Морок (СИ)

— У-тэ-то да-а!!! Фантастика, жесть…

— Ёлки сушёные, это же надо! Услышать себя прошлого…

— Прикольная тема рулит! Я вспомнил мультик «Замороженные слова»…

— Наши слова никто не морозил! Мы в одном дне гуляем и идём по пути самих себя…

— Фантастика! Кому расскажи, не поверят!

— В дурдоме поверят…

— А я гляжу, чё-то не то! — Восторженно, перебивая всех, гремел Олег. — Чую, Ванька что-то не в ту степь погнал, гонит какую-то ахинею… Ба, думаю, что за притча? Потом уже секу, ага… Его базар другим нахлёстывает! Причём из его же репертуара. Из раннего…

— Вадим! — Обратилась к Зорину Наталья. — А ведь, это и есть, тот самый морок? В смысле, звуковой?

— Пожалуй… В определённом смысле, да! — Вадим усмехнулся. Отчего-то его негласно сделали главным «по тарелочкам». — Если считать, что Холм сам по себе сплошной морок, то это чудо — чистое проявление звуковых… Эмм… — Он полез за словом, замешкавшись в определениях.

— Непоняток! — Подкинул Ваня словцо из просторечья.

— Аномалий… Пусть будет так. — Улыбнулся Зорин. Группа давно была на ногах и сейчас оживлённо переплясывала, топчась на месте. Пережитое стало непостижимым и одновременно тонизирующим напитком. Ребята громко спорили, жестикулировали и извергались впечатлениями. Вадим подумал, что свою долгожданную конфетку они получили, а вот теперь бы… Пора и честь знать.

С первого раза ему не удалось перекрыть гомонящую молодёжь, пришлось сойти на крик. Поймав, наконец, взгляды, пояснил:

— Я понимаю… Сенсация и всё такое! Но не лучше ли нам продолжить путь? Двадцатая минута на парковке! Если уж так подпирает, по пути и обсудите… — И, проследив за тянущимися, к багажной клади, руками, добавил менее сурово:

— Наши призраки давно умотали. А мы галдим… Давайте-ка поднажмём, авось, у ручья их нагоним. Ещё разок, а?!

Последние доводы оказались убедительней кнутов. Ребята молниеносно выстроились в колонну. Вадим ухмыльнулся и скомандовал «вперёд», думая между тем о значении стимула и роли подслащённой пилюли. Возбуждённый коллектив долго ещё перекрикивался за спиной, а Олег, желая тоже поучаствовать в обсуждениях, частенько разворачивался. В итоге тормозился и, конечно… Вадим хорошо упорхал вперёд, оставляя приличный промежуточный разрыв. Спустившись на ровное плато, Зорин подождал, пока команда подтянется, чтоб сообща уже пилить по прямой, до первых проблесков ручья.

Фигурки приблизились, и бубнящий перемол голосов превратился в отчетливые слова.

— … призраки — это фантомы умерших, а мы не умершие…

— А в чём разница? Ну, у нас фантомы вчерашних. Нас, вчерашних…

— Да чё вы спорите? Призраки — это вообще Каспер! Облако… У нас другой случай, у нас слуховые глюки…

Они до сих пор спорили. Это ж надо, как пробрало! Хотя понять их можно. Не каждый денёк такое в лоб и по лбу… Сам Вадим, когда его срезало понимание, что воздух бормочет ихними голосами, оторопел лишь на миг, на секунду, а потом как отливом схлынуло. Отлегло. Отпустило. И в возбуждение он не впал, хотя конечно самим фактом проникся. На то были объективные причины, и одна их них, весомая — груз ответственности за людей, правильность выбора и общий благополучный исход. Постоянно свербела мысль, угнетала, кружила, что делает он не совсем то, не совсем верно, и что вот ещё немного и, Холм, всласть натешившись, раздавит его как курёнка тележным колесом. В чудеса, которые он, будучи материалистом, не верил, сейчас пройдя через весь ощип, поверил. Поверил! Принял сознательно легко, как поведенческую тактику. А что оставалось? С волками жить… Сомневаться всегда легко, когда ушёл, избавился от нехристи. Приятно потом пересмотреть пережитое: а был ли мальчик? К несчастью, мальчик был и есть. И, чёрт побери… Неизвестно, что он ещё готовил. Какие штучки далее Холм припас и будет ли этому конец, желательно, счастливый, вот о чём болела голова у Зорина. На всё про всё не оставалось места для щенячьих восторгов. Поход, вне сомнения, перестал быть томным. Давно, перестал…

— Привал! — Коротко бросил Зорин, обозрев место их прошлой стоянки. Ручей всё также изгибал свой журчащий шлейф и терялся за поворотом разбитых валунов. В прошлый раз, то есть вчера, он крикнул: «Привал и обед!» На текущий момент есть не хотелось. Отобедали вот только… Впрочем, не мешало бы спросить остальных.

— Как насчёт, покушать, отобедать? — Зорин оглядел рассредоточенный строй.

— Николаич, — недоумённо посмотрел Олег, — вот только поели…

— Знаю! Мало ли… Моё дело — предложить, ваше — ответить! Значит, нет?! Ладушки! Курим, отдыхаем, оправляемся… Минут пятнадцать и… По коням! Вопросы?

Начался привал удивительно странно. Походники, едва пристроив ягодицы на выпуклые мягкие вещмешки, тут же закрылись щитом молчания. Всю дорогу, без умолку трендевшие, они погрузились в какое-то полусонное медиативное состояние. Единодушно. Вадима это покоробило. Он однозначно попал впросак от такой неожиданной смены настроения. А когда понял… Заулыбался.

— Да ну, ребята… Это ж не факт! Да и с Холма мы спустились, если кто не заметил…

На него мрачновато покосилась женская половина, словно он сказал что-то неприличное. Зорин пожал плечами и вежливо консолидировался в общем стремлении достичь «аудиоконтакта». Однако, «театр у микрофона» по заказу не работал и, как предвидел Зорин, кроме журчащего звука воды, уши больше не улавливали ничего. Если не считать, конечно, шума леса и оркестра кузнечиков.

— Облом. — Первый сдался Олег. — Их здесь нет!

Кого «их», понимали все, хотя правильней сказать было «нас»…

— Так жа-алка… — Наталья по-детски сложила губки. — Мне так понравилось!

— А уж как мне понравилось! — Прищурился Климов. Ваня был в своей стезе: между иронией и искренностью. Но в данном случае, «раздвоение себя» его потрясло без двусмыслий.

— Ну, хоть здесь-то, слава богу! — Зорин помахал рукой у носа. Дымок прикуренной сигареты потянулся от Олеговой руки, назойливо забираясь в ноздри некурящих. — Чай, теперь ваши душеньки довольны? А то морок подавай им, морок… Вот вам и морок! Что лично меня, я сыт по горло… Счас бы на этой оптимистической ноте, взять да опустить занавес! Финальный. А?! Господа охотники за привидениями, что скажите?

Диаметрально разных мнений не оказалось. Никто не хотел оставаться там, где удерживают за подпоясок. Дома будет приятно об этом потрепаться, побалагурить, но это дома. А сейчас… Добраться бы до него.

Ровно через пятнадцать минут путники уже двигались согласно заданному курсу, безотчётно доверяя своему «поводырю». Роль последнего исполнял всезнающий Вадим, чьё реноме в свете последних событий сильно покачнулось, если не в глазах подопечных, то в его собственных, однозначно. До Заячьих камней было полчаса ходу, но эти полчаса как момент истины выливались в один краеугольный камень преткновения, который следовало либо столкнуть, либо разбить об него лоб. Стоит признать, что разбитый лоб вдохновляет настырных и пытливых на новые пути решения, хотя не означает, что опыт надо выстраивать именно таким макаром. Разбиванием… Вадим, конечно же, хотел обойтись малой кровью, и поэтому расчётное расстояние до Заячьих разбил на маленькие пути-фрагменты. Каждый такой мини-путь он условно вытянул по восемь метров, если брать в английских ярдах, то по семь с небольшим. Намерил, естественно, визуально. Плюс минус, ориентировочно… Прохождение такого участка Зорин приравнивал к маленькой победе и вбивал импровизированный флажок — колышек с белой привязью-ленточкой. Ветки он загодя наломал и заточил у ручья, также как и ленты наполосовал из протирочной ветоши. Ленточка служила маячком. Она достаточно хорошо просматривалась на следующем взятом рубеже. Если конечно оглянуться и внимательно потаращиться назад. Так как последний по обыкновению шёл Ваня, определять выделяющиеся белые пятна в траве, обязали именно его. Климов, отнёся к делу серьёзно, ибо не секрет, все понимали: это элементарная подстраховка. С Ваней оговорили сигналы. Пока он молчит — всё нормально. Окрик: «не вижу!» означает два момента: либо он не может найти глазом маячок, пока не нащупал… Либо он его не видит в силу поменявшихся «декораций». Второй момент означал, что их отбросило снова на Холм (если конечно Холм не научился перебрасывать их с разметками). Сам Вадим, в общем-то, и так помнил дорогу, а значит, на глазок помнил и местность. Но он подстраховывался… Не было шибкой уверенности, что Холм не обморочит его и в этот раз, не зальёжит ему разум. Сердце его беспокойно стучало. Он твёрдо решил проследить, заметить, когда произойдет эта самая «переброска». Фрагментально засечь границы перехода… Пусть заведомо они в проигрыше. Пусть! Но он должен это дело просечь. Секунда в секунду… Должен увидеть и баста!