Любовница Леонарда (СИ)

— Ну, сказала — замуж! — мотнул он коротко стриженой головой. — Мне сперва надо крепко на ноги встать, деньжатами обзавестись, а потом уже и того…

— Обзавестись деньжатами, говоришь? — переспросила девушка и, сунув руки в карманы своей курточки, прибавила: — Это как, наворовать?

— Ты че, думаешь, я только воровать могу? — в глазах Бондаря вспыхнула искорка возмущения.

— А что еще ты можешь? — со смешком произнесла Архелия и, отвернувшись, неторопливо пошла по улице.

Он зашагал рядом.

— Мы с Борькой Сысоевым бизнес закрутим! — похвастался, прикуривая новую сигарету. — Мы с ним теперь кореша.

— Плохого ты себе кореша выбрал! — покачала головой девушка. — Он тебя быстро подведет под монастырь.

— Борька — нормальный, толковый мужик! — горячо возразил Серега. — Я рад, что мы с ним подружились.

— А почему он не прижился у этой женщины из Мазаевки, как ее… Зинка, кажется? — полюбопытствовала Архелия.

— Так ей же почти сорок, прикинь! — хмыкнул Бондарь. — Она на десять лет старше Борьки. Зачем ему эта старуха? Хотя Зинка, конечно, деловая баба, землю держит. В этом году выращивала подсолнечник…

— Так Борька бросил ее из-за возраста? — перебила девушка.

— Да он не бросал, — охотно пояснил Серега. — Зинка сама его выгнала. Она поручила ему заниматься уборкой подсолнечника, он стал химичить. Ну, а Зинка баба битая, быстро раскусила, что Борька ее накалывает, и указала на порог. Правда, выпроводила не с пустыми руками — дала треть денег за проданные семечки. Сысоев говорит, что бабок хватит на недорогую подержанную иномарку. Завтра мы с ним едем в район, он там свои права должен забрать. Его же лишили в прошлом году, когда поймали пьяного за рулем Зинкиной "Нивы"…

— Значит, Сысоев теперь при деньгах? — Архелии надоела болтовня тупоголового кавалера, и она прикидывала, как бы поделикатнее избавиться от него.

— Борька говорит: куплю тачку — великие дела будем делать, озолотимся! — с важным видом проговорил парень и искоса взглянул на девушку: сильное ли впечатление произвели на нее эти слова? Но выражение лица попутчицы оставалось бесстрастным. И тогда он решил прибавить себе вес в ее глазах ошеломляющей, по его мнению, новостью. Понизив голос почти до шепота, сбивчиво сообщил: — Я слышал, как Райка трепалась возле магазина бабам… дескать ты того… специально завела машину, когда в ней спал твой батя, чтобы он… ну, короче, ты поняла…

— Вот же мерзавка! — раздосадовано выкрикнула Архелия. И, ускорив шаг, на прощанье махнула Бондарю рукой: — Ладно, пока! Спешу я, у меня скот некормленый.

Парень разочарованно вздохнул, но гнаться за ней не стал.

После обеда к подворью Гурских подкатила старенькая "Лада" с прицепом. Из нее вышли трое мужчин — ветврач фермерского хозяйства, он же начальник цеха животноводства, Сидоренко, слесари Федька Ткачук и Михайло Грицай. Молодой водитель Юрка Палиенко остался в машине. Девушка их уже ждала. Она тут же выскочила из палисадника, бросив лопату, которой выкапывала клубни георгин, и настежь распахнула ворота. Легковушка задом въехала во двор.

Сидоренко, Ткачук и Палиенко сдержанно поздоровались, а Грицай с широкой улыбкой осведомился:

— Как дела, красавица!

— Да, в общем-то, нормально, дядя Миша! — приветливо ответила Архелия. — Плохо, конечно, одной, но, что ж поделать, приходится привыкать…

— Крепись, дочка! — вздохнул Грицай, гладя ее по голове, как маленькую. — Ты это, если чего помочь нужно по хозяйству, обращайся! Тетя Даша придет и поможет.

— Ой, да вашей теть Даше самой помощники нужны! — благодарно улыбнулась девушка. — Мало того, что весь день возится с котлами в детсаду, так еще и дома приходится не разгибаться. У вас же, кажется, три коровы и свиней, наверно, не меньше пяти…

— Верно! — кивнул Михайло. — У нас живности хватает. Но так и рабочих рук же вон столько! Ведь Микола с Дианкой живут вместе с нами.

Архелия повела мужчин в хлев.

— Забирайте на ферму бычка и телку! — сказала она, обращаясь к ветврачу. — Мне они ни к чему! Оприходуйте их, как положено, пусть растут в хозяйском стаде.

— Так ты, Лия, и телку отдаешь? — переспросил Сидоренко, деловито высморкавшись в углу сарая. Затем подошел к уже довольно рослому бычку, кинул на него настороженный взгляд из-под своего большого картуза, сшитого из нутриевых шкурок. — А мне Васильевна говорила, что нужно забрать только эту вот животинку…

— Да я тут подумала, подумала… Хватит мне и одной коровы, — девушка подошла к жующей Березке и ласково похлопала ее по боку. Та, покосившись на хозяйку, приветливо махнула хвостом. — И поросят мне столько не нужно. Забирайте троих на ферму!

— Ну, как скажешь, хозяйка! — развел руками ветврач и, почесав своей большой пятерной бритый затылок, повернулся к Ткачуку и Грицаю: — Вы, хлопцы, отведете на ферму бычка и телку, а мы с Юркой отвезем поросят. А сейчас давайте-ка свяжем им копытца да погрузим на прицеп.

Минут через двадцать машина выехала за ворота. За ней вышли Ткачук и Грицай, ведя за собой на привязи бычка и телку.

Не успела Архелия снова взяться за лопату, как во двор вошел грузный участковый Отечко с толстой папкой руках.

— Бог в помощь, Лия! — сипло пробасил он, добродушно улыбаясь.

— Спасибо, дядя Петя! — поблагодарила девушка и, на ходу вытирая руки о полу толстого байкового халата, вышла навстречу нежданному гостю.

— Не рано ты их решила выкапывать? — спросил Отечко, указав подбородком на кучку клубней, сложенных за оградкой палисадника на куске фанеры. — Моя Дуняша, насколько я знаю, берется за это дело после первых заморозков…

— Да нет, не рано, — покачала головой девушка. — Вы ж видите, как похолодало…

— Понятное дело, ноябрь начался. Скоро, даст Бог, и снежок выпадет, — рассудительно промолвил участковый. И, прочистив горло, вопросительно взглянул на хозяйку: — Не найдется у тебя стакан сыворотки? Что-то жжет в животе, будто я углей наглотался. Надо бы потушить…

— Ох, дядя Петя, вы, наверно, вчера опять с Кужманом в шахматы играли? — засмеялась Архелия.

— Было дело, чего греха таить, — признался Отечко.

— Ну, идемте в дом! — пригласила она. — Налью вам сыворотки. А хотите — кислого молочка!

— Да можно и так! — согласился участковый, заходя в прихожую следом за Архелией.

На кухне он присел у стола, вытер носовиком свою вспотевшую физиономию и поинтересовался:

— Как ты тут одна? Управляешься? Никто не обижает?

— Что вам сказать, дядя Петя? — девушка достала из холодильника кувшинчик с кислым молоком, поставила на стол. — Конечно, тошно одной, но куда деваться? С хозяйством управляюсь. Вот телку, бычка да трех поросят на ферму отправила, зачем они мне? Ну, а насчет того не обижает ли меня кто и сказать нечего — кому я нужна?

— Ну, не скажи! — помрачнел Отечко, протягивая руку за стаканом. — В Талашковке есть подлые людишки, сама, небось, знаешь…

— До меня им, к счастью, дела нет! — развела руками Архелия. И, чуть склонившись к плечу гостя, лукаво прищурила глаз: — Дядя Петя, у меня в баре остались отцовы запасы… Плеснуть вам винца, а? Может, оно погасит те проклятые угли в вашем животе?

— Ну, так оно и неплохо бы! — оживился участковый. — Но только водочки! Что толку с вина? Не серьезное это лекарство…

— Коньяк подойдет?

— Чего ж, конечно…

Девушка быстро смоталась в гостиную, достала из бара первую попавшуюся под руку бутылку коньяка и вернулась на кухню. Отечко с довольным видом потер руки.

— Только немножко! — попросил он, подставляя стакан.

Она наполнила его почти до краев. И, пока участковый неторопливо пил, вынула из холодильника тарелку с холодцом и блюдце с квашеной капустой, поставила на стол.

— Закусывайте! Хлеб — вон, замотан в полотенце, берите.

— Ага, — кивнул Отечко и, взяв вилку, поддел немного капусты. Прожевав, уже другим, бодрым, голосом произнес: — Тут кое-кто слухи в селе распускает… Уж прости, что приходится об этом говорить… Вроде ты самолично завела машину, когда в ней сидел пьяный отец, а потом еще и ворота гаража закрыла…