Где эльфа последнего дом. Дитя во тьме (СИ)

— Эй, Джед! (при звуках его голоса горбун вскочил) Приведи девчонку, пора ужинать!

Джед заковылял прочь, скрылся в арочном проходе, из которого веяло тьмой и затхлостью. Принс учтиво указал эльфу на два кресла возле камина:

— Присядем покуда?

Так они и сделали. Камиру отчего-то была неприятна близость пламени, он с опаской отодвинул своё кресло подальше от огня.

— Верно подмечено, — одобрительно кивнул Элан, хотя эльф ничего и не сказал, — огонь может доставить кучу неприятностей, если его не усмирить.

Камир отодвинулся ещё дальше, со страхом глядя на оранжевые языки, лижущие дрова.

— Не больно ты разговорчив… — заметил Элан.

Эльф скептически изогнул бровь:

— Как мне тебя называть?

Князь откинулся на спинку кресла, поводил челюстью:

— Называть? По-разному меня кличут. Для этих (он большим пальцем указал на волков) я господин, для кеннистонцев — князь. А ты, пожалуй, по имени можешь меня называть. Дарую тебе это право, эльф.

— Благодарю, — одними губами улыбнулся юноша. — Только скажи ещё, кем я буду в этом замке? Или чем.

Князь кашлянул, как будто смутился, но ответил:

— Станешь моим помощником, если получится.

— Помощником — в чём? — уточнил эльф.

— Во всём, — резко ответил князь. — Не очень-то мне твои вопросы нравятся.

Камир провёл по волосам ладонью и пробормотал:

— Сам же сетовал, что я неразговорчив…

Князь фыркнул, потом и вовсе рассмеялся. В это время горбун втащил в зал сопротивляющуюся Ивэну. Волки разом подняли головы и глухо зарычали, поднимая шерсть на загривках, и в глазах их вспыхнула жажда убийства.

— Тише! — с угрозой в голосе протянул князь, грозя им кулаком.

Звери тут же умолкли. Похоже, Принса они боялись. Но удивляло не это: как хорошо они понимали человеческую речь!

Элан между тем схватил бледную девушку и притянул к себе:

— Прелесть какая! Сам бы съел, да ладно, эта твоя…

С этими словами князь цинично расхохотался и толкнул Ивэну в руки эльфу. Девушка лишилась чувств от страха и безжизненной куклой лежала на коленях у растерянного Камира. Он был взвинчен до предела: какой-то странный живой запах, исходящий от девушки, неимоверно волновал его. Эльф весь дрожал, но не знал, что ему делать.

Принс, словно прочитав его мысли, предложил:

— Оцарапай её. Тебе нужно почувствовать кровь, остальное само собой получится.

Камир последовал его совету, провёл ногтем по её щеке, потерялся и опьянел от запаха крови, хлынувшего в воздух. Такого наслаждения он никогда прежде не чувствовал, будто этот ужасный по сути своей аромат принёс ему успокоение, которого он желал. Клыки юноши удлинились, по глазам пошла поволока, ноздри же продолжали втягивать чарующий, будоражащий запах.

— Далеко пойдёт, — пробормотал князь, который всё это время наблюдал за эльфом. — Да, о лучшей игрушке я и не мечтал…

Эльф, не в силах более сдерживать зов своей вампирской натуры, быстро обнажил клыки и погрузил их во влекущую плоть. Горячая солоноватая кровь легко, как ртуть, потекла в его горло, просочилась в вены, наполнила их пустоту и вытравила из эльфа последние сомнения. Он с наслаждением глотал её, не зная, когда остановиться, не желая останавливаться, но это его и не волновало. Сейчас для эльфа не существовало ничего другого, кроме него самого и этой крови. И без того не помня ничего, он забыл обо всём на свете.

Внезапно вкус крови изменился, стал вяжущим и совершенно пустым. Камир выдернул клыки из шеи Ивэны, откинулся спиной в кресло и закрыл глаза. Сквозь это полузабытье — опьянение даже — он почувствовал, как кто-то убрал с его колен бесполезное уже тело девушки.

Откуда-то далеко, будто из бочки, зазвучал голос Принса:

— Наслаждение велико, не правда ли? Вся наша жизнь — одно сплошное наслаждение, Гвендолен. Как тебе такая вечность, нравится?

— Да, — одними губами шепнул эльф, не открывая глаз, и услышал, как князь довольно хохотнул в ответ.

========== Дитя во тьме. Часть 8 ==========

Сколько длилось это сладкое забвение — Камир не знал.

Окончательно придя в себя, он понял, что до сих пор сидит в кресле у затухающего уже камина. На коврике перед Камиром лежало бездыханное тело Ивэны.

Князь, который в это время кормил волков с ножа кусками окровавленного мяса, насмешливо протянул:

— Очнулся? А я уж подумал, что ты помер ненароком!

— «Помер»? — неприятно поразился эльф. — Не ты ли, Принс Элан, говорил мне, что мы бессмертны?

— Ну, мало ли, что я там говорил! — По его лицу поползла ухмылка. — Бессмертны, да не совсем.

Камир нахмурился. Похоже, лгать этот князь умел.

«Нужно быть с ним осторожнее», — решил для себя эльф.

Принс поднялся, отшвырнул нож и предложил:

— Пойдём прогуляемся. Ты непременно должен увидеть ночь, она прекрасна! А заодно и расскажу тебе о слабостях вампирского племени.

Эльф нехотя поднялся.

Они вышли из замка, и эльф увидел, что тот окружён лесом — таким дремучим, что казался монолитной стеной. Тропы в нём были, и князь знал их отлично, так что они в два счёта прошли в самую глушь, оказываясь в более редком пролеске, где было видно и небо. Элан вдруг поднял лицо и едва ли не по-волчьи завыл. Камир удивлённо на него взглянул, а тот заявил:

— Люблю такие ночи.

Да, ночь была прекрасна. Небо, проглядывающее через тёмную листву, сияло россыпью звёзд и круглой луной. Где-то верещали летучие мыши, а кроме этого стояла полная тишина. Колдовская ночь!

Невозможно и вполовину описать ощущения Камира! Он стал видеть, слышать и чувствовать иначе, чем прежде. Даже ничего не помня о прошлом, он всё равно понимал, что теперь всё иначе. Казалось, даже мёртвые предметы оживали под его взглядом: в камнях ему чудились ухмыляющиеся рожицы, ветви деревьев извивались змеями, разве только не шипели и не жалили, тени водили по земле хороводы…

Трава шелестела, и в её шелесте чудились удивлённому Камиру странные свистящие звуки, складывающиеся в слова:

— С-с-смотрите, вс-с-се с-с-смотрите, ос-с-сторожно, бойтес-с-сь их, они с-с-страшны…

Эльф зажал уши руками и зажмурился, чтобы не видеть и не слышать этого — несомненно! — колдовства.

— Ну, ну! — Элан снисходительно похлопал его по плечу. — Всё только начинается!

Камир посмотрел вверх. Свет луны слепил глаза, но эльф ясно различил в её диске лицо. Это бледное лицо улыбалось, однако возле угла его рта залегла какая-то глубокая складка, отчего лицо казалось до пронзительного печальным.

— Идём. — Принс повлёк его за собой.

Ночной лес был полон шорохов и запахов. Травы пахли особенно ядовито. Кроны деревьев, понукаемые ветром, пели странные песни. Эльф шёл бесшумно, сапоги Элана скрипели и гулко стукали по земле.

Впереди острый глаз эльфа различил громадные камни.

— Что это? — приостановившись, спросил Камир.

— Где? — завертел головой князь.

— Камни какие-то, — пояснил эльф.

— Да до них ещё полмили тащиться! — воскликнул князь поражённо. — Даже я их ещё не вижу, как же ты видишь?

Камир пожал плечами. Дело-то, видно, было в особенностях эльфийского взгляда.

— Ну и ну, — пробормотал Элан, — да мы друг друга стоим…

Эльф отыскал в темноте его взгляд:

— Ты ведь рассказать обещал.

— Знаю, знаю. — И он рассказал.

По словам князя, опасностей для вампиров в этом мире существовало не меньше, чем преимуществ жизни вампирской.

А в чём, собственно, были её преимущества? Вечность? Молодость? Камир вздохнул. Единственное преимущество, которое его действительно привлекало, — мудрость. Да ещё и это новое наслаждение — кровь.

— Ночь — наше время, — с затаённой тоской говорил Принс. — Никогда не появляйся на солнце: оно сожжёт тебя заживо. Было бы неприятно, верно? — Он ухмыльнулся. — В церковь теперь тоже ходить не придётся… А впрочем, какие у эльфов церкви! Запомни только, что против святой воды и крестов любые колдовские чары бессильны. А страшнее всего дневной сон: спишь — и ничего не видишь, ничего не слышишь, ничего не чувствуешь. Даже если осознаешь, что к груди тебе приставили осиновый кол, — и всё равно шевельнуться не сможешь. Так что не спи где попало, всегда прячься в укромных местах.