополнительный стимул. Просто на этот раз я это запомню, так что все будут счастливы и довольны, ведь каждый получит то, чего хочет. Ты получишь Казаму, Казама воссоединится со своим ангелом, а я поучаствую в процессе, как наблюдатель. Цена не так уж и высока, признай это. И можно будет счесть это условие выполненным.

— В чём подвох? — вскинув бровь, полюбопытствовал Хоаран.

— В том, что его нет. Всё честно. Если желаешь, можем спросить мнение Казамы на сей счёт.

— Желаю.

“Ну что? Я позволю тебе побыть с ним — немного, разумеется. Хочешь?”

Замену Хоаран приметил сразу же. Ну и чутьё у него… И всё-таки ослабил давление на шею.

— Хоа… — тихо позвал Казама.

Ещё бы, он не мог отказаться от этой возможности — Демон всё верно рассчитал. Рядом со своим Эндзэру этот идиот переставал соображать вовсе. Демон решительно заставил “вторую половину” вернуться на место.

— Ну и? Казаме тоже валить к чёрту?

Хоаран молчал. Сведённые на переносице брови, плотно сжатые губы, мрачный огонь в светло-карих глазах…

Демон не стал ничего добавлять к уже сказанному — не хотел испортить эффект. Он позволил сопернику спокойно всё взвесить, оценить варианты и выбрать.

Он ненавидел его за то, что рядом с ним Казама становился сильнее, за то, что его присутствие рядом замедляло становление контроля над Казамой. Ненавидел, о да…

Так сильно ненавидел, что убил этого парня без сомнений и колебаний. И ненавидел за то, что его смерть позволила Казаме стать сильнее. Пожалуй, он сожалел о том, что сделал. Ну, или испытывал чувство, близкое к сожалению. И даже не из-за Казамы. Просто…

Помнится, от Хоарана тогда мало что осталось вообще. Никто не мог выжить, никто. Пожалуй, левая рука да правая нога меньше всего пострадали, а всё остальное… Множественные переломы Демон отчётливо видел в спектре своего особого зрения, как и искорёженный позвоночник, а рёбра и вовсе превратились в мелкие обломки полностью, искромсав лёгкие и сердце…

Но этого не хватило, чтобы рыжий мерзавец умер. Точнее, он умер, чтобы снова жить дальше. И даже тогда он сохранил своё влияние на Казаму. Он сохранил силу. Неправильную, необъяснимую, непонятную, непредсказуемую силу. Силу, которую Демон хотел получить и не мог. Силу, которая внушала ему опасения. Такой же, но одновременно иной, чуждый. Даже Огр был понятнее, чем этот…

Его Тёмный лишён сути — хуже, чем младенец, даже без зачатков разума, но ведь он не пару дней назад на свет появился, он наверняка долго обитал в этом теле, на котором нет даже намёка на печать — доказательство скреплённого договора. Печать должна быть, её не может не быть, однако её нет. Ни один из бесчисленных шрамов на этом теле и близко не напоминал печать — ничто вообще печать не напоминало.

“Так кто же ты такой? Почему ты делал Казаму сильным, а меня слабым? И как? По одним признакам ты мне подобен, а по другим — сильно отличаешься. Почему? И почему в моей памяти нет ничего похожего? И почему мне кажется, что поглотить тебя невозможно? Как минимум, это просто опасно… Я не понимаю, откуда эта уверенность, но она есть”.

Демон желал раскрыть эту тайну и понять истину больше, чем победить и сломить упёртую сволочь. Хоаран превратился в его навязчивую идею наряду с обладанием всё большими властью и силой. Быть может, он лгал сам себе, но считал, что в силах разгадать рыжего, если окажется на месте Казамы. Люди предсказуемы: отдавшись во власть эмоций, они раскрывали самые сокровенные стороны собственной сути. Вряд ли Хоаран — исключение из этого правила.

Нужно лишь одно — его согласие на сделку, и тогда…

Впрочем, Демон допускал мысль, что всё-таки Казама виноват в сложившейся ситуации. Как бы там ни было, его контроль над человеком не мог быть абсолютным. Личность носителя всегда накладывала на Тёмного свой отпечаток. Власть и сила, да, плюс доминирующее желание носителя. У Казамы таких желаний целых два: смерть и Хоаран. Хуже того, эти два желания заменяли друг друга — либо одно, либо другое.

Забавно, но, кажется, Демон в силах исполнить лишь одно, над вторым он не властен. Именно это и выводило из себя.

***

Он пристально смотрел в лицо распростёртого под ним Демона и думал. Казама сам просил его не верить этому гаду и не заключать с ним сделок, но ведь сейчас… Сейчас Казама считал, что Тёмный будет играть честно? Почему?

А чёрт его знает.

С другой стороны, Хоаран не сомневался, что отличил бы оригинал от “подделки”, так что Демон не мог обмануть его. Но в чём тогда подвох? Подвох должен быть. Хоаран не сомневался и в том, что этот “Джин” не склонен к благотворительности. На кой ему разрешать Казаме пусть и недолго, но побыть наедине с ним? Понаблюдать? Извращение у него такое, что ли? Зачем ему вдруг понадобилось именно это? Для чего? Что это могло ему дать? Сомнительное удовольствие?

Он запутался и перестал что-либо понимать.

Вроде бы условие не такое уж и поганое, точнее, весьма заманчивое, но это-то и бесило. Почему Тёмный предложил именно такой вариант, который выгоден и Казаме, и Хоарану? Что ему с этого?

Он лихорадочно искал ответ, но не находил. И не мог вычислить подвох.

Ещё раз… Демон позволит Казаме вернуться ненадолго для короткого свидания, хочет, чтобы свидание стало… гм… продуктивным. Вроде как добрый жест и стимул, угу… И всё.

Определённо, тут что-то не так. Но что?

Кажется, у него уже голова начала болеть от попыток разобраться в этой нелепой ситуации. Кроме того, Демон не мог не знать, как они расстались, а расстались они паршиво. Собственно… Собственно, ловить Хоарану уже нечего, если не считать просьбу Казамы.

“Ему ты нужен, это я знаю”.

Пока ещё нужен? Точнее, нужен до сих пор? Но в качестве кого? Хотя… это не так уж и важно, верно? Хоаран всегда хотел лишь одного — чувствовать самому. Примут или нет эти чувства — другое дело, не самое главное. Если примут, то хорошо, если нет — он переживёт, но он не желал, чтобы его поступки трактовали неверно. Он сам терпеть не мог ложь и не лгал Казаме, потому не хотел, чтобы Казама понимал его неправильно.

“Хочешь победить и в поединке?”

Да, он помнил эти слова. И вновь они отозвались тягучей болью где-то внутри.

“Казама, и ты хочешь, чтобы я снова прикасался к тебе вот так? С “победой”? Действительно хочешь? А как же твоя обида? Твоё унижение? Если ты этого больше не хочешь, просто скажи — я приму это. Мне не нужно обладать твоим телом, чтобы… Я собираюсь спасать твою шкуру в любом случае. Не из-за платы. Мне ничего не нужно, я одного лишь всегда хотел — видеть твою улыбку и знать, что ты… что тебе хорошо”.

— Ты действительно этого хочешь? — тихо спросил он, обращаясь именно к Казаме.