Смерть планам не помеха. Часть вторая: Наперегонки со временем (СИ)

- Я не виню тебя. Тебя даже стали больше уважать. Измени ты мне с каким-нибудь рядовым, я бы сердился, но измена с такой значительной фигурой, как император квинси, даёт и тебе и мне невероятное уважение в Готее. Но если ты хочешь меня задобрить, то приготовь мне щуку с яблоками.

- Ом.

====== Мгновения счастья. ======

Маюри проснулся посреди ночи в холодном поту: ему приснилось, что его жена оказалась заперта в теле Куросаки Ичиго после супружеской измены с предводителем квинси…нет, надо проверить количество химических веществ в лаборатории – от ртутных паров так не штырит.

- Маюри, вот щука. – Ичиго протягивает ему поднос, на котором тарелка с искомым. Щука, какую Рингоноки готовила по праздникам.

Значит, не в парах дело. Его жена действительно в теле Куросаки. Маюри принял еду с некоторой опаской: зная Рингоноки, надо ожидать подвоха.

Подвох заключался в том, что его не было. Вкусная щука с яблоками, политая соусом по фамильному рецепту Рингоноки (соус был придуман ею ещё при жизни) – пальчики оближешь! Завтрак в постель дополнила чашка зелёного чая и сухофрукты. Несомненно, Рингоноки предпочитала проявлять любовь и привязанность не на словах, а на деле, но сегодня она себя превзошла. «Похоже, она считает себя виноватой в измене и старается мне угодить. Это плохо – сейчас она наверняка полезет целоваться.»

У среднестатистического синигами близость хоть с кем-то была раз двадцать-тридцать в год, не считая мастурбацию. Рингоноки не была с этим согласна, поэтому в первый же день брака договорилась с Маюри и Нанао об отличном графике: два раза в неделю с одной женой, два раза с другой. В период ежемесячных недомоганий у Маюри отдых. Когда у Рингоноки период фертильности, Нанао отдыхает (пусть даже один день). В итоге Маюри мог похвастаться бесперебойным и вполне качественным удовлетворением естественной потребности, из-за чего ему завидовали чёрной завистью почти все синигами Готея, включая генерала и Бьякую.

Но сейчас Рингоноки требовала к себе внимания в самом неподходящем теле. Безусловно, Ичиго очень привлекателен. Странно, что у него нет девушки. Но Маюри никогда не замечал за собой ТАКИХ наклонностей, даже если принять во внимание, что это его любимая жена.

- Рин, даже не думай. За этот инцидент я не тебя не ругаю, но пока не станешь сама собой – ничего более объятий.

- Ом. Но я всё-таки добьюсь своего. Ты меня хорошо знаешь.- Рингоноки забрала посуды и вышла из комнаты. Маюри облегчённо выдохнул.

Донохане к тому факту, что её подруга временно стала другом, быстро привыкла, только косилась странно первый день. Рингоноки вела себя как Рингоноки, только ещё намного женственнее. Причём, по её словам, выходило это непроизвольно – то, что от её покачивания бёдрами поскользнулся на ровном месте Ренджи Абараи (хотя у него был большой опыт общения с Рингоноки в теле Бьякуи, он поскользнулся), Маюри решил не заметить.

Но с её языка всё чаще слетало ставшее невероятно популярным выражение: «Так как друг попал в беду, Яхве мелом обведу». Она готовилась к убийству. Убийство Пустых убийством не считалось – она готовилась к настоящему убийству. И морально, и физически – вместо гантель поднимала специально оглушённого Омаэду со всеми его украшениями.

Хогэн продолжал активные действия в отношении своей дамы сердца – Исане привыкла к серенадам по ночам, к цветам на пороге, но по совету Рингоноки всё-таки закрыла окно решётками, а на ночь устанавливала сигнализацию в виде ведра воды над дверью. Чаще всего вода выливалась на неё, Ханатаро или Унохану, но это лишь подтверждало эффективность сигнализации.

В Силберне тем временем произошло ужасное: Грандмастер вышел ночью прогуляться (так утверждала Сифор) и не вернулся. Базз Би подозрительно радостно улыбался. Ещё бы – он пятнадцать минут волок отключившегося Юго в тайное и укромное место – в Хашвальдовский шкаф. Сифор обеспечивала прикрытие, а он пёр эту неподъёмную тушку через весь Силберн. А тут ещё Исида появился. Кровь выпил, но Базз видел, с каким выражением лица он это делал.

После этого Исида выпил ещё стакан молока, заел солёным огурцом и с явным блаженством уединился в личной ванной, совмещённой с туалетом. Сифор его узнала – при всех встала перед ним на колени и со скоростью 20 “Сифор” в минуту начала убеждать его в своей любви и безграничной привязанности. Приказ заткнуться она услышала только со второго раза. Император отдал её в его (Исидовское) пользование, пока не найдётся Грандмастер. Разумеется, Его Величество легко нашёл бы своего заместителя ещё утром пропажи, но…

…но здоровье не позволяло. Да, это была явно болезнь. Но симптомы казались Аскину очень странными, как и общая картина.

Всё началось через девять дней после близости Яхве и той синигами. Император с самого утра чувствовал себя мерзопакостно, после завтрака убежал в туалет, где его полчаса рвало, весь день ходил злой и раздражительный, чуть было не заснул на троне, периодически бегал в туалет. Температура колебалась, он жаловался на спазмы внизу живота. Аскин готов был голову дать на отсечение, что это из-за той близости. Вдруг та синигами его чем-то заразила? Ведь были ещё симптомы: гиперчувствительность к запаху ранее любимой рыбы, насморк, снижение иммунитета… Плохо, очень плохо. Тут ещё НаНаНа что-то пошутил насчёт беременности…стоп. Всё сходится.

- Ваше величество, все симптомы указывают на беременность, но этого просто быть не может!

- Проверяй!

- Ох-ох, за что мне всё это…приготовьте руку.

К счастью, ничего не определилось. Но Яхве лучше от этого жить не стал. Появились ужасные пищевые пристрастия. К счастью, в мире живых жила красивая и добрая девушка, подруга того рыжего недосинигами, стряпня которой Яхве очень понравилась. Салат с арбузом и чесноком, фаршированная шпинатом и сыром треска, овощной суп с крапивой…всё это Императору очень нравилось, но приводило остальных в уныние. Даже Эса, который и так особым весельем не отличался.

А Орихиме и рада была стараться. Тем более, что ей ещё и приплачивали за молчание. Благо квинси догадались снять форму и сменить причёски.

Хайнеко готовилась рожать. Ребёнок занял выжидательную позицию – иначе это затишье называть язык не поворачивался. Пацану уже придумали имя…ну, а если родится девочка, тоже подойдёт. Он-она одобряет.

Но откуда даже подготовленному морально и физически занпакто, что у парня был свой взгляд на время родов? Откуда можно было знать, что ребёнок захочет родиться прямо посреди ночи.

Да, в три часа ночи Рангику проснулась оттого, что Хайнеко велела звать подмогу в лице занпакто Уноханы – Минадзуки. В итоге уже через час о родах знали все, кто проснулся. А проснулись все. Кроме Рингоноки, которую запретил будить Маюри. Рингоноки снились рыбы. Много-много аквариумных сомов гонялись за ней. А ещё ей снился Ичиго, который просил не позорить его перед всеми и вернуться к нему домой, на что Рингоноки ответила отказом. Ага, домой, а кто же о Нанао заботится будет? Маюри? Елена? Это ведь реацу Рингоноки помогает лучше всего…да и о Маюри надо заботиться. Елена же окончательно и бесповоротно привязалась к своей сводной сестричке. Ну, про сестричку – это к Нанао. Она была убеждена, что если бы это был мальчик, у неё давно уже случился бы выкидыш. А раз проблем нет, то это девочка. Ага, конечно.

Елена как называла «это» братиком, так и называет, поправки Нанао слушает с явным сомнением, а иногда и просто игнорирует. И Нанао пугается – либо Елена такая упрямая, либо…либо Елена знает больше других. Что неудивительно, если вспомнить её отца, в которого она пошла внешне и характером. От Рингоноки ей достался только цвет волос.

- Блатик…- удивительно ласково шепчет она и поглаживает живот Нанао. Маюри вздыхал и шептал что-то про подозрительную нежность старшей дочери (Нему он старшей дочерью не считал). Рингоноки тайно проводила свои процедуры. А братик в ответ на поглаживания старшей сестры давал о себе знать слабым ударом. Ну вот, теперь и Нанао думает, что это мальчик.