Оборотень (СИ)

Оборотень

Лесник Георгий Лужников вышел из дома и посмотрел на солнце: должно быть жарко. Это хорошо, а то какая же охота в дождь? Друзья обещали на выходные подъехать, предлагали отдохнуть вместе, шашлычки из дичи пожарить. Он вздохнул: пусть приезжают. А то в этой глуши с ума можно сойти.

Не всегда Георгий думал о лесе так. Вообще-то он его любил, поэтому и выбрал эту профессию. Парню нравилось бродить по тайге что весной, что осенью, вдыхая запах свежей листвы или опавших листьев, разбирать голоса зверей и птиц, прислушиваться к тишине и величию могучего леса. Одиночество его никогда не пугало, наоборот, неуютно он чувствовал себя в толпе, в шумных городах. Особенно в холодном аристократичном Питере, куда раз в год ездил на День лесовода. Выросший в деревне Георгий Лужников больше всего на свете любил тишину и покой.

Жена Наташа, хоть и городская, а тоже полюбила дом на поляне. Георгий встретил ее в парке, когда одиннадцать лет назад поехал в Гатчину, в контору лесхоза по каким-то делам. Остановился покурить, а у фонтана студентки на скамеечке мороженое едят. Девчонка как девчонка - невысокая, светловолосая. А глянул в серые, как октябрьское небо, глаза – сердце захолонуло: она, любимая. Сначала сам себе не поверил – думал, так только в кино бывает, чтобы раз и навсегда. Но как понял, что уходить собралась - едва сознание от страха не потерял. Кинулся догонять.

Разговорились, погуляли. Георгий все ей честно рассказал – в город не поедет, поэтому, если у них сложится, ей придется в лесу жить, на заимке. Девушка шла и смеялась – мы же только познакомились, а ты уже планы строишь! Но к концу прогулки стала задумчивой, тихой, куда смешки девались? Обещала через неделю в гости приехать. И ведь приехала! Пожила в его домике несколько дней и влюбилась в лес. Мудрено было не влюбиться – свежий воздух, напоенный запахом хвои и озера, птичий щебет по утрам. Холодильник только для мяса нужен, остальное – овощи, ягоды – прямо с грядки. Георгий всегда был умелым огородником, все росло, как заговоренное. Наташа расцвела за время лесных каникул, хотя казалось – куда еще? И так краше солнышка ясного. Он ее так и звал – Солнышко мое. Смеялась, но по глазам было видно – приятно девчонке. В итоге сказала: останусь с тобой, если позовешь. Позвал. И правда – осталась. Свадьбу в деревне сыграли, у его родителей. Невеста – сирота, с ее стороны были только две подружки.

Так и жили – как в сказке, ни ссор, ни криков. Когда через месяц после свадьбы в больнице сказали, что у них ребенок будет, оба от радости опьянели, два дня поверить не могли. Георгий кроватку из дерева вырезал, игрушек всяких. Сын родился, Пашка. Ох и сорванец был! Наташа его сразу прозвала Маугли. И как в воду глядела: он еще по-человечески говорить не умел толком, а уже голосам всех птиц мог подражать! Смышленый парнишка. Лес знал, как свой букварь, следы читал, словно следопыт. Мечталось: подрастет сынок – на охоту пойдут вместе… Мамке дичи привезут, устроят пир горой! А сын собирался, как школу закончит, тоже лесником стать, отцу помогать.

Георгий остановился – глаза заволокло слезами. Никуда они теперь не пойдут. Сгинуло его счастье, поманило и исчезло, как весенняя дымка… Год назад Наташу деревом задавило. Разом умерла, даже улыбка с губ не слетела. В город не повезли, настоял, чтобы похоронили недалеко от дома, на поляне. Сам крест выстрогал, оградку сковал. Пригодились уроки дядьки Ивана - деревенского кузнеца. Остался Георгий вдвоем с девятилетним Пашкой. Только привыкли к тому, что мамы нет, только научились справляться с домашними хлопотами. Год всего и прожили вдвоем…

…И новая беда: сына волки задрали. Едва успел тело отбить, чтоб совсем не растерзали. Рядом с матерью похоронил…

Пил неделю. Когда вовсе невмоготу становилось, выходил на ту поляну, где все случилось, и кричал: за что, Господи? Чем прогневал? Ведь жили, как люди, любили друг друга, никому зла не делали! За что? Два месяца прошло со дня смерти Пашки, а сердце болит по-прежнему. Ну за что? Как жить теперь, зная, что такое счастье? Почему отняли, зачем? Ведь любил же! Горевал Георгий долго. Даже уволиться хотел. А потом подумал – для чего? Куда идти? В деревню? А там что? Ни кола ни двора. Все здесь, для семьи строилось. Вон, Милка в хлеву мычит, есть просит. Павлик парное молочко любил… Кому оно теперь нужно?

Неделю назад приехал Иван Кротов - старый друг, еще в школе вместе на речку бегали. Потом разбросала жизнь, Ваня в город уехал, теперь магазин имеет, оружием торгует. Но старого приятеля не забыл, наезжает. Всегда с гостинцами, с подарками. В прошлый раз на охоту приезжал, привез патроны новые, ружье дорогое, красивое. Пашке подарил старинный декоративный пистолет, серебром отделан и серебряными же пулями стреляет. Мальчишка его неделю не снимая носил. А пули тратить не стал, хоть их к оружию две обоймы прилагалось – жалко, говорил. Пусть будут. Баловал Иван мальчишку – а как же, любимчик. Своих-то детей так и не нажил, не получалось у них с женой. На этой почве и развелись, теперь один кукует.

Никого больше и у Георгия не осталось. Иван, когда узнал, аж ахнул. Но сразу сказал: не сдавайся, держись. Хотя бы ради них, чтобы не зряшной их смерть оказалась. Тогда же пообещал вскорости приехать на охоту, отвлечь. Вот сегодня и явятся, к вечеру. Прибраться надо. А то в последнее время не то что порядок наводить, жить не хотелось. Не дело это.

Звук далекого мотора отвлек от грустных мыслей. Георгий аккуратно сложил в ящик накопившийся мусор, подмел крыльцо. Вот и гости.

- Привет, Васильич! Мы к тебе! Ничего, что такой толпой? Я подумал, что компания не помешает! – издали закричал Иван. Загорелый, чертяка. Небось на каких-нибудь Мальдивах подрумянился.

Вместе с ним из джипа вылезли трое мужиков. Одного Лужников смутно помнил – когда-то он вместе с Иваном приезжал за мясом лося. Вроде бы имеет ресторан. Да, точно, вон тот, бритый наголо, Егор. Светловолосый Женька Грохотов – институтский приятель. Правда, учились вместе они всего один курс, после чего парень, поссорившись с подружкой, бросил учебу и ушел в армию, да так в ней и остался. Теперь полковник спецназа. Скандинавская внешность, хоть викинга с него рисуй – белокурый верзила с ледяным взглядом и улыбкой анаконды. Сразу видно - прирожденный вождь. Такие созданы, чтобы командовать. На своей подружке он так и не женился. Нашел себе потом где-то в командировке молодую девчонку, она ему вскоре двойню родила. Вот ведь интересно – раньше щуплый был, сутулый, взгляд из-под белесых волос - в землю. А через два года пришел первый раз в отпуск – не узнать парня: высокий, стройный, накачанный, взгляд твердый, прямой, руки – откуда только взялись такие, были-то, как у пианиста – длинные, тонкие пальцы, нежная кожа. А тут – мозоли, костяшки сбиты, ладони шершавые. Третьего вроде Лехой звать. Про него Иван как-то говорил, но раньше тот не приезжал. Внешность у него яркая – рыжий, как клоун. Не хочешь, а запомнишь.

Георгий поздоровался с приехавшими и пригласил их в дом.

- Ты что, Васильич? – весело удивился Иван. – Кто в такую погоду дома сидит? Мы что, разве для этого из города приехали? Не, природа – это природа, здесь надо свежим воздухом дышать. Сейчас стемнеет, костер запалим, посидим. А шашлык? Мы мангал новый привезли, тебе в подарок. С мясом как? Есть запасец или сходить настрелять?

- Есть, - слабо улыбнулся в ответ Георгий. Как ни странно, от веселого безрассудства Ивана ему стало немного легче. Тот словно чувствовал состояние друга и старался расшевелить его. Гости разбрелись знакомиться с округой. Иван закурил и сел на крыльцо.

- Ну, как ты? – наконец спросил он. – Я не стал Лехе и Егору рассказывать про твою беду, поэтому не удивляйся, если они чего ляпнут. Женька в курсе. Где Наташа с Пашкой? Может, навестим?