Аид

Я опоздала к обеду. Брат с сестрой были уже на веранде. Айви уткнулась носом в книгу, а Габриель, глубоко задумавшись, перебирал струны гитары. Я подсела к ним и стала гладить своего пса Фантома, крепко спавшего уткнув морду в большие шелковистые лапы. Он шевельнулся под моей рукой, подставив гладкий серебристый бок, и поднял грустные глаза, словно спрашивая: «Где ты была целый день?»

Сестра еще толком не научилась отдыхать в гамаке: сидела слишком прямо и напомнила мне мифическое существо, бесцеремонно выброшенное в незнакомый мир. На Айви было бледно-голубое платьице из муслина, а от тускнеющего солнца она загородилась крохотным зонтиком. Наверняка отыскала в какой-нибудь антикварной лавке и не удержалась от покупки.

— Где ты его выкопала? — усмехнулась я. — Вроде бы такие давным-давно вышли из моды.

— А по-моему, очаровательный, — возразила Айви, откладывая книгу.

Я заметила название.

— «Джен Эйр»? А ты знаешь, что это любовный роман?

— Меня предупредили, — надменно отозвалась сестра.

— Ты идешь по моим стопам! — поддразнила я.

— Весьма сомневаюсь, что когда-нибудь дойду до такого безумного головокружения, — деловито заметила Айви, но глаза у нее смеялись.

Габриель оторвался от гитары и взглянул на нас.

— Думаю, по этой части никто не превзойдет Бетани, — улыбнулся он и, бережно отставив инструмент, встал, глядя в море. Габ, по обыкновению, держался прямо, как стрела. Его стальные глаза и чеканное лицо напоминали о небесном воинстве, к которому он и принадлежал, однако одевался брат по-человечески — в линялые джинсы и свободную рубашку. И смотрел открыто и дружелюбно. Я с удовольствием отметила, что Габриель в последние дни немного расслабился. Мне казалось, что и брат, и сестра смягчились ко мне, смирились с моим выбором.

— Как ты всегда успеваешь вернуться домой раньше меня? — пожаловалась я. — Ведь я на машине, а ты пешком!

— У меня свои способы, — загадочно усмехнулся брат. — Кроме того, я не торможу каждые две минуты, чтобы выразить свои чувства.

— Мы не тормозим, чтобы выразить чувства! — запротестовала я.

Габриель поднял бровь.

— А это не машина Ксавье стояла в двух кварталах от школы?

— Может, и она. — Я беззаботно тряхнула головой, разозлившись, что Габ, как всегда, прав. — Но уж не каждые две минуты!

Айви с трудом сдерживала смех, ее лицо в форме сердечка разгорелось.

— Ох, Бетани, успокойся! Мы уже привыкли, что молодые люди тусуются не таясь.

— А этому ты где научилась? — спросила я. Раньше Айви не пользовалась разговорными словечками. Ее правильная речь звучала так неуместно в современном мире!

— Я тоже, знаешь ли, провожу время с молодыми людьми, — пояснила сестра, — и хиппую как умею.

Мы с Габриелем расхохотались.

— Для начала постарайся не слишком «хипповать», — посоветовала я.

Айви любовно взъерошила мне волосы и перевела разговор на другое:

— Надеюсь, эти выходные у тебя свободны?

— А Ксавье можно будет пригласить? — мгновенно спросила я, даже не поинтересовавшись, что задумали брат с сестрой. Ксавье стал неотъемлемой частью моей жизни. Чем бы я ни занималась, я только о нем и думала.

Габриель закатил глаза.

— Если без него нельзя…

— Как же без него? — ухмыльнулась я. — Так что у нас?

— В двадцати милях отсюда есть городок Блэкридж, — сказал брат. — Говорят, там у них… беспокойно.

— То есть их беспокоят демоны?

— За последний месяц пропали три девушки и под проезжающей машиной провалился крепкий, надежный мост.

— Похоже, наши проблемы, — поморщилась я. — Когда выезжаем?

— В субботу, — сказала Айви, — так что иди-ка отдыхать.

Глава 2

СОЗАВИСИМОСТЬ

На следующий день мы с Молли и девочками сидели на западном дворе — в нашем новом излюбленном местечке. Молли, потеряв в прошлом году лучшую подругу, переменилась. Мою семью тогда подняла по тревоге смерть Тейлы от рук Джейка Торна. Мы не подозревали, насколько он силен, до того дня, когда Джейк, бросая нам вызов, перерезал девочке горло.

С тех пор Молли отошла от кружка старых подруг и даже от верного друга. Я держалась с ней рядом. Перемена меня не тяготила. Понимая, что ее сейчас переполняют мучительные воспоминания о Тейле, я хотела сколько сумею поддержать подружку. Впрочем, наша новая компания не слишком отличалась от прежней. Мы с этими девочками и раньше водились, только не были близки. У новых подружек были те же знакомые, те же сплетни, и влиться в их общество оказалось проще простого.

В прежней компании Тейлы стало напряженно, и я понимала, что Молли в ней тяжело. Порой разговор ни с того ни с сего обрывался. В таких паузах каждая думает одно и то же: «А что бы сказала сейчас Тейла?» — но произнести ее имя вслух никто не отваживается. Я чувствовала, что для тех девочек жизнь никогда уже не станет прежней. Они старались вести себя как ни в чем не бывало, однако смеялись слишком громко, а шутили как по заученному. Во всем, что они говорили и делали, ощущалось отсутствие Тейлы. Молли с Тейлой были ядром компании, авторитетами по множеству вопросов. Но Тейлы не стало, а Молли полностью устранилась. Девочки, лишившись обеих наставниц, словно повисли в воздухе.

Тяжело было видеть, как они пытаются совладать с горем — с горем, которого не могли высказать из страха, что после не совладают с чувствами. Мне так хотелось сказать им: смерть — не конец, а новое начало и Тейла просто перешла в новую плоскость бытия, отбросив оковы тела. Мне хотелось рассказать им о Небесах и о покое, который они там обретут… Но, конечно, поделиться этим знанием было нельзя. Мало того что я нарушила бы наши правила и обнаружила наше присутствие на земле — меня еще и мигом вышвырнули бы из компании, сочтя чокнутой.

Наши новые подружки сбились кучкой на резных деревянных скамьях под каменной аркой. Это место они объявили своим. Посторонний, которого сюда заносило, надолго не задерживался. Взгляды жгучей укоризны, бросаемые в его сторону, скоро отгоняли такого подальше.

Над головой угрюмо нависли серые тучи, однако девочки до последнего не желали уходить в помещение. Они сидели, как всегда, с безукоризненными завивками, подобрав юбки, и впитывали жиденькие лучи солнца, прорывавшиеся из-за туч и омывавшие двор мягкой рябью света. Над своим загаром надо работать при каждой возможности!

Предвкушение Хэллоуина вызвало немалое волнение. Для праздника выбрали пустующее поместье за пределами городка: оно принадлежало семье старшеклассника Остина Нокса. Дом выстроил его прадед Томас Нокс в 1868 году, вскоре после окончания Гражданской войны. Томас был одним из основателей города, и, хотя семья Остина не приезжала туда годами, снести здание не позволял закон об охране памятников старины. Вот дом и стоял пустой, необитаемый. Обветшалый сельский особняк с большими верандами со всех четырех сторон, а вокруг — поля и забытая дорога. Местные прозвали его «домом Страшилы Редли», [2] потому что никто оттуда не выходил — а Остин клялся, будто видел как-то на ступеньке крыльца призрак своего прадеда. Молли уверяла, что лучшего места для вечеринки и не придумаешь: никто туда не захаживал, разве что случайный путник ненароком собьется с дороги и свернет на проселок. К тому же от города довольно далеко, так что жалоб на шум не будет. Поначалу мы замышляли небольшой междусобойчик, но слухи о нем разошлись по всей школе, и даже кое-кто из задавак-старшеклассников выклянчил приглашение.

Я сидела рядом с Молли. Подруга скрутила свои светлые кудряшки в «калачик» на макушке. Без косметики личико у нее было как у фарфоровой куклы: круглые голубые глаза и губки цвета розового бутона. Она не удержалась мазнуть губы блестящей помадой, но в остальном нарядилась скромнее скромного — во вкусе Габриеля. Я думала, что пора бы ей уже пережить безнадежную влюбленность в моего брата, однако пока чувства, как видно, только усиливались.