Темные Холмы (СИ)

Девушку это жутко злило. Обычно она вела партию в любом разговоре, умело смущала и вовремя давала собеседнику обманчивую надежду, что он еще контролирует ситуацию. Но не с Алексеем. На нем не сработала ни одна уловка, и даже все ранее безотказные женские хитрости. А ведь Наталья была девушкой видной, и умело этим пользовалась в нужных ситуациях.

Вот если бы у нее на руках был некий материал, или улика, которая смогла бы его поставить в неловкое положение или заставить как-то себя скомпрометировать, тогда она смогла бы поставить его перед фактом, и ему пришлось бы все ей рассказать. Тогда она сама, или вместе с Марченко, с блеском раскрыли бы это дело, получили признание, уважение, и что уж скрывать, порцию зависти от менее удачливых коллег.

Потом можно было бы сходить на свидание с каким-нибудь хорошим парнем. Вот, Игорь Сергеевич ей постоянно намекает, что все порядочные девушки на свидания ходят, а не трупы в морге изучают сутки напролет.

На свидание можно с тем же Алексеем сходить, если пригласит, конечно. Уж больно он интересный.

За размышлениями девушка не заметила, что чай в кружке давно остыл, а в комнате стало сумрачно и неуютно. Девушка встала и пошла включать свет. Но не успела сделать и шага, как под ногами что-то промелькнуло. Наталья замерла. Мышь? Или показалось? Включив свет и бегло осмотрев пол, она вдруг наткнулась на знакомый пакетик. Тот самый, в который ее начальник положил флешку Курочкина, а потом неизвестно как потерял.

Но как он тут оказался? Распечатав пакет, вытряхнула на ладонь флешку. В воздухе запахло тленом и разложением, резко вспомнился мерзкого вида труп, но девушке было наплевать. Она, едва не потеряв полотенце, уже уселась за компьютер и подключила накопитель. Несколько секунд, и в открытом окошке появился ряд файлов. Щелкнув последний из них девушка, не веря своим глазам, испуганно замерла.

За спиной щелкнуло. Несколько раз моргнул свет, и стал очень тусклым, слово сильно упало напряжение. Запах тлена усилился, в жаркой комнате вдруг стало сыро и потянуло ледяным сквозняком. Кожа покрылась мурашками, пальцы, сжимающие мышку, свело болезненной судорогой.

- Иди сюда, - вдруг прошипело за спиной, - Иди сюда...

Но девушка не двигалась. Она изо всех сил зажмурила глаза и еще сильнее сжала одной рукой мышку, другой - подлокотник кресла. То, что она еще жива, выдавали лишь бешено вращающиеся под веками глазные яблоки.

Неведомая сила тянула и требовала, чтобы она оглянулась. Сила умоляла, угрожала, но Наталья словно окаменела. В голове начал нарастать звон и стук. Кажется, она даже слышала, как ее кто-то звал по имени, но это было неважно. Здесь и сейчас, прямо за ее спиной, находилось нечто, и оно хотело ее убить.

- Ты же хочешь узнать правду... Посмотри... Посмотри... Посмотри...

У нее уже не осталось сил к сопротивлению. Голос был таким страшным, таким властным и требовательным, он завораживал и пугал до чертиков. Свет мигнул в последний раз, и на девушку вдруг бросились тени. Со всех сторон они тянули свои длинные костлявые руки, хватали ее за ноги, больно тянули за волосы и, казалось, заморозили даже сердце. Наталья не понимала, как можно видеть с закрытыми глазами, но она их отчетливо видела, чувствовала каждой клеточкой тела, и от этого было настолько страшно, что рассудок ее начал затуманиваться. На теле красивым узором расцветали кристаллики льда.

Она уже ничего не соображала, лишь слышала странный стук и отдаленный не то крик, не то шепот.

***

Молнегорск.

Утром, как ни в чем не бывало, мама, весело напевая, приготовила завтрак и, не обращая внимания на мой угрюмый вид и изучающие взгляды, весело чмокнула меня в макушку. Пожелав хорошенько повеселиться, ведь начались каникулы, убежала на работу. А я все не мог забыть ее пустой взгляд, белки закатившихся глаз, неестественно прямую спину. Если то, что происходит со мной, добралось и до мамы, то я обязан это предотвратить. Или я просто сошел с ума, и мне все это кажется.

Даже не умывшись, я уселся за стол и без интереса поковырял завтрак, силой впихивая в себя еду. Прошлая ночь оставила на мне неизгладимое впечатление, но промаявшись до утра, я вдруг понял, что у меня всего два варианта: пустить все на самотек и, скорее всего это закончится плохо, или попытаться разобраться. Хотя со второй частью у меня с самого начала не заладилось, я до сих пор не знал с чего начать.

Внезапная трель домашнего телефона прозвучала в тишине как гром среди ясного неба, заставив меня подскочить на месте и выронить вилку. Как оказалось, испугался я не зря. На том конце я услышал некогда родной, а теперь почти ненавистный и слегка подзабытый голос.

- Привет, сынок.

Почему-то я не удивился его звонку, но все равно был не готов к разговору. Голос у него был спокойный, слегка высокомерный и, как обычно, с нотками превосходства - словно он никуда не уходил, никого не бросал и вообще, никуда не девался. Просто ушел на работу, а теперь решил позвонить и узнать, что у нас сегодня на ужин и не надо ли купить хлеба, - Как мама? Надеюсь, школу без троек закончил?

- Привет?! Как мама? Школа? - я и так был на пределе, а услышав подобные вопросы, вообще взбесился. Мне хватило лишь одной малюсенькой искры, чтобы вспылить. Отец был последним человеком, с которым бы я хотел сейчас говорить. Постоянный стресс сделал меня совершенно несдержанным, - Черт подери, как мило с твоей стороны поинтересоваться! - с каждым произнесенным словом мой голос становился все громче, - Да все прекрасно! Мама работает, зарабатывает в пять раз больше тебя. Или даже в десять. Я - круглый отличник. Как только ты свалил, у нас стало все прекрасно. Что еще хотел узнать?

- Ну чего ты злишься, ты ведь уже не маленький и должен понимать, что взрослые иногда не сходятся характерами и расстаются... - в его голосе отчетливо послышалось раздражение, словно я был в чем-то виноват, не понимал очевидных истин, и мне нужно было их объяснять на пальцах, как несмышленому ребенку.

- Да, расстаются. Бывает. Но не врут десятки лет, глядя в глаза и изображая порядочного супруга. Почти год прошел, а ты лишь сейчас соизволил позвонить?! Ну, уж нет, избавь нас от своего внимания! Ты нам больше не нужен! - мой голос сорвался, и я перешел на истерический крик, - Слышишь, не звони нам больше никогда!