Туннелирование

— Ну, расставались мы совсем ненадолго, — нарочито бодро заметил Майк Арли. Сколько вариаций его имени мелькнуло на моей недолгой памяти? Сперва я знал его под именем Ажен Майк, затем он оказался Майком Арли, а на самом деле, хотя вряд ли кто-нибудь когда-нибудь назовет его этим именем, его стоило бы звать Майкрофтом Фейербластом, если прилично сократить его родовое имя. Он мог бы быть наследником трона Веги. Которого теперь не существовало. Вега была республикой, а ее последний правитель — проклинаемым сумасшедшим. Мало кто знал, что он не был повинен в происходивших полвека назад ужасах, кроме одного лишь последнего, что он остался в живых и, сменив все, что можно сменить, стал одним из самых известных героев Галактики. Сумев наступить на горло собственному прошлому.

Собственно, я понятия не имел, знает ли об этом сам Майк. Вышло так, что знали мы — чертовы историки, наводящие на многих чуть не суеверный страх, знала Тарси, чье прошлое протекло в веселой преисподней, где о заговоре знали совсем с другой стороны — той, где он был создан. Но знал ли об этом Майк? Мы как-то не спрашивали.

Не заговаривали об этом и с его отцом. Хотя не сомневались — он знает, что мы знаем. Но это не та вещь, о которой было бы приятно поговорить. О таких вещах приятнее молчать, хоть и ненамного. Знать и молчать тут — признак уважения.

— Наши дороги, похоже, вообще не склонны расходиться далеко. — И хорошо бы не в общем историческом смысле.

Майк кивнул, его глаза давно настороженно ничего не выражали. С одной стороны, команда «Горгульи» получила нашу защиту. С другой, стала зависимой от нас, от всей окружающей нас дипломатии, в которую никогда не играют чисто. Это не могло не угнетать.

— Буквально связаны. Во всех смыслах. Но это еще не самая скверная связь, — прибавил он спохватившись.

Всегда может быть хуже, и то верно.

Мы все не пожелали сразу расходиться по своим каютам, предпочтя просторную гостиную, где еще могли ощущать себя чем-то целым, чем-то с общим прошлым и наверняка общим зловещим будущим. По крайней мере, на ближайшую пару часов, пока мы, будто атомы, «туннелировали» к какой-то совсем другой своей жизни.

2/4. Гирлянды и флаги

Первая официальная встреча с матушкой должна была состояться в очередном «подвешенном состоянии». Ни на одной из планет. Впрочем, стоило ли считать стационарную военную базу просто кораблем? Пусть война еще не началась, но… это все равно одна из тех новых реальностей, с которыми придется иметь дело.

Может, лучше было бы остаться в Камелоте? Но тогда мы никогда не узнали бы, чего именно избежали, и стоило ли это делать. Все равно вечно чувствовали бы неудовлетворенность в «не своем» мире, почти ненастоящем для нас.

А этот вот — настоящий?

Насколько возможно, конечно — да…

Я задумчиво медитировал над белым с золотом парадным мундиром королевских бомбардировщиков. Именно в нем мне и предстояло встретить завтра матушку, впервые на людях в сознательной, да и в бессознательной, жизни. Выглядело все это так, что немедленно хотелось признать, что черный мундир «Януса» — верх адекватности… но, в конце концов, это лишь недостойный порыв убежать от всего. Что бы в этой ситуации, в этом окружении, выглядело нормально? Наверное, все равно ничего.

Предполагалось, что теперь я являюсь августейшим шефом данного рода войск. Всего лишь условность и формальность. В чине коммандера. (Да, я нарочно поставил эти две фразы рядом, именно в таком порядке).

Это была традиция. Когда-то давным-давно, когда Денебского королевства еще не существовало, один из предков правящей династии, Доннер Аллет, тот самый, маневр которого я однажды повторил, и в чьем разуме обитал какое-то время незамеченным, возглавлял эскадрилью, считавшуюся прародительницей именно этого полка. А это ведь даже занятно, что когда-то я действительно побывал в тех временах. В каком-то смысле условность и формальность почти переставала быть всего лишь условностью и формальностью. Как если бы — весьма отчасти — здесь мог присутствовать сам Доннер. Или почему сразу не король Артур, вернувшийся из Авалона? Я невольно рассмеялся вслух посреди пустой каюты. Честное слово, это забавно. И не было ни совпадением, ни чем-то знаковым или фатальным. Совершенно обыденная для нас закономерность. Как же не побывать в самых интересных исторических периодах, если можешь? Все элементарно и логично.

Я влез в новую «змеиную кожу» — а ведь предполагается, что у змей новая отрастает сама, и посмотрел в зеркало… Кто это?

Видимо, я. Но ощущение возникло такое, будто я снова в каком-то другом времени и мире. Снова кто-то другой — это казалось естественным и привычным. Но на этот раз это в самом деле я. Для которого прежний образ был маской, под которой я мог благополучно прожить всю жизнь. Она меня вполне устраивала — но устраивала сама по себе — или потому, что была маской? Мы не привыкли ни к собственному миру, ни к тому, чтобы быть собой. Правда… разве под маской мы всегда не более искренни, чем настоящие? Медаль о двух сторонах. Полкартины закрыто в одном случае, полкартины в другом. Что именно вы сочли бы более важным? Только букву или только дух — закона или беззакония?

Это можно было назвать классическими потайными ходами — каюты «королевской семьи» соединялись отдельными внутренними коридорами. Узкими, обитыми для вящего удобства какой-то мягкой тканью. С автоматически включающимся приглушенным освещением. По одному из этих коридорчиков я проследовал и постучался в каюту Линор.

— Эрвин? — вскоре донеслось из-за двери.

— И легион фамильных призраков, — в мрачном настроении очень хотелось молоть чепуху, какой бы она ни была натянутой.

Щелкнула задвижка. Ого… Да, я предполагал, что Линор тоже готовится к завтрашнему дню, и все равно — ого… Золотистое атласное платье со стоячим кружевным воротником, сплетенным из тонких проволочек, зубчатым, унизанным янтарными шишечками, смотрелось на Линор так, что это действительно было «ого!»

— Где белый конь? — поинтересовалась Линор, пристально поглядев на меня.

— Скончался в страшных муках, переев одуванчиков. Потрясающе выглядишь!

— Как-то несерьезно, — с сомнением покрутила головой Линор.

— Это ты-то несерьезно? Это я, кажется, несерьезно.

— Да, есть кое-какая нелепость…

— Спасибо, я так и знал!

— Картинка-перевертыш, — фыркнула Линор. — Почему, если ты в мундире, то я — нет?

— Зато… это означает потенциально меньшую фиксацию в системе. Ты и так принцесса, и этим все сказано. Ты можешь быть кем угодно, вплоть до главнокомандующего и «господа бога», а я — всего лишь коммандер? Да, я согласен, тут есть какое-то подозрительное неравенство!

Линор звонко расхохоталась.

— Это же ничего не значит!..

— Вот именно! — подтвердил я похоронным тоном.

— Может, это так для равновесия? А то, наверное, мы и правда смотрелись бы смешнее, будь оба якобы за какие-то войска. Надо же символически представлять и гражданских…

— Да, согласен.

— И было бы менее серьезно, если бы мы оба выглядели нейтрально — убилась бы половина официальности. А так — есть некоторая подчеркнутость, что все серьезно. И все в равновесии.

— Угу, уверен, тут все продумано.

Линор усмехнулась и вздохнула.

— Да, конечно. А отец все еще будет при некоторых регалиях «Януса».

— Это будет справедливо. Пусть «в отставке», но он отдал ему всю жизнь. Он до сих пор скорее представитель Союза, чем какого-либо государства.

— Даже нашего, — она произнесла это слово, как если бы оно плохо укладывалось у нее на языке и еще хуже в голове. — Такое ощущение, будто нас растаскивает по разным галактикам.

— По-моему, уже растащило.

— Думаю, что все-таки еще нет…

— Это потому, что янтарные шишечки — нейтральны.

— А военные игры, одни или другие — тоже совершенно одинаковы.

— Главное, не оказаться одновременно по разные стороны фронта. Даже символически. Античастица тоже частица, но с обычной частицей — аннигилирует. Хотя, казалось бы — ведь один черт.