This one. Книга первая. Суровая земля (ЛП)

Чистый идиотизм. Будем надеяться, что это по незнанию, которое можно исправить, а не из-за бедности ума. Нет смысла сейчас волноваться об этом. Хико покачал головой и сказал твердым спокойным голосом:

– Нам нужно очистить эти раны, мальчик.

Малыш посмотрел на него снизу вверх, потом взглянул на тропинку к озеру, явно смущенный.

– Нет, воды недостаточно. Не для ран, которые оказались рядом с нечистыми вещами. На самом деле все раны должны очищаться и содержаться в чистоте, так что это тебе хороший урок.

Хико отпустил руки мальчика, пока рассматривал варианты своих дальнейших действий. Нужно чем-то забинтовать раны, чтобы прикрыть от грязи. Как правило, это не было проблемой, но сейчас его запасы были весьма скудны. Довольно долго находясь в дороге и не сталкиваясь с подобными проблемами, он не чувствовал необходимости заботиться о таких вещах. Его мастер всегда говорил ему, что его недальновидность всегда будет создавать ему вечные проблемы. До сегодняшнего дня он не видел смысла в постоянном нытье старого ублюдка.

Несколько полос, оторванных от рукава рубашки, пожертвованной все более растерянному беспризорнику, послужат бинтами. Несколько минут в кипящей воде сделают их достаточно чистыми. Глаза малыша следили за каждым его действием, никогда не теряя следа и требуя объяснения, которые он предоставлял не задумываясь. Прошло уже много лет с тех пор, как я говорил так свободно, как сейчас. И как-то бессознательно Хико начал расслабляться.

Пока не пришло время для неприятной процедуры.

– Мальчик, руки.

Мальчик послушно протянул их. Взяв саке, Хико схватил левую руку мальчика – где на ладони была самая плохая рана – и предупредил:

– Это будет больно.

Когда он вылил саке на рану, мальчик взвыл и попытался выдернуть руку. Хико не позволил ему. Вместо этого он поставил кувшин и протер рану алкоголем. Мальчик со слезами на глазах отчаянно боролся с болью. Хороший мальчик, одобрительно кивнул Хико и снова взял бутыль.

– Теперь большой палец.

Мальчик задохнулся и заморгал, чтобы смахнуть слезы из глаз. Саке в рану это больно. Он не был уверен в том, почему человек-дух сделал это, но, казалось, ему не доставляет удовольствия причинять боль, и он дал ему рубашку. Никто этого не делал раньше для меня. У него даже не было запасной, а утро было холодным, подумал мальчик, и только поэтому стоило доверять человеку-духу и позволить ему делать эти безумные вещи.

Саке жгло, и рана запульсировала, но, по крайней мере, интенсивные вспышки продолжались недолго, это дало мальчику возможность противостоять боли. Скоро это кончится… еще немного потерпеть, повторял он про себя в попытке отвлечься.

Какое странное решение полить рану саке. Он никогда не пробовал пить, но видел, как пьет отец, и знал, что это дорого. Выбросить так много денег на промывку раны это глупо. Это должно иметь смысл – никто не будет так сорить деньгами без причины. Может, друг-дух знает?

Дух немедленно ответил картинкой старика, очищающего большую и страшную рану с помощью саке. Ну, если другие люди тоже так поступают, значит, сумасшедший человек-дух в белом плаще не просто так это делает.

– Это что, помогает? – спросил мальчик друга-духа.

Чувство ласкового утешения.

Человек-дух схватил его за правую руку и вернул в реальность. На этой ладони царапины не кажутся такими уж плохими, подумал мальчик. Человек-дух, кажется, думал так же и сосредоточился на очистке глубоких разрезов на кончиках пальцев. Мальчик зашипел, когда саке полилось в ранки, но глаза больше не слезились. Он привыкал к этому чувству.

Тогда человек-дух закончил.

– Просто дай рукам высохнуть и ничего не трогай. Если ты, конечно, не хочешь, чтобы я снова чистил их саке.

Мальчик удивленно моргнул. Опять, только за прикосновение к чему-то? Он вздрогнул и энергично затряс головой. Человек-дух улыбнулся и хрипло усмехнулся, а потом сказал:

– Хороший мальчик.

Почему-то эти слова заставили его чувствовать себя гораздо лучше. Прошло так много времени с тех пор, как кто-нибудь хвалил его, так что он улыбнулся в ответ.

После этого остаток ночи прошел хорошо. Хико принес еще воды, и, наконец, ему удалось приготовить рис на ужин и дать немного мальчику. Малыш – Кеншин – взял еду, а потом метнулся к свернутому одеялу и принес какую-то сушеную рыбу, которую предложил в обмен.

Простой обмен. Хико не знал, что думать об этом, поэтому воздержался от комментариев. Вместо этого он принял предложенное и вернулся к собственной еде, где встретился со следующим препятствием – столовыми приборами. В походных запасах у Хико была только одна пара палочек для еды, а у ребенка только что очищенные руки с чистыми бинтами.

Он мог быть сколько угодно гордым и образованным человеком, но все же в сложных ситуациях способен отказаться от этикета и поесть руками. В любом случае, рис не особенно трудно есть подобным образом. Сушеная рыба размягчилась во влажном рисе, так что стала менее неприятной на вкус.

Уголком глаза он следил за своей маленькой ходячей загадкой. Кеншин пользовался палочками для еды как местный. Хммм, может, он здесь родился и один из его родителей был японцем? Как еще объяснить это невысказанное знание правильного образа жизни? Его любопытство вспыхнуло. Может, пора уже распутывать этот маленький клубок путаных сведений?

– Мальчик, ты откуда?

Малыш остановился и поднял голову от чашки с рисом. Прожевал, проглотил, а потом склонил голову набок в ответ на очевидный вопрос. Не получив никаких пояснений, мальчик нахмурился и наконец ответил:

– С горы.

Ага, это не сказало Хико абсолютно ничего. В Японии повсюду горы. Куда бы ты ни пошел, они будут маячить на горизонте. Может, попробовать расспрашивать другими словами, но какова вероятность того, что мальчик назовет точное место на карте, которой, кстати, у Хико и не было? Даже если он и знает это место, какую пользу это принесет? В Японии было немного иностранцев, и все они всегда держались около столицы или крупных гаваней, даже теперь, когда черные корабли насильно открыли страну для внешней торговли всего два года назад.

Было негласное правило, что иностранец не может поехать в глушь, а акцент мальчика явно говорил о том, что он именно оттуда. Хико нахмурился и задумался над тем, как сформулировать вопрос, ответ на который он хотел получить. Если место не так важно, возможно, родители дадут ему ключ. Так что он попытался зайти с другой стороны.

– Кто-нибудь в вашей семье отличался от других?

– Я. Жители называли меня «неудача».

Черт побери, ругнулся Хико про себя и покачал головой. Хватит уже ходить вокруг да около.

– Кто был иностранцем в вашей семье?

– Что значит иностранец? – спросил мальчик, невинно распахнув голубые глаза.

Хико в расстройстве заскрипел зубами, полыхнув раздражением. Сейчас ему хотелось что-нибудь треснуть. Резкий звон прервал его возмущение, и он немедленно поднял глаза. Мальчик уронил чашку с рисом и, побледнев от ужаса, отползал назад. Хико немедленно погасил вспышку ки. И одновременно с этим полный ужаса взгляд исчез, но мальчик все еще неподвижно сидел в стороне, выглядя скорее как испуганное животное, чем человеческий ребенок.

Отчасти логично было то, что мальчик до сих пор не доверял ему. Но тем не менее, такая резкая реакция на простую вспышку темперамента? Ребенка, должно быть, избивали, или, возможно… Нет, это невероятно до крайности. Ни один ребенок не может чувствовать ки без подготовки. Реакция – это просто совпадение.

И, безусловно, сейчас не время думать об этом. Хико вздохнул. Вспышки темперамента – это не то, что он может позволить себе теперь. Если, конечно, ему хочется построить доверительные отношения между ними.

– Иди сюда. Я тебя не ударю, – пробормотал он и вернулся к еде.

Мальчику потребовалось некоторое время, чтобы вернуться к огню и взять чашку. Ладно, все возвращается на круги своя.

Усталость брала свое – это была долгая ночь, и уже наступал рассвет. Сейчас и правда не до этого.