Привидение-мамочка (СИ)

Они о чем - то спорили. Собаки, охранявшие сон малютки, давно проснулись, но даже не попытались подать голос, подчиняясь взгляду женщины. Даже раненный начал проявлять какие-то признаки жизни, видимо услышав сквозь свое бредовое состояние голоса людей.

Вдруг один из мужчин присвистнул, и в холле первого этажа на некоторое время повисла тишина. А потом сказал, чуть понизив голос.

-Я не знаю, как насчет младенца или чьи там еще крики послышались мистеру Грегу, но вот то, что здесь совсем недавно прошел человек, истекающий кровью, это абсолютно точно.

И эти капли крови ведут на второй этаж. Давайте-ка я…

-Нет, Стив, мне все это не нравится. Давай ка я вызову подкрепление, - проговорил голос, принадлежащий второму мужчине.

-Глупости. А если там наверху ничего нет? Сюда примчится куча народу и поднимет нас на смех. Как в прошлый раз. Да и Элли…Элли, что с тобой? К чему ты прислушиваешься?

Я, например, ничего не слышу! Элли…

-Тихо, - послышался женский голос,-Я действительно слышала хныканье младенца!

Но такое…Вот снова! Разве вы не слышите?

-Я не слышу. - сказал мужчина, которого назвали Стивом,-Да чего тут гадать! Давайте поднимемся на второй этаж и все станет ясно. А ты Филл, если решил осторожничать, оставайся здесь. Если что, мы тебе свистнем, и ты помчишься вызывать подкрепление.

Так и поступили. Один из мужчин остался внизу. А женщина с мужчиной начали подниматься по лестнице. Они успели сделать лишь несколько шагов наверх, как ступеньки угрожающе заскрипели, и сверху посыпалась труха.

-Вы как хотите, а я дальше не пойду. Вызывайте бригаду. Пускай они укрепят лестницу, и тогда… - проговорила женщина, спускаясь назад.

-Ну, Элли, от тебя я этого не ожидал! Я еще понимаю, когда Филл осторожничает, но ты…Ну что же, - увидев, что женщина спустилась с лестницы и подошла к Филу, подвел итог Стив-продолжайте дрожать от страха! Я пойду тогда один.Сказав это, Стив резво взбежал еще на несколько ступенек. Казалось, до коридора второго этажа было уже рукой подать, когда лестница вдруг рассыпалась на отдельные дощечки и труху. Перила с правой стороны рухнули, а левые стояли как ни в чем не бывало. Это и спасло Стива. Он держался за балясину и орал дурным голосом, что бы Филл вызвал спасателей. Тех самых спасателей, от чьей помощи он так гордо отказался несколько минут назад. Поднялась суматоха. Стив орал. Элли подбадривала. Филл орал в рацию. И за всем этим шумом никто не услышал, как расплакалась, испугавшись шума, маленькая девочка, лаяли собаки, и стонал пришедший в себя раненный. Впрочем, к тому моменту, как приехали спасатели и сняли смельчака Стива сверху, на втором этаже уже давно было тихо. Когда бригада спасателей, разобравшись с проблемой Стива, добралась до детской, их встретила лишь одна из собак, да еле слышно стонавший раненный. Больше в детской никого не было. Дом опасно скрипел. И поэтому спасатели не стали соваться в остальные комнаты. Завернув раненного в одеяло, которое осталось в кроватке, и прихватив грязную пеленку, они стали спускаться. Собака за ними не пошла. Впрочем, отсутствие собаки обнаружили, уже когда оказались на земле. Один из спасателей вызвался, было, вернуться за собакой, но был остановлен черепицей, которая вдруг посыпалась с крыши. Поднялся ветер.Старый дом начал стонать и опасно раскачиваться. Раненный закричал и начал вырываться из рук спасателей, потом обмяк и потерял сознание. Спасатели махнули рукой и решили убраться по добру по здорову, пока не поздно. И лишь только шум моторов стих вдали, как все успокоилось. Успокоился ветер, перестал раскачиваться дом и в наступившей тишине опять послышался плач младенца и поскуливание собак.

Пути господни неисповедимы и поэтому нет ничего удивительного в том, что не прошло и двух дней, как раненный и прихваченная на всякий случай спасателями пеленка, были опознаны безутешной няней. Жернова правосудия мелят очень медленно, но в этом случае свою роль сыграло то, что семья девочки была не просто богата, а очень богата. Пеленку было очень легко опознать. Даже в том состоянии, в котором ее нашли под кроваткой, она задерживала на себе взгляд. Когда Клаудии было два месяца, был приглашен самый лучший фотохудожник. Результаты его то трудов были нанесены на пеленку, и возле каждой фотографии стояло имя девочки, написанное огромными буквами. Впрочем, так была оформлена не только пеленка, но и все остальное белье девочки. Фантазия богатых людей не имеет границ! Но, к сожалению, дальше опознания пеленки следствие не продвинулось. Раненный был без сознания. А в короткие минуты просветления, нес всякий бред, о собаках, прозрачных женщинах, старых домах.

Возле раненного сидел специальный человек, который записывал все слово в слово, но до сих пор не было никакого упоминания о девочке. Даже в самых туманных бредовых воспоминаниях, раненный не назвал ни одного имени своих погибших сообщников и не упомянул похищенную малютку.С момента похищения минула уже неделя, а результатов все не было. Отец девочки, один и вместе с Филом и Элли, несколько раз съездил в тот дом, но дальше холла первого этажа его исследования не продвинулись. Элли уже сомневалась, что слышала плач ребенка. Однажды, где- то неделю спустя, к старому особняку подъехала женщина. Это была мать девочки. Она ушла тайком из дома, предварительно добавив сиделке в чай снотворное. Полуобезумевшая женщина знала, что если муж узнает, что она была здесь, то он примет все меры, чтобы она уже никогда не вышла из дома одна. В этой семье были свои сложности, которые невозможно было устранить даже очень большими деньгами. Женщина робко вошла в дом и почувствовала, что сейчас упадет. Слишком много сил ей пришлось потратить на то, чтобы выбраться из дома и добраться сюда. Сев на пол и отдышавшись, она огляделась. Дом не дрожал и не осыпался. Все было тихо. Но, тем не менее, доступа на второй этаж по-прежнему не было. Пол был грязным, но Ирен, так звали маму девочки, не проявила никаких эмоций, увидев, что теряя сознание уселась в самую грязь. Наоборот, какая то мысль, связанная с этой грязью, мелькнула в ее мозгу, и она изо всех сил пыталась задержать ее в своем угасающем сознании. Это было очень сложно, мысли метались не останавливаясь и очень хотелось спать. Чувствуя, что глаза ее вот-вот сомкнуться, Ирен начала бить себя по щекам. Очень сильно. На какое-то время это помогло. Она даже смогла подняться и пройти туда, куда почему-то никто до сих пор не догадался сунуться. В подвал. До подвальной двери оставалось всего ничего, когда Ирен поняла, что снова начинает засыпать. И тут она засмеялась! То-то ей показался вкус у чая странным. Она напоила сиделку чаем со снотворным, не зная, что та уже раньше насыпала в ее чашку тот же самый или почти тот же самый порошок! Смех взбодрил ее на какое-то время, она попыталась еще вспомнить о чем-то смешном и приятном, но мысли опять начали путаться. Тогда она начала щипать себя, но так и заснула, чувствуя боль от бесполезных щипков у себя на руках. Пробуждение было тяжелым. Болела голова и очень тошнило. Ирен подумала, что она все еще в клинике. Ее крошка родится еще нескоро, и тошнота будет ее мучить и мучить. Голова раскалывалась так, что было страшно открыть глаза. И было очень холодно. «У меня наверно опять был приступ, - вяло подумала женщина-а это его последствия». Женщина попыталась нащупать и натянуть на себя одеяло, но у нее ничего не вышло. Она удивленно открыла глаза, недоумевая, где медперсонал, который обычно прислушивался и присматривался ко всем ее движениям и желаниям. Она открыла глаза до упора, но ничего не увидела. Было абсолютно темно. Ирен пошарила под собой. Она лежала на кровати. Наверно такая кровать была у родителей Ирен. Правда, вряд ли они спали на ней без матраса. От голых пружин болела спина. По- прежнему ничего не понимая, женщина начала приподниматься. Рука скользнула по плоскому животу, и, мгновенно все вспомнив, женщина закричала от безысходности. Она не в клинике. Ее дочь уже родилась, и ее украли. Неловко повернувшись, она попыталась встать с кровати, но тут же закричала от страшной головной боли. Казалось, что эту боль ничем невозможно потушить, но тут произошло такое, что Ирен тут же забыла о боли, хотя та и не думала никуда отступать! Женщина услышала крик младенца. И не просто какого-то младенца, а именно своего. Этот голосок она никогда бы не спутала ни с каким другим. Кричала ее дочь! Спотыкаясь в темноте, Ирен пошла на голос. Но тут же остановилась. К плачу малышке присоединился лай собак. Женщина боялась и ненавидела собак с самого детства. Больше всего на свете Ирен хотела бы, что бы сейчас, здесь, оказался ее муж и принял бы за нее решение, или ,на худой конец, она не отказалась бы снова заснуть или упасть в обморок. Но мужа рядом не было, и выспалась она замечательно, и, поэтому, надо было что- то делать. Сделав несколько шагов по направлению к кричавшей дочери, Ирен остановилась, а потом опять попятилась назад. Она не могла себя пересилить! Она любила свою девочку, но страх был сильнее любви. Так было всегда и во всем. Любой страх был сильнее любой любви! Женщина решила, что Клаудии ничего не сделается за то время, пока Ирен выберется из дома и позовет кого нибудь на помощь. Люди выгонят мерзких собак, она заберет свою Клаудию, и тогда…Ирен увидела перед собой вспышку и поняла. что уже довольно давно, минут пять, слышит голос. Тихий такой голос. Тихий, но перекрывающий вопли Клаудии и лай собак. Потому что голос звучал у нее в голове. Голос настойчиво убеждал ее ничего не бояться и идти к Клаудии. Он уверял, что как только она найдет в себе силы повернуть снова к дочке, собаки замолчат и вообще уберутся вон. Ирен повернулась. И тут же лай собак стих и кто- то, вероятно они, промчался мимо женщины. Дверь отлетела в сторону, собаки выскочили вон, мелькнул дневной свет, который, впрочем, тут же сменился темнотой, так как дверь автоматически захлопнулась за собаками. Собаки убежали, но Ирен стало еще страшнее. Кроме нее и Клаудии здесь кто - то был еще. И хотя этот кто- то не проявлял враждебности, все равно было страшно! Клаудия успокоилась и начала гукать окликая мать, так, как это умеют делать совсем маленькие дети. Время пошло. Ирен физически чувствовала, как оно течет мимо нее. Наконец, собрав все свои силы, она пошла к Клаудии. Несмотря на то, что в комнате по- прежнему было темно, женщина стала видеть в темноте. Но это виденье не имело ничего общего с обычным зрением. Как будто…Как будто она смотрела через чьи то чужие глаза. Еще несколько шагов, и Клаудия была бы у нее на руках, но в этот момент дверь распахнулась и, хотя свет ослепил Ирен, она знала, кто стоит в дневном проеме. Знала, но упорно делала вид, что ничего не произошло.Протянув руки к тому месту, где еще секунду назад лежала Клаудия и стояла призрачная женщина, Ирен закричала: