Волшебство на грани или снежное путешествие (СИ)

Если честно, на учебный процесс настроиться не получалось, все это время я сидел и думал о чем-то своем с таким мечтательным видом, крутя между пальцев простой карандаш, украшенный блестящими звездочками, что Мистер Зорт, который вел у нас первую лекцию, подумал, что не будет лишним меня окликнуть.

- Семён, не огорчай меня, ты теряешь свою сосредоточенность, – он опустил свою старую тетрадь с записями, голос у него был недовольный.

Ну да, если учесть, что мы второй год постигаем его дисциплину, в которой внимательность была главным принципом, преподавателя моё витающее в облаках отвлеченное состояние огорчало.

- Простите, - я похлопал глазами и выпрямился, сначала вообще не сообразив, что мистер Зорт ко мне обращается.

- Жаль, что ты не используешь методы, пройденные на наших занятиях, на практике. Это многим студентам помогает быть собраннее, - покачал головой Мистер Зорт. – Посмотри, хотя бы, на Раису, она никогда не позволяет себе отвлекаться.

Раиса Демонс, которая сидела со своей вечно улыбающейся прыщавой подружкой Нэйзой, обернулась кинуть на меня осуждающий взгляд, все еще не понимая моего поступка в холле. Я пренебрег советом Мистера Зорта и не бросил ей ответного взгляда, потупив взор, уставившись в угол парты.

Когда преподаватель снова поднял тетрадь и продолжил читать лекцию, я притворился даже, что слушаю, но, получалось не очень. Мысли не хотели приступать к методике самоконтроля, разработанной господином Чинским, и вдумываться в глубины его изречений по поводу дисциплины. Афанасий косился на меня, явно желая что-то сказать. Помедлив минуты две-три, он все же не выдержал и прошептал, выдавив из себя:

- Ты сегодня странный.

- Разве? – я даже посмотрел в его сторону, отвлекшись от созерцания мерцающей лампы над головой Мистера Зорта.

- Да, - кивнул он, записывая несколько мудрёных терминов. – Ты ведешь себя странно.

Афанасий Лоин отличался не шибко богатой фантазией и синонимами оперировал плохо.

- И что навело тебя на эту гениальную мысль? – поинтересовался я, запихивая карандаш за ухо. Скелет большой черепахоподобной рыбы глядел на нас пустыми глазницами со своей полки. Знаете, если бы я был режиссером и решил снять фильм ужасов, то снял бы про скелет этой рыбы, увеличив его раз в двадцать, и отправил бы крушить Зебровск, пожирая людей, разбрасывая их оторванные конечности, заливая всё кровью...

- Потому что ты улыбаешься, и ничего не записываешь, а еще надел форму университета, а еще слишком довольный…

Услышав это, я закатил глаза и ответил:

- Лоин, в бездну тебе провалиться, почему ты считаешь, что это ненормально, если половина, даже больше, студентов ЧАЛИКУНа ведут себя точно так же…

- Но ты ведь так не делал, - Афанасий сглотнул, но настаивать на своём не прекратил, хоть и чувствовал себя неуверенно, – не улыбался, все время в черном был, мрачный, как туча…

- В кои-то веки веду себя обычно, а они еще и возмущаются, - я действительно не понимал, что он от меня хочет.

- Обычно?

- Да, Лоин, ты, наверное, отвык. Извини, что не оправдываю ожиданий, но повторно вогнать себя в депрессию я не могу, да и не хочу, – я вынул карандаш из-за уха и стал раздраженно крутить его в руках, уже не смотря на своего соседа по парте.

- Но ты же…

- Да когда до тебя дойдет, что сердитым гоблином я быть не собираюсь. Я снова хочу жить, понимаешь, это ведь здорово! – воскликнул я, воздев руки к потолку, на всю аудиторию, Афанасий боясь, что задену, чуть не упал со стула.

В этот момент все, кто был в аудитории обернулись на нас, а Мистер Зорт выглядел чуть ли не сердитым. Я так и замер, Афанасий, если бы был черепахой, спрятал голову в панцирь, ну а так, он просто вжался в свой стул. Преподаватель из последних сил сдерживался, чтобы не повысить тон:

- Семён, я вижу, мой предмет тебе сегодня не интересен.

- Простите, - произнес я, медленно опуская руки (который раз уже это ему говорю сегодня?). Одногруппники, кто с осуждением, кто с недовольством, кто с интересом, кто вообще без эмоций, смотрели на меня, ожидая, как же отреагирует Мистер Зорт. Никто за годы нашей учебы еще не мешал ему вести лекции, и вообще не вел себя так вызывающе.

- Ну, раз уж обратил наше внимание на свою персону, так изволь поделиться причиной своего ликования, - ухмыльнулся Мистер Зорт, снова опуская свою тетрадь. Вообще, он не считал меня плохим студентом, да и я ходил несколько месяцев к нему на индивидуальные занятия, и он знал обо мне то, что не каждый преподаватель должен.

Я потупил взгляд, считая виноватым Афанасия, которому опять не досталось даже малюсенькой порции замечания.

- Ну же, встань и скажи. Может, мы тоже порадуемся, - не отставал Мистер Зорт, он был из тех преподавателей, кто проявлял ко мне своё сочувствие, после гибели Карси.

Я набрал в легкие больше воздуха, встал, выпрямился по струнке, выдохнул, снова вздохнул. Все смотрели на меня, даже Раиса, которая хотела провалиться сквозь землю, потому что чувствовала, как ей стыдно за мое поведение. И они тоже будут думать, что я ненормальный. Хотя, наверное, дальше некуда.

- Вы можете не поверить, но Карсилина Фротгерт жива, - сообщил я на выдохе, стараясь не смотреть в их лица, - И из-за этого я чувствую непривычное для себя состояние радости и не могу сосредоточиться.

Раиса сразу же презрительно отвернулась, громко щёлкнув ручкой.

- Что, правда? – послышались восклицания.

- А она придет?

- Как здорово!

- Ты не врёшь?

Одногруппники ждали, что еще им скажу, но я тактически молчал. Отец вообще-то запретил сообщать о том, что Карси жива, сказал, что ДС должно подготовить эту новость для народа. Объяснить возвращение принцессы не с точки зрения того, что её вернул к жизни какой-то принц из другого мира, а с точки зрения того, что она инсценировала свою смерть, пережидая угрозу для жизни, исходящую от колдунов ОбГаТра, или еще от кого-то (кого отец, Зольтер и Серебринка еще не придумали). Мне, если честно, не нравилась эта за уши притянутая обманка, если и говорить людям, то честно, ибо это не в характере Карси – пережидать угрозу, вместо того, чтобы столкнуться с ней нос к носу. Пережидать – трусливо, она так считает.