Солнцепоклонник (СИ)

- И как? - Я представил картину вампиров, разгуливающих днем, - это было подозрительно похоже на апокалипсис.

- Я должна была просто найти этого человека… его звали Гектор Хайди. Я нашла его и даже поговорила с ним. Это был старик, страдающий жестокой паранойей, чтобы выманить его на разговор, мне понадобилось уйма времени и сил. Но когда я сообщила Перл о своих успехах… он покончил с собой. Повесился в тот же день, когда я приходила.

Пенни всхлипнула, очень по-человечески. Я так хотел обнять ее, что буквально приходилось держать собственные руки… и вдруг заметил что-то зеленое за вырезом ее блузки. Мне не надо было и присматриваться, чтобы понять, что там.

- Она привела меня сюда, сказала, что мне придется все объяснить Данте самостоятельно, и посоветовала молиться, чтобы он убил меня быстро. Что это большая честь для такого ничтожества - погибнуть от его руки. Я сидела здесь, полумертвая от страха, и думала, не лучше ли было остаться навсегда в темной комнате… - Пенни дотронулась ладонью до груди. - Я как окаменела, даже заплакать не могла - дышать было больно. А потом пришел он. И просто меня обнял… Знаешь, он такой… ни с кем я не чувствовала себя так спокойно. Он рассказал какую-то шутку, и я засмеялась, а потом вдруг начала рыдать и не могла остановиться… а он прижимал меня к себе и держал, пока я не успокоилась… Данте, имя которого даже произносить боятся! Даже Перл, которая казалась мне самым страшным существом, что я видела в жизни! Он успокаивал меня и говорил, что сам до конца не верил в эти сказки про “Солнцепоклонник”… хотя по солнцу он скучает, а я так похожа на солнце… И я пропала…

Не надо и рассказывать. Я помнил первое впечатление, которое он произвел на меня.

- А когда вошла Перл, - продолжала Пенни, - он ВЫСТАВИЛ ее, сказал: “Тебя что, не учили стучать? Выйди вон, не видишь, я занят” - и она просто ушла, сказала: “Извините” и ушла!! Ты не можешь представить, как здорово я себя почувствовала, - такой бесценной и значительной… Потом Дан предложил мне работу, сказал, что я гениальная сценаристка, и то, что он видел, тянет на “Оскар”, и много чего еще… и естественно я согласилась. Ты не представляешь, какой он! Настоящий профессионал! Он сказал, что студия в моем распоряжении, и все здесь меня слушаются… даже София.

Она смотрела в пол, в то время как я пытался поверить ушам.

- И это все? - спросил я наконец таким погасшим голосом, что ее передернуло. - Ты влюбилась в монстра? И это та самая причина, по которой ты покончила с собой?

Пенни сделала паузу, потом резко втянула воздух и прикрыла лицо ладонью.

- Я ни в кого не влюбилась! Я умирала, - сказала она приглушенно. - Эта причина для тебя достаточно уважительная, Алекс?

Мать Пенни умерла от лимфомы, когда она была еще маленькой, - ужасной смертью - и все время, которое я знал Пенни, над ней висела эта угроза. Она проверялась в онкологии раз в полгода, и как только мы все стали воспринимать это как формальность, так это и случилось. Слава Богу, это была еще не болезнь, а так, признаки, но испугались мы основательно. Пенни восемь месяцев не вылезала из больницы, к тому же в разгар лечения у нее произошел нервный срыв. Она чуть с ума не сошла - похудела и стала похожа на привидение, волосы поредели, хотя больше от нервов. Я не отходил от нее все это время. И вот когда однажды я зашел в ее палату - Пенни спала - и подумал, что она умерла; когда она проснулась и обняла меня тонкими руками, как в тот день, когда погибли наши родители, я снова почувствовал, что могу ее потерять. Невыносимое чувство. В тот раз мы прогнали смерть, но оба знали - это может повториться в любую минуту.

Ее голос завибрировал, почти ультразвуком.

- Данте сказал мне, пока не стало совсем поздно. Он это как-то чувствует… Чтобы у меня было время подумать. А что думать? Я не могла, Алекс, просто не могла!

Господи… Это что же, я еще и благодарить его должен?..

- Но как же теперь? - только и смог выдавить я, даже не понимая до конца смысла вопроса - так он был широк.

- Данте говорит, что со временем я привыкну и если не забуду все, то изменюсь так, что на все буду смотреть по-другому. У меня уже получается… Данте говорит, что мировоззрение будет меняться постепенно, и я даже не почувствую.

- Данте говорит, Данте говорит… Ты проснешься однажды утром… прости, вечером - и просто забудешь меня? Это Данте говорит?

Я протянул к ней руки, но она отскочила от меня с невиданным проворством. Ее губы вздрогнули, и я подумал, что она все-таки заплачет.

- Не прикасайся ко мне больше, Алекс, - сказала она умоляюще, - я тебя очень прошу.

- Но почему?

- Да потому что я боюсь! Я еще… почти человек! Вдруг ты меня обнимешь, и я пойму, что сделал чудовищную неисправимую ошибку! Пойму, что лучше было умереть на твоих руках. Я не хочу понимать это. Я хочу жить мыслью, что когда-нибудь мы встретимся, и даже тогда, когда тебя уже не будет…

Ее слова стократным эхом отзвучали в моих ушах. Я повернулся и вышел, оставив ее в этой комнате, освещенной ненастоящим солнцем. Здесь все было ненастоящее, и Пенни становилась такой. Необратимо. Навсегда.

Я спустился вниз, наполненный восхитительной и пугающей пустотой. Внутри меня был космос, но без планет и звезд, одна сплошная черная дыра, холодная, как ад, из которого я вышел. Холодный ад в сердце Филадельфии.

Ноа подошел сзади бесшумной тенью. Я его даже не заметил.

- Мне жаль, - сказал он.

- Тебе не жаль, - ответил я, - ты вампир.

- Может, поэтому и жаль… Я ведь не совсем вампир. Вернее, не совсем обычный.

- Это как?

Я был рад отвлечься на что угодно, только бы не чувствовать этот мрак внутри.

- Знаешь, кто такие крысиные волки?

Я отрицательно покачал головой.

- Они живут среди крыс, и их всегда можно узнать потому, что они немного крупнее обычной крысы. Обычно это передается по наследству, и если кто-то стал крысиным волком, то таковыми становятся и его дети, и внуки, и прочие потомки - но возможно и просто привыкнуть. Крысы смертельно их боятся, и хотя толпой запросто могут растерзать любого - страх сильнее разума.

- И чем же они так замечательны? - спросил я, но внезапно до меня дошло. Все сложилось - и реакция Рори, и Данте…

- Тем, что питаются исключительно крысами.

Ноа сказал это так невозмутимо, словно сообщал паспортные данные.

- Данте старше меня раз в сто. Мне следовало догадаться, но я не подумал, что он раскусит меня, как только увидит. Пока никому не удавалось. И Перл в том числе.

- И что, раз ты пьешь кровь других не-мертвых, Данте должен был тебя убить?

Он пожал плечами.

- До сих пор не понимаю, почему он этого не сделал. Навряд ли потому, что я ему просто симпатичен. Хотя с ним ни в чем нельзя быть уверенным.

- Это у тебя моральный выбор?

- Хотел бы так думать. Раньше у меня бывали приступы нарколепсии - очень неприятная вещь. Теперь почти нет. В конце концов, это просто приятно на вкус… Видишь, у тебя, Алекс, уже достаточно информации, чтобы защитить докторскую о монстрах разных калибров.

Я остановился, прижав ладонь ко лбу.

- Больше всего, - произнес я медленно, - я скучаю по старым добрым временам. Когда казалось, что нет ничего страшнее Улицы Сезам.

Ноа озадаченно посмотрел на меня. Потом сказал:

- Это шутка была?

- Совершенно верно. Можно смеяться…

*

ПЕРЛ (2)

Никому не сказав, я переехал в гостиницу. Остаток ночи и день я спал так спокойно, как мне давно не удавалось. Не снились никакие кошмары - никаких снов вообще. Полный мрак. Не знаю, может, это была защитная реакция организма на стресс, но так было проще. Я успокоился. Что толку биться головой о стену? Это ее выбор - хотя что за выбор между смертью и смертью? Никто не мог приказать Пенни, какую из смертей выбирать. Прежде чем что-то предпринимать, нужно всегда определить, что для тебя самое важное. А для меня самое важное - это ее благополучие. Во всяком случае, так было раньше.