Волшебство на грани или снежное путешествие (СИ)

- Да, - кивнула она, явно довольная собой. Неужели она наконец-то заслужила от них признание, что вовсе не такая слабая, какой казалась.

- Ты спасла его и осталась жива! – воскликнул эльф, пожал мне руку, затем заключил Карсилину в крепких дружественных объятиях, из которых девушка с трудом вырвалась.

Если честно, то это я её спас, опять. Но решил об этом умолчать и просто улыбался, как дурак. А что я мог ему сказать? Что проделал весьма длительный путь в спешке, чтобы не получить ледяную статую? Что спорил с Советом Времен Года а потом получил дозу глубоких царапин, пробираясь к озеру по пещере, жаждущей крови, ибо другого способа пробудить Карси не было?

- Беречь надо такое сокровище! – и эльф с большой дружеской силой хлопнул меня по спине, я покачнулся и чуть не уткнулся носом в стену.

- Ты даже не представляешь, как стараюсь, – скрючившись, я потирал то место, куда он ударил. «Сокровище» же смотрело на меня и хихикало, прикрывая рот ладонью.

Наконец, мы вышли из хижины на задымленную улицу Кульково. Дым рассеивался, и уже можно было увидеть клочки звездного неба, в том месте, где не было облаков. Такое ощущение складывалось, что небо состояло из кусочков ткани, как лоскутное одеяло. Только вот луч, который упирался в небо из центра поселения, разрезал это «одеяло» надвое.

Зольтер что-то без умолка болтал, решив довести нас до луча и беспокоясь, что же случилось в центре. Те варианты, которые он перечислял, не добавляли мне спокойствия за отца.

А Золотский, закончив что-то говорить, казалось, только сейчас заметил, что на мне надето. При этом он схватился за живот, словно в приступе сильных желудочных колик, и стал очень громко и заливисто смеяться.

- Зольтер? – я окликнул его, не понимая в чем дело, но тот не прекращал хохотать.

- Что это с ним? – не понимала Карсилина.

Зольтер с трудом перевел дыхание и вымолвил:

- Семён, ты это, что, сам себе шил?.. – и снова разразился приступом непрекращающегося смеха.

Эта его реакция была неожиданной, я даже покраснел, словно был глупой собачкой, погрызшей ножку стула. Мне жутко захотелось сменить эту мешковатую накидку мага на что-нибудь другое. И вообще, что в ней смешного? Ну, подумаешь, слегка нелепая мышиного цвета роба, об которую я постоянно спотыкаюсь.

- Мне было не из чего выбирать, - насупился я, скрестив руки.

- Это весьма оригинально! - воскликнул Золотский, эльф уже перестал хохотать, и лишь изредка посмеивался.

- Ему даже идёт, - кивнула Карсилина, прыснув, обращаясь к Зольтеру.

Хотелось уже взять скинуть с себя эту дурацкую робу и сжечь её на пепелище очередного дома. Но тогда я останусь в одних трусах и ботинках, а это не то, в чем обычно перед людьми появляются, особенно перед бедными, запуганными жителями Кульково.

Я шел впереди, боясь ускорить шаг, ибо не очень удобно разгоняться в такой накидке, и тут же представил, как спортсмены – бегуны спринтеры, вместо маек с шортами, надевают на чемпионаты нечто подобное и носятся в них, забираются на пьедестал. Смешно. Я даже чуть не прыснул. Затем резко развернулся и проговорил:

- Мне пойдёт даже скафандр!

Нет, что вы, я и не думал на них обижаться. Пусть себе смеются.

- Скафандр из мешковины! – тут же изрёк Золотский, подняв указательный палец вверх, и снова захохотал.

Глупость какая-то. У Зольтера своеобразный юмор. Почему мне так смешно? Это же бред!

Я не понимал, почему теперь хохочу даже громче Зольтера, а тот безобидно улыбается, словно не говорил сейчас такую чушь. Ведь на самом деле, это не было смешно, а я смеюсь. Почему? Может, я просто устал. Устал беспокоиться, спешить, волноваться: устал от самого себя, своей мрачности, от депрессии, продлившейся больше полутора лет. Мне просто хотелось хоть немного побыть несерьезным, расслабленным, не беспокоиться о том, что будет завтра. Пусть тревоги уходят, они не нужны. У нас территория оптимизма!

Мы дошли до центра деревни в самом хорошем расположении духа. Сам центр был огорожен, словно барьером каким-то, голубоватым светом, вздымающимся вверх, до облаков. Сквозь свет мы видели напуганные лица деревенских обитателей, они смотрели на нас напряженно, с недоверием, силясь разглядеть сквозь этот поток света, кто мы, что нам нужно.

- Все в порядке! Татголов больше нет! Они убежали! – крикнул им Зольтер, правда, лица сквозь свет было трудно различить.

Он хотел было преодолеть светящийся барьер, но тот его не пустил. Тогда Зольтер ударил по нему кулаком. Барьер, хоть и не был чем-то материальным, но показался эльфу довольно твёрдым.

- Уберите барьер, врагов нет! – Зольтер даже руками замахал, силясь показать, что мы свои.

Лица по ту сторону барьера были насторожены, но не сказать, что напуганы. Все-таки, они услышали, что говорит им Золотский, но как убрать свет, как самим выбраться с площади – они не знали. Этот барьер возник сам собой, когда жители думали, что обречены. Он отражал прорвавшихся сквозь гвардейцев татголов, и не давал им никого убить. Татголы беспомощно натыкались на свет, как голодные мыши на стену аквариума, и не могли ничего с этим поделать. А сейчас их уже не было, все войско разбежалось, отступило, и, разгромив, оставило деревню, ибо страх перед драконом сильнее чувства наживы.

- Мы вас не обидим! – заверила Карси.

И тут же с той стороны светового барьера раздался голос старика Игнара, его борода спуталась, но держался этот человек уверенно:

- Мой отец был магом и принимал участие в накладывании этой защиты на деревню.

- Хорошо, но как её снять? – не понимал Зольтер.

- Нам нужно два мага: один с нашей стороны, другой с вашей.